Читать книгу "Мой взгляд на будущее мира - Ли Куан Ю"

Политика дискриминации по национальному признаку наносит Малайзии огромный вред. Тем самым страна добровольно сокращает свое кадровые резервы и лишает себя возможности построить передовое общество, привлекающее лучшие таланты со всего мира. Малайзия готова пожертвовать этими возможностями ради сохранения господства одной нации. В последние годы малайзийское правительство начало признавать проблему утечки мозгов и даже делает попытки заманить хотя бы какую-то часть мигрировавших малайзийцев обратно на родину. Но эти усилия либо слишком незначительны, либо запоздалы. В новом глобальном мире, где конкурентное преимущество стран все больше зависит от качества человеческих ресурсов, от их интеллектуальных способностей и энергии, Малайзия стремительно теряет свои позиции на международной арене, отставая от других стран.

Постепенно китайцы и индийцы оказывают все меньшее влияние на результаты малайзийских выборов, и однажды настанет день, когда их голоса станут столь малочисленны, что всякая надежда на построение справедливого и равноправного многонационального общества исчезнет окончательно.

После всеобщих выборов 2008 г. в некоторых малайзийских кругах появилась надежда на то, что страна стоит на пороге реальных перемен. Оппозиция, которая официально участвовала в выборах и, помимо прочего, обещала покончить со многими аспектами политики «позитивной дискриминации», удивила результатами даже своих сторонников. По количеству набранных голосов это были лучшие результаты начиная с 1969 г. А по числу полученных мест — лучшие результаты за всю историю. Правительство лишилось большинства в две трети голосов. Через год после выборов кресло премьер-министра занял Наджиб Тун Разак. Он запустил политическую кампанию под названием «1Малайзия», нацеленную на укрепление межнациональной гармонии и единства.

Кампания «1Малайзия» позволила Наджибу вернуть голоса китайских и индийских избирателей, которые его партия потеряла на выборах в 2008 г. Однако малайцы не приветствовали его программу бурными аплодисментами. Наджиб начал с амбициозных планов, но, судя по всему, политические реалии умерили его пыл. В конце концов он понял, что, если продолжать и дальше завоевывать поддержку китайского и индийского электората, можно лишиться поддержки основных сторонников своей партии — малайцев.

Лозунг «1Малайзия» не оправдал первоначальных надежд. Вскоре после принятия этой политической программы я встретился с представителями малайзийской китайской прессы, и те сказали мне, что вначале лозунг трактовался как «единая многонациональная Малайзия», но потом трактовку изменили на «одну Малайзию». Другими словами, все они живут в одной Малайзии, но не являются единым народом, а по-прежнему остаются малайцами, китайцами и индийцами. Пока неизвестно, удастся ли посредством этой политики заметно выровнять положение всех проживающих в Малайзии национальностей помимо бумипутра[10].

На мой взгляд, рассчитывать на то, что политическая программа «1Малайзия» позволит стране вступить в новую эру межнациональных отношений, совершенно нереалистично, как нереалистично надеяться и на то, что когда-нибудь это удастся сделать оппозиции. Начать с того, что приход к власти оппозиционной коалиции в ближайшем будущем очень маловероятен. Но даже если такое случится, шансы на искоренение привилегированного положения малайцев близки к нулю. Чтобы понять почему, внимательно посмотрите на коалицию «Пакатан Ракьят». Это оппортунистический блок, сформированный не по идейным соображениям, — там и близко нет общей идейной базы, которая бы хоть как-то скрепляла партии между собой, — а с единственной целью взять верх над нынешним правящим блоком. До тех пор пока коалиция не получила в свои руки бразды федерального правления и, следовательно, не встала перед необходимостью претворять свою многонациональную политику в жизнь, ей удается сохранять некое подобие единства. Но как только она получит власть в свои руки, и дело дойдет до конкретных действий, она будет либо разрушена изнутри, либо парализована из-за своей нерешительности. Если она попытается предпринять какие-либо решительные шаги по ограничению малайского приоритета, лидер оппозиции Всемалайзийская исламская партия (ПАС), объединяющая малайских мусульман, которая получит значительное количество, если не большинство мест в Палате представителей, дающее ей право вето, немедленно их заблокирует. При этом ПАС будет действовать под тем же давлением со стороны малайского электората, с которым сегодня сталкивается находящаяся у власти партия ОМНО (Объединенная малайская национальная организация).

Следовательно, если понимать, насколько сильны в обществе позиции малайцев, вопрос, удастся ли ОМНО или «Народному фронту» («Барисан Насиональ») удержаться у власти, перестает быть критическим. Вместо того чтобы думать о конкретных партиях, я думаю о «малайском блоке», который всегда будет контролировать большинство мест. Любая партия, которая займет место ОМНО и станет основной, представляющей интересы малайского электората, будет действовать точно так же, как ОМНО.

Есть и другие вопросы, помимо этнического, в которых между Сингапуром и Малайзией существуют значительные расхождения, но за эти годы мы научились жить по принципу «живи сам и давай жить другим». Мы признаем, что мы разные. Когда в 1965 г. мы отделились от Малайзии, в обеих странах английский был государственным языком. Но через несколько лет после этого Малайзия решила отказаться от английского и ввела обучение полностью на малайском. Китайцам пришлось создать собственные школы, финансируемые из частных источников. К 2003 г. правительство пришло к выводу, что утрата английского языка невыгодна для страны, и попыталось снова ввести преподавание научных дисциплин и математики на английском языке. Но противодействие со стороны малайцев, особенно из сельской местности, было настолько сильно, что в 2009 г. правительству пришлось вернуть преподавание всех предметов на малайском. Решение отказаться от английского языка оказалось необратимым. В Сингапуре мы сохранили еще одно наследие, оставленное нам англичанами, а именно независимость судебной системы. В Малайзии в 1988 г. правительство отреагировало на ряд неблагоприятных судебных решений серией мер, включавших отставку председателя Верховного суда и других старших судей, а также внесение в Конституцию поправки, предусматривающей ослабление судебной власти. Через 20 лет правительство во главе с премьер-министром Абдуллой Бадави добровольно выплатило денежные компенсации уволенным судьям или их семьям. По собственному признанию Бадави, события 1988 г. ознаменовали собой «кризис, оправиться от которого стране не удалось до сих пор».

Сингапур и Малайзия выбрали два совершенно разных пути — два разных способа организации своих обществ. Но каждый из нас пришел к пониманию того, что нет смысла пытаться навязывать другому свою точку зрения. Мы не можем изменить их. Они не могут изменить нас. Мы просто сосуществуем — отдельно друг от друга, но мирно.

Тем не менее Сингапуру важно развивать и укреплять свою военную мощь, чтобы быть способным защитить суверенитет. До тех пор пока у нас есть Вооруженные силы Сингапура, способные дать отпор агрессорам, мы будем жить в мире.