Читать книгу "Хроники Домового. 2019 - Евгений ЧеширКо"

Крайняя ночь

Говорят, в деревне жить скучно. Убийственно скучно. Так-то оно так, но тоска – не единственная причина, по которой можно отбросить копыта аккурат посреди утлых домиков. И в тот унылый осенний вечер я еще не знала, что через пару минут мне будет не до скуки…

Я, как и положено порядочной «сове», в эти самые полвторого стояла перед рукомойником, при свете луны романтично плеща в лицо ледяной водой. Где-то между плесканиями мой взгляд уловил движение.

Туалета в наших деревнях отродясь не бывало. Потому вид шатающейся со сна (или перепоя, кто их разберет?) фигуры, в полвторого ночи взявшей курс на утлую сортирную будочку, привычен, как ход солнца.

Ко мне двигалась сестра. Как и всегда, ее круглое лицо, похожее на побитую оспой луну, ровным счетом ничего не выражало, а взгляд был привычно устремлен в неведомые дали. Я отвернулась и снова побрызгала на щеки водой.

Сеструха, не обладая избытком ума, умудрилась родить раньше, чем окончила школу, и это стало единственным и неизменным предметом ее гордости. Впрочем, дочурка, в отличие от мамы, росла умницей. В свои неполные семь бегло читала, складывала в уме и даже знала таблицу умножения – до пятью пять включительно. Дальше мы с ней пока не добрались. Не берусь судить, оценила ли это сеструха – ее постоянная апатия и полное отсутствие интереса ко всему, что не связано с базовыми потребностями, стали притчей во языцех. Порой мне бывало даже стыдно за нее.

Сестра шкандыбала мимо с привычно-отсутствующим лицом, глубоко засунув руки в карманы разношенной куртки. Ну да, чай не август на дворе, в одних трусах в сортир уже не сбегаешь.

Я проморгалась, разлепляя мокрые ресницы, и с тоской взглянула на дом. Окна тепло светились. С водоснабжением в наших деревнях примерно та же ситуация, что и с канализацией, поэтому посуду моем и чаек пьем по старинке. А именно – нагрел на плите огромный чайник и вперед. Впрочем, вру: сегодня кипятить водичку можно еще и в электрическом монстре, который жрет столько энергии, что выбивает из нашей древней сети все приборы, кроме лампочек. Я как-то не поленилась и посчитала, что с момента покупки электрического чуда наши счета за свет увеличились настолько, что копи мы эти деньги месяцев семь-восемь – смогли бы провести трубу в дом от дворовой колонки. Впрочем, я могла давать свои рациональные советы сколько угодно. А могла не давать их вовсе – эффект был неизменно одинаковым.

Я потерла друг о друга красные окоченевшие ладони.

– Лин! – окликнула я сестру. – Чайник поставь.

Сестра не среагировала. По лени она всегда выходила на первое место с отрывом, на любые предъявы отбрыкиваясь «воспитанием дочки».

– Линка, не будь жлобкой, – добавила я, видя отсутствие рвения.

Сеструха слабо разбиралась, что значит «жлоб», но почему-то считала это слово самым страшным оскорблением, которое может быть ей нанесено. А поруганной она быть ох как не любила – особенно за дело.

Но в этот раз даже «жлобка» не возымела должного эффекта. Более того – пробираясь мимо, сеструха, демонстративно на меня не глядя, ощутимо зацепила мое плечо своим.

– Линка! – возмутилась я, присовокупив к имени сеструхи нечто посерьезнее «жлобки». – Ты не охренела часом?

Вышло достаточно громко – пожалуй, даже громче, чем хотелось бы. Зато Линка наконец соизволила на меня посмотреть. И вот тут я поняла, что дело неладно.

Лицо сеструхи, издалека казавшееся просто бледным, было покрыто чудовищными белесыми пятнами с прозеленью. Оцепенев, я в ужасе разглядывала расплывчатые края ляпухов, будто намалеванных кистью безумного художника.

– А-а… – Линка раскрыла рот, обнажив нечищенные зубы. Ее глаза в синюшных кругах угрожающе сощурились. Не соображая, что делаю, я оттолкнула сестру и опрометью кинулась в дом.

«Засовы, – билось в голове, пока я метровыми прыжками неслась к спасительной двери. – Крючки, замок, засовы…»

Я рванула дверь и спустя мгновение уже громыхала теми самыми засовами и крючками, а в ушах еще звучал полувой-полустон, который издавало нечто, бывшее моей сеструхой.

Когда последний крючок занял свое место в петле, я перевела дух и попыталась сообразить. Ночь только началась, и это плохо – для разгула нечисти еще полно времени. Стены в доме толстые, а на окнах решетки – и это хорошо. Но светит полная луна, и это плохо – при луне оборотни становятся агрессивными… Стоп, какие оборотни? Блин… А как назвать то, чем стала моя бедная сестра?..

– Тёть Нась! – раздалось над ухом.

Я подскочила и треснулась затылком о вешалку. Совсем забыла, что в доме Лиска!

Племяшка смотрела на меня сонными глазами, не подозревая, что ее мама теперь… что?

– Тёть Нась, а мама где? – На припухшей со сна мордахе обозначился оттенок удивления.

– Ты почему босиком? – я изобразила строгость. – А ну марш в кровать!

– Я попить встала, – пробурчало дите.

– Шуруй, я тебе принесу молока.

Лиска развернулась и потопала в спальню. Мысленно поздравив себя с успехом в роли Макаренко, я нацедила племяшке молока из бутылки и прислонилась ухом к двери.

Из-за толстой дубовой створки донесся глухой стук.

Я отскочила, расплескав молоко, и захлопнула вторую, внутреннюю, дверь. Навесив сверху плотное покрывало, помчалась в спальню.

Лиска, конечно, уже дрыхла. Я поставила кружку на столик рядом с кроваткой и обнаружила, что племяшка опять читала перед сном нечто не совсем подходящее. На засыпанном крошками столе валялся сборник комиксов, с обложки которого на меня оскалился зеленолицый тип. Надпись над типом гласила: «ТОП лучших комиксов о зомби в сегодняшнем выпуске!»

В голове у меня ощутимо щелкнуло. Я схватила журнальчик и шустро пролистала, поглощая принесенное молоко.

– А где мама? – снова подала голос племяшка.

– В магазин ушла, – я вздрогнула, – спи.

К моему разочарованию, в журнале не нашлось ничего путного о зомби – ни как они появляются, ни что с ними делать. Странички пестрели красочными картинками зарубания зомби топором, но вряд ли это можно было счесть действенной методикой возвращения упыря к человекообразному состоянию, в коем до сегодняшнего дня пребывала моя сеструха.

Попытавшись собрать мысли в кучу, я с журналом в руке не без содрогания вернулась в коридор и уставилась на вешалку. Линка, свинья, опять надела мою куртку. А там, в кармане, телефон…

Я отодвинула занавеску на окне и осторожно выглянула в щель. Сестра, сунув руки в карманы пресловутой куртки, мерила шаркающими шагами пятачок перед верандой. К счастью для моей психики, она больше не ломилась в дверь. На зеленовато-мертвенном лице сеструхи застыло выражение утробной злости. Внезапно Линка, развернувшись лицом к дому, пошла прямо на меня. Куртка на ней вздыбилась, будто сестра изо всех сил пыталась прорвать карманы пальцами…