Читать книгу "Смертельный конкур - Марина Серова"

– Вам Жанна ничего не говорила? Не предупреждала, что ее сегодня не будет?

– Нет, она передо мной не отчитывается, – сухо покачала головой инструктор. – Все же я хотела бы знать, кто вы такая. Уж простите, но обычные ученики не имеют привычки носиться по территории ипподрома и допрашивать инструкторов. Напомните вашу фамилию…

– Адрес Алексея или номер телефона у вас есть? – оборвала я ее грубо. – Поверьте мне на слово, жизни Кузнецовой Марины угрожает серьезная, а возможно, смертельная опасность. Малейшее промедление может стоить девочке жизни. Когда я ее отыщу, то отвечу абсолютно на любые ваши вопросы, а пока очень прошу, скажите, как найти Алексея? Повторяю, дело касается жизни и смерти!

Мой пылкий монолог, похоже, произвел на тренера впечатление – она не стала настаивать на своем, но ее ответ меня разочаровал:

– Гордеев работает на конюшне Жанны Константиновны, у меня нет его контактов. Адрес и телефон своего работника знает только Лебедева, уж извините, что не могу вам помочь.

И здесь неудача, да что же такое! Я ничего не сказала Ирине Владимировне и без всяких объяснений повернула к выходу с ипподрома. У меня осталась одна-единственная зацепка, хотя я уже, признаться, не верила, что мне повезет.

На сей раз мне открыли сразу, хотя я долбила в дверь с такой силой, что еще чуть-чуть, и открывать уже было бы нечего.

– Вы? – с изумлением воззрился на меня Игорь Семенович. – Пожалуйста, стучите осторожнее, вы мне дверь выломаете. Что за спешка? Вы надумали брать меня на работу? Обещали же позвонить, а не вламываться…

– Я звонила, – раздраженно бросила я. – Раз пять, вы что-то трубку не берете.

– Ой, простите, пожалуйста! – спохватился старый конюх. – У меня же звонок очень тихий, я, наверно, не услышал… Проходите, присаживайтесь…

Я не обратила никакого внимания на любезности старика и настойчиво потребовала с порога:

– Мне нужен номер телефона или адрес Алексея Гордеева, конюха, который работает на ипподроме вместо вас.

Игорь Семенович растерялся.

– Да откуда ж я вам найду его телефон-то? – смущенно пробормотал он. – Я обычно удаляю все ненужные номера, чтоб память не заполнилась. Телефон-то старый, я им уже лет семь пользуюсь, совсем на ладан дышит…

– Послушайте, мне очень нужны контакты Алексея, – настойчиво повторила я. – Посмотрите, может, где сохранился его номер? Если вы звонили ему, или он вам, номер должен остаться в журнале звонков. Или, может, у вас ежедневник есть, бумажки какие-нибудь? Вспомните, я вас очень прошу.

Конюх вышел из коридора, потом вернулся, сжимая в руках маленький мобильник. И правда, аппарат доисторический – кнопочный, старой модели. Такие сейчас уже не выпускают, у новых телефонов клавиатура сенсорная. Игорь Семенович надел очки и стал медленно тыкать пальцем в клавиши. Я потеряла терпение и выхватила телефон у старика из рук – сама найду то, что нужно, гораздо быстрее.

Увы, журнал звонков был почти пустой – видимо, старик старательно чистит и его. В списке абонентов ни имени, ни фамилии молодого конюха тоже не значилось. Я разочарованно вернула мобильный Игорю Семеновичу.

– Где живет Алексей, вы тоже не знаете, – обреченно констатировала я. Старик тоже расстроился – поди, переживает, что не может помочь потенциальному работодателю.

– Нет, понятия не имею, – покачал он головой. – А вы ему хотите работу предложить? Я вас не устраиваю?

– Устраиваете, – бросила я нетерпеливо. – И устроите еще больше, если честно расскажете, почему вы ушли с конюшни Жанны Константиновны. Я навела справки – никакой серьезной болезни, мешающей вам работать, у вас нет. Хотите работать у меня – рассказывайте все как есть. Иначе нам с вами не о чем говорить.

Я импровизировала на ходу, но угроза, сочиненная мною только что, неожиданно подействовала. Я и раньше подозревала, что конюх мне соврал, но во время моего первого визита старик не раскололся. Зато сейчас врать про слабое сердце не стал – может, так хотел ухаживать за моей несуществующей лошадью, а может, я подавила его своей напористостью и уверенностью. Как бы то ни было, старый конюх наконец-то признался:

– Раз все знаете, что толку скрывать… Ну уволили меня, да, не сам я ушел. Только не подумайте, что с работой своей не справлялся – вы лучше меня конюха не сыщете, правду говорю! Опыт у меня знаете какой? Я с молодости с лошадьми работаю, все про них знаю, и подковать, и даже лечить могу! А у Алексея какой опыт? Он совсем еще мальчишка, перепутает что-нибудь, а лошадка ваша страдать будет. Вы для своей породистой кобылы лучше поопытнее человека берите, а то неумелый конюх запросто угробить животинку может. А Изабеллу свою вы любите, это видно. Не слушайте, что Жанна Константиновна про меня наговорит, она ни за что ни про что меня уволила.

– И даже не объяснила ничего? – покосилась я на конюха.

– Какой там! – в сердцах махнул рукой Игорь Семенович. – Я денник отбивал, а она подходит и заявляет – иди, мол, Семеныч, пиши бумажку, что уходишь. Вот и весь разговор.

– И вы так просто написали заявление? – недоверчиво спросила я. – Даже не спросили, за что увольняет?

– Стал было спрашивать, – вздохнул тот. – Она как зыркнет на меня своими глазищами, та еще генеральша… Единственное, что хорошего во всем этом – заплатила она мне компенсацию. Ну, что уволила так, не дала возможности другое место подыскать. И сказала, чтоб я, если кто спросит, почему ушел, говорил, что из-за болезни.

Вот оно что, догадалась я. Жанна заплатила деду за молчание, тот поэтому и ушел с ипподрома без скандалов и выяснения отношений. Хотя с Жанной спорить – себе дороже, думаю, даже без дополнительной материальной компенсации Игорь Семенович и слова бы ей не сказал. Не одна я прозвала Лебедеву «генеральшей» – поди, за глаза ее все так называют.

– Жанна Константиновна вам вообще ничего не объясняла? – уточнила я. – Выто сами что думаете о причине такого внезапного увольнения? Может, между вами конфликт какой произошел?

– Не было ничего такого, – без колебаний ответил конюх. – Я человек мирный, ссор всяких не люблю, стараюсь молча делать свое дело, и все. Даже на обед домой уходил, благо живу рядом. Не хотел никому глаза мозолить.

– И, несмотря на ваш тихий нрав, все равно уволили, – констатировала я. – Вы сами это странным не находите?

– Да какая разница, что я себе надумаю, – покачал головой Игорь Семенович с грустью. – Ничего от моих домыслов не изменится, на работу обратно не возьмут. Может, ей не понравилось, что я немолодой уже, подумала, с лошадью какой не справлюсь. Или решила, в маразм старческий впаду, не ту мазь, какую надо, возьму. Думать можно что угодно, в голову-то я начальству не залезу. Жалко, конечно, привык я и к конюшне, и к лошадкам… Я каждую из них хорошо знаю, что любит, какой характер, как за кем ухаживать. Лошади – они как люди, только лучше людей. У них все просто – не нравится что, сразу покажет. А люди, они только лицемерить умеют, в глаза тебе одно говорят, а за спиной что-то свое надумают…