Читать книгу "Роковой сон Спящей красавицы - Мария Очаковская"

Хозяин аккуратно сложил ткань и, пригласив Варю подойти ближе, открыл стеклянную крышку витрины, в которой, по всей вероятности, у него хранились особо ценные экспонаты, расставленные в идеальном порядке и снабженные картонными номерками.

– Нумер первый – вечное перо Стравинского, с ним он писал ораторию «Царь Эдип». Под нумером два – сумка с бисером. Очень давно ее носила «Красная Жизель», Ольга Спесивцева, – объяснял хозяин Варваре, поочередно извлекая то один, то другой предмет и делая паузы, чтоб Замчински успевал за ним переводить.

– У нее была в жизни трагедия, голод, побег от большевиков, а любовник-чекист явился за нею в Париж. Пани Барбара знает, что бедняжка лишилась разума? Грустно. А вот этим веером под нумером шесть когда-то махалась Матильда Кшесинская. Она танцевала Китри, Дульсинею. Станислас говорит, что купил его у столетней дамы, та работала в костюмерных Гранд-опера.

Хозяин достал веер и передал его Варваре.

Как только вещица оказалась у нее в руках, Варя словно преобразилась и, стрельнув глазами на стоявшего рядом Замчинского, гордо вскинула голову, приподнялась на пальцах и, легко прокрутив пируэт, встала в «испанскую позу»: одна рука на талии, другая с веером над головой.

– La voilà, Carmen![22] – всплеснул руками хозяин.

Владислав зааплодировал и поднес балерине бокал вина. Дробот, блаженно улыбаясь, отвалился на спинку кресла.

– Пани Барбара, а вы знаете, что это? – спросил Замчински, когда хозяин извлек из витрины миниатюрную коробочку, в которой на синем бархате покоилось нечто золотое.

– Какое-то кольцо… – предположила Варвара.

– Правильно будет назвать перстень, – уточнил Замчински, извлекая его из коробочки. – Видите – большой, на мужскую руку. Впрочем, со временем размер, возможно, меняли. Не так ли? – Он обратился к Станисласу, тот кивнул. – Замечайте эту вставку на ободе.

Перстень передали Варваре. Он был довольно крупным, тяжелым, выполнен из золота светло-желтого оттенка. Гнездо перстня украшал овальный темно-красный сердолик с большой искусно вырезанной камеей.

– Какая-то женская фигура… – разглядывая украшение, неуверенно произнесла Варя.

– Как? Вы не узнали? То есть Терпсихора – муза танца! – воскликнул Владислав и, приняв таинственный вид, задал вопрос: – Возможно, пани Барбара подаст идею, кто был хозяин этой вещи?

– Ох! Как же я могу знать! – Варя была заинтригована. – Вы хотите, чтобы я угадала имя владельца? Может, Дягилев?

– Non. – Станислас отрицательно покачал головой. – Mademoiselle, vous savez lire en français?[23]

– Совсем чуть-чуть.

– Тогда, проше пани, смотрите, читайте, внутри есть подпись… – расплылся в улыбке Замчински.

И действительно, на внутренней части обода, помимо клейма с пробой и клейма ювелира, имелась истертая, плохо различимая буквенная гравировка.

Станислас что-то снова защебетал по-французски и подал Варваре лупу.

Держа перстень и лупу, она обернулась к свету.

– Pe-tits Pas. Пе-ти-па, – медленно прочитала она. – Петипа. То есть как Петипа?! Какой Петипа? Мариус Иванович Петипа?! Это что же, его перстень?! Ах, как же это! Не может быть! – задохнувшись, выпалила она. – Этого не может быть!

Наблюдая за ними, Аркадий Борисович не усидел в кресле и тоже подошел.

– Почему не может, очень может! – подхохатывая, увещевал ее Замчински. – Станислас имеет бумагу от ювелира-эксперта.

– Но это невероятно! – протянула Варя, все еще глядя на надпись и все еще не веря собственным глазам.

– Что есть любопытно, – продолжил Замчински. – Замечайте, узор и надпись на ободе сильно поношены. Из этого вывод, что перстень давно, долго носили на пальце. Может, как талисман!

– Как талисман! – подхватила за ним потрясенная Варя. – Нет, как реликвию! Вы, наверное, не знаете, что рассказывают про это кольцо. Это в театре… я слышала, есть легенда, что кольцо Мариуса Ивановича передавалось от одной балерины к другой как реликвия, как символ удачи.

– Porte-bonheur![24] – Станислас энергично затряс головой и, как фокусник, выудил из ящика бумагу, фирменный бланк с печатями, и протянул ее Дроботу. – Expertise… L’ expert-bijoutier connu…[25]

После этих слов все заговорили разом. Замчински, нависая седой шевелюрой над документом, стал переводить французский текст Аркадию Борисовичу, тот о чем-то его спрашивал и переспрашивал. Варя ахала, твердя что-то про символ и легенду, хозяин же, ничего не понимая, просто стоял и многозначительно поддакивал, когда же он хотел прибрать коробочку с перстнем обратно в витрину, то Дробот решительно притормозил его руку.

Тем временем у раскрытого окна громко закурлыкала горлица и, пройдясь по подоконнику, с любопытством заглянула в комнату, Станислас махнул на нее рукой, но та, будто спутав направление, улетела не наружу, а внутрь. Хлопая крыльями, птица закружила над Вариной головой, как ангел судьбы. Варя засмеялась, глаза ее вспыхнули счастьем. А Дробот подумал, что птица, залетевшая в дом, плохая примета.

Когда гости прощались, Замчински задержался в дверях и тихим голосом отчеканил деловое предложение Аркадию Борисовичу:

– Я знаю сэкрет. Станислас – мой друг, и сейчас он имеет денежные проблемы. Возможно, если назвать ему хорошую цену, он отдаст перстень для пани Барбары… – Он сделал паузу и прибавил совсем тихо: – Но главное, сколько я понимаю жизнь и женщин, от такого подарка не устоит ни одна балерина.

– Сколько? – коротко спросил Дробот.

Позже он не раз думал про тот их визит в «лавку древностей» и жестоко себя казнил за то, что вовремя не остановился, хотя все видел, все понимал, но почему-то поддался на этот ловко разыгранный спектакль…

* * *

Волшебное княжество, карликовое государство Монако – здесь, как в сказке, иногда случаются настоящие чудеса.

Вечером после выступления Варенька, никогда в жизни ничего такого себе не позволявшая, с благоговением приняла заветную синюю коробочку и, продев цепочку через кольцо, повесила перстень себе на шею.

А на следующий день, с блеском отыграв последний концерт, все артисты гастрольной труппы Большого театра улетели в Москву. Все, кроме примы.

Ливнева решила задержаться в Монако еще на пару дней.

18. Старый знакомый

Чтобы сделать хороший балет, нужно любить красивых женщин.