Читать книгу "Я - Спартак! Битва за Рим - Валерий Атамашкин"

– Продолжай.

– Надели правами римского гражданина семьи вольноотпущенников, рабов и их семьи, но только тех, кто вступит в наши ряды и пожелает защищать твои интересы с мечом и щитом в руках!

– Рабов? – олигарх запнулся.

Занимательно говорил Сергий Катилина! Квестор предлагал решать проблему от обратного. Звучало его предложение по крайней мере заманчиво. Наделить правами не то чтобы даже вольноотпущенников, а рабов! Тех, кто больше всего на свете ненавидел римлян. Спал и видел, как поставить с ног на голову существующий строй, чтобы раз и навсегда расправиться со своими обидчиками! Ведал ли Катилина, что творит? Своими поступками не разжигал ли он внутри Рима ячейку спартаковского восстания?! Марк Робертович поспешил поделиться своими опасениями с Катилиной.

– Я говорю о рабах, служивших нобилю, коих насчитывается не одна тысяча, – усмехнулся Катилина. – Они-то, Марк, наверняка не преминут воспользоваться шансом, дарованным им судьбой. Да и отчего-то никто из них не бежал к Спартаку, когда стало известно о начале восстания. Как думаешь, почему?

– Почему же? – олигарх нахмурил брови.

– Потому что у большинства из них есть дети и жены, им весьма неплохо жилось под хозяйским крылом, – поспешил объясниться Катилина.

Олигарх задумался. В чем-то квестор был прав. Эти самые рабы не присоединились к восстанию Спартака… Сейчас же они получали шанс превратиться в полноценных граждан. Эти рабы, в отличие от тех, с кем он воевал, были рабами «светскими», с ясным разумом. Вполне возможно, что стоило посмотреть на идею Катилины именно под таким углом. С другой стороны, зачем этим людям было менять привычный расклад в пользу туманных, возможно, удручающих перспектив?

Не менее остро стоял другой вопрос. Если прежние солдаты исправно получали жалование, а по истечении срока службы получали кусок земли где-нибудь в провинции, то что-то предложить людям, вступающим в его ряды прямо сейчас он вряд ли мог. Если запросы вольноотпущенников и рабов на первых порах удовлетворялись исключительно получением гражданских прав, то горожане резонно ожидали большего. Иначе никакого очевидного смысла вступать в ряды войск у них не было. А именно плебс, по разумению Марка Робертовича, должен был сформировать офицерский костяк будущих легионов «ополчения». Сейчас, когда не было больше прежней Республики, тех институтов управления огромной бюрократической машиной, у Крассовского исчезли прежние рычаги поощрения и материального воздействия легионеров. Он знал, что наладит все это в будущем, но не сейчас. Сомнения олигарха развеял Катилина.

– Прежде чем мне удастся разобраться с финансовыми потоками, жалованье новых легионов ляжет на твои плечи, Красс, это мера временная. Что касается земли, каждый легионер получит в пользование земли нобилей, – глаза Катилины блеснули.

– Что станет с самими нобилями? – уточнил олигарх, которому пришлась не по душе мысль, что легионы придется содержать из своего кармана. Расходы были слишком велики, а состояние Красса, казалось, таяло на глазах, прохудившись почти на пятую часть с тех пор, как началась вся эта заваруха.

– Мертвецам не нужна земля, мертвецам нужна могила! – отрезал квестор.

Крассовский задумался лишь на миг.

– Собирай легионы, я покидаю Рим и отправляюсь в Кампанию немедленно, – заверил олигарх.

Они обменялись рукопожатиями.

Глава 5

Ближе к полудню я получил первые данные от разведчиков. Мои опасения развеялись. Догадка о поведении латифундийских невольников, напротив, оказалась верна. Получившие свободу рабы за минувшую ночь начали объединяться в более крупные группы вместо того, чтобы уничтожить друг друга. Эти группы двинулись к Аппиевой дороге в поисках провианта и ночлега. Там они встретились, на рассвете случились первые стычки, не обошлось без жертв, но за всю ночь погибло лишь несколько десятков человек. Не так много, как я рассчитывал сперва. Крупные группы после подобных стычек пожирали малые, объединяясь. У каждой группы появлялся лидер. Лидеры быстро сменялись, и я даже не утруждался запоминать их, понимая, что в конечном итоге невольники собьются в одну большую группу, у нее останется один лидер или, возможно, нечто наподобие совета. Впрочем, в большинстве случаев стычки заканчивались вооруженным конфликтом, в котором каждый раз умирали люди. По итогу на следующий день из тысячи человек умерло порядка ста, все остальные объединились в большую толпу, движимую жаждой мести, разрушения и наживы. Голодные, не спавшие всю ночь, на одном только адреналине, невольники двинулись к ничего не подозревающим Каннам. По заверениям моих разведчиков, вооруженная чем попало толпа беглых рабов атаковала городские стены. К вечеру, терпя чудовищные потери, невольники прошли незначительный городской гарнизон. Всю ночь они грабили, убивали, насиловали и издевались над горожанами, немногим из которых удалось бежать из самого настоящего ада. Рабы опустошали склады, завладели арсеналом и остались в Каннах до рассвета. Подробности, которые доносила моя разведка, ставили дыбом волосы у прожженных ветеранов. Гладиаторы, даже будучи варварами, в самом страшном сне не могли себе позволить творить все то, что делали эти моральные уроды. У невольников с латифундий вряд ли осталось что-то человеческое. За один вечер процветающие Канны были превращены в затхлый городишко. Из города выпили все соки до последней капли. Я знал, когда в Каннах кончится вино, иссякнут запасы хлеба, а невольникам наскучат местные женщины, эти нелюди покинут город, чтобы заново испытать эмоции, теперь уже в другом месте. Они считали себя смертниками, брали от жизни все, что могли взять, и понимали, что смерть придет за ними в любой момент. Рим подготовит для них жестокую расправу, но за время, которое они проведут на свободе, они хотели встретить смерть с распростертыми объятиями, наслаждаясь женщинами и вином. Страх смерти остался далеко позади, вместе со сброшенными рабскими оковами.

Во всем этом был огромный минус – местные жители наверняка успели прознать, что именно мы освободили эту нелюдь и вина за происходящее целиком лежит на наших плечах. В происходящем в Апулии действительно была моя вина. Я подавлял внутреннее стремление подвести к Каннам свои отряды, дабы прекратить творившийся в городе беспредел. Закрадывались сомнения. Однако каждый раз я напоминал себе, что несу ответственность за тысячи людских жизней, вспоминал о цели восстания, ради которой уже погибли десятки тысяч храбрых и отважных воинов. Нет уж, законы войны еще никто не отменял. Вмешаться сейчас значило проиграть. Размышляя подобным образом, я находил в ситуации, сложившейся в Апулии, плюсы, мое убеждение в правильности и необходимости освобождения невольников с латифундий по другую сторону реки уже не вызывало никаких вопросов. Теперь неизвестные были названы, я мог озвучить задачу, которую преследовал. Юго-Восток Италии должен был погрязнуть в гражданской войне. Выпуская невольников, я понимал, что Рим отвлечен решением проблемы Красса и не сумеет адекватно отреагировать на происходящее в Апулии. Немудрено, олигарх перевернул все с ног на голову, когда подвел к городским стенам свои войска. Вернее всего, сенат пустит ситуацию в юго-восточном регионе на самотек.