Читать книгу "Эта земля будет нашей - Сергей Зверев"

– С гнидой, – с этими словами две тетки зло захохотали и, круто развернувшись, двинулись прочь. Вскоре они исчезли за поворотом улицы.

Любинский стоял, обалдело хлопая глазами. Важный вид с него слетел, и он просто не знал, что ему предпринять.

– Не любят вас тут, – сделал несложное заключение Батяня. – Видать, с авторитетом проблемы.

– Да я сейчас... – хорохорился секретарь.

– Ничего у тебя не выйдет, – махнул рукой майор, – надо мне попробовать. Стойте тут, я скоро вернусь.

Майор направился к ближайшему дому. Вокруг всей усадьбы, как и повсюду здесь, высились мощные заборы, напоминавшие частокол. Похоже, традиции местных поселенцев не особенно изменились со времен сибирских первооткрывателей века этак семнадцатого. Тайга есть тайга. Майор постучал в калитку.

– Эй, хозяева, есть кто дома? – громко провозгласил он.

Ответа не было. Майор пожал плечами, нажал на щеколду и, отворив калитку, двинулся во двор. Не успел он сделать и трех шагов, как из-за угла выскочила огромная овчарка. С громким лаем собака бросилась к непрошеному пришельцу с явно враждебными намерениями.

Батяня ретировался на исходную позицию. Стоя за воротами, ему приходилось наблюдать, как здоровенная псина наскакивает на отделявшую их деревянную перегородку, клацая внушительными зубами. Наконец двери в доме отворились, и на крыльцо вышел бородатый мужик в самотканой рубахе.

– Здравствуй, хозяин! – растягивая рот в улыбке, поздоровался майор.

– Здорово... – произнес мужик, не выказывая никакой радости.

Глядя на него, можно было подумать, что он с большим удовольствием позволил бы своей собаке делать что угодно с тем, кто сейчас выглядывал из-за калитки. Но Батяня старался пока не допускать в мыслях ничего негативного. Ему нужен был результат.

– Ты бы убрал своего цербера, а то ведь так на гостей бросается, что спасу нет.

– Гостей в дом приглашают, а незваных от порога отучают, – мрачно срифмовал бородач, – ты кто такой?

– Да мы здесь человека ищем... – начал было свое повествование майор.

– Нечего вам тут искать, и некого! – на помощь мужу из дверей показалась дородная женщина. – Идите, откуда пришли, подобру-поздорову!

Лавров попытался еще что-то сказать, однако тяжелая дверь с грохотом захлопнулась. Постояв немного, майор двинулся назад.

– Что, немногим лучше? – ухмыльнулся Любинский.

– Да уж... – развел руками Батяня. – Видно, крепко они вас не любят.

– Ничего, мы им устроим! – мрачно пообещал секретарь.

– А что ты им сделаешь? Они на своей земле, и это их право – принимать или не принимать кого-то.

– Какое еще право? – скривился Любинский. – Я – власть, и они должны эту власть почитать и уважать.

«Ну, если ты и есть – власть, тогда понятно, откуда берется такое к ней отношение», – подумал Лавров.

Но так или иначе, а необходимо было что-то предпринимать.

– Ну, что будем делать? – вопрос Любинского повис в воздухе, а ответа так и не находилось. – Нет, с этими староверами я точно с ума сойду. Это же какие-то туполобые бараны!

– Ладно, попробуем разобраться, – вздохнул сержант.

– Чего? Ты еще тут будешь разбираться? – вконец расстроенный секретарь теперь нашел отдушину в едком сарказме. – Уж если нам от ворот поворот устроили, так тебе вообще нечего туда соваться!

– Ты погоди, не горячись-то, – осадил его Батяня, уже понимая, что к чему: сержант, сам из старообрядческой семьи, в данном случае вполне мог бы оказать неплохую помощь.

То же самое думал и Ломакин. Уж кому как не ему было знать так нужные сейчас традиции. Сержант поправил ремень, приосанился и двинулся вдоль улицы, минуя те дома, где уже успели побывать с неудачными визитами его старшие коллеги.

Следующий дом, стоявший по соседству с тем, где не захотели принять «вертолетчиков», выглядел подобным образом. Высоченная ограда, крыша из оцинкованного железа, уходящие в глубь двора хозяйственные постройки. Все говорило о хорошем хозяине. Хотя, как уже заметил Батяня, по-другому здесь жить не принято.

Сержант взглянул в окно. Там, за занавеской, мелькнула тень. Ну что же, будет с кем поговорить. Собаки во дворе подняли лай, но сержант успел подняться на крыльцо. Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, отворив ее, шагнул внутрь. Оказавшись в горнице, он увидел сидевшую у окна семью: хозяин, хозяйка и трое детей разного возраста.

В отличие от своих мало осведомленных в подобных тонкостях коллег, Ломакин приветствовал хозяев не классическим «здравствуйте».

– Да святится имя Его, – после произнесения христианской формулы он перекрестился двумя пальцами на иконы, отвесив поклон.

– Во веки веков, – в ответе хозяина чувствовалось немалое изумление.

Да и сам могучего телосложения заросший черной бородой мужик выглядел ошеломленным. Еще бы – прилетает в село эта чертова железная стрекоза их злейшего врага – губернатора. Понятно, что и подчиненные у него – нелюди, а тут такое...

– А ты кто сам-то будешь?

– Да я, можно сказать, здешний, – ответствовал Ломакин.

– Вот как?

Сержант рассказал о себе, своей родне, а главное – о том, что он также является древле-православным христианином. На несколько каверзных вопросов, поставленных с целью окончательной проверки, сержант также дал исчерпывающие ответы, вследствие чего контакт с семьей был установлен.

– ...а тот, что в военной форме, – он тоже никакого отношения к губернатору не имеет, – вступился за Батяню подчиненный, – ему приказали – он и полетел.

– Ну, ежели так, тогда – другое дело, – кивнул хозяин, – но вот того, второго, мы на порог не пустим. Видали мы его...

Еще немного побеседовав, сержант отправился за командиром. Нельзя сказать, что нежелание видеть Любинского в любом доме села было воспринято им с энтузиазмом, но это меньше всего волновало Батяню, отправившегося вслед за сержантом.

– Николай меня зовут, – представился хозяин, высокий, крепкий, лет пятидесяти с небольшим мужчина, – проходите в дом.

– Майор Лавров.

– Офицер, значит? Гм... – оценивающе взглянул бородач.

Войдя в дом-четырехстенок, Батяня огляделся – красный угол с большими, потемневшими от времени иконами. Стены в горнице были расписаны затейливыми узорами и яркими красками. Изображения диковинных зверей, птиц, пышные и большие цветы, затейливый растительный орнамент создавали удивительное, сказочное впечатление. Полы застилали тканые половики, изюбровые шкуры. Вдоль стен стояли кованые сундуки, на кроватях лежали красивые вышитые покрывала. Но самым уютным и теплым местом в доме была, безусловно, печь. Над ее пологом виднелись полати, на которых спали дети. Здесь же располагался длинный стол, на котором стояла всевозможная посуда и другая кухонная утварь.