Читать книгу "Наполеон. Победителей не судят - Алексей Щербаков"

Еще один замечательный ход – это отношение к прусскому королю Фридриху-Вильгельму. Наполеон делал вид, что такового просто на свете нет. Король стоял, как бедный родственник, на берегу с русской стороны. Ждал: может, позовут его? Но не позвали. А в самом деле – зачем он нужен?

В этом тоже была великолепная режиссерская задумка. Наполеон как бы демонстрировал русскому императору: вот видишь, я с тобой по-хорошему, а ведь могу и так, ежели разозлюсь…

Переговоры вышли непростыми. Александр не хотел связывать себя союзом с Наполеоном. Ему нужен был только мир. Но был и другой камень преткновения. Отношение к нему делает русскому императору честь. Он отстаивал не только свои интересы, а право на существование Пруссии.

Наполеон открыто собирался стереть Пруссию с карты Европы.

– Подлый король, подлая нация, держава, которая всех обманывала и которая не заслуживает существования, – сказал он Александру во время переговоров.

Александр в общем соглашался, но высказывался в таком смысле: оно, конечно, правильно, но, может, все-таки пусть живет…

А тем временем Фридрих-Вильгельм продолжал оставаться вне игры. В отчаянии он решил послать к Наполеону королеву Луизу, надеясь, что она своими красотой и обаянием сумеет повлиять на грозного императора. В этом уже был анекдот. Луиза являлась в Пруссии главой партии «ястребов», ярой ненавистницей Наполеона. Собственно, именно она подтолкнула Пруссию к войне. Император после разгрома Пруссии ей мелко отомстил, велев вылить на нее в газетах ведра помоев. И вот теперь – такая волнующая встреча.

Наполеон прибыл после охоты, потный и запыленный, и застал у себя королеву в роскошном облачении.

Наполеон потом вспоминал:

«Она приняла меня с трагизмом, как мадемуазель Дюшенуа в “Химене”: “Государь! Справедливость! Справедливость! Магдебург!”»

Поясню: речь шла о городе, который прусская королевская чета хотела выпросить у императора назад.

Наполеон отреагировал на уровне профессионального актера. Он предложил королеве стул. Потому что «сидящий трагик становится комичен». Королева продолжала свою речь, исполненную в лучших традициях классицистической трагедии, стоя. Но только она сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуху, Наполеон вновь постарался сменить жанр:

– Какое чудесное платье; скажите, это креп или итальянский газ?

И так далее в том же духе. Королева играла высокую трагедию, император – бытовую драму. Так нашла коса на камень. Луиза была актрисой не того полета. Да и в любом случае это был бы дохлый номер. Все кончилось ничем, хотя Наполеон изрядно повеселился.

«Прусская королева действительно очаровательна; она кокетничает со мной. Но не ревнуй; все это скользит по мне, как по клеенке. Мне стоило бы слишком дорого ухаживать за ней», – писал он Жозефине.

Тут немного отвлечемся. Эта цитата дает ответ на вопрос: а было ли у Наполеона чувство юмора? Как видим, имелось. Своеобразное, конечно. Можно привести еще одну его шуточку. Рассказывая маршалам о встрече с королевой, он высказался в том смысле, что продлись свидание подольше, – ему пришлось бы отдать Магдебург. Маршалы оценили остроту. Они-то знали, что даже десять очаровательных дам не заставили бы его принимать те или иные решения.

А Пруссию он все-таки не уничтожил. Оставил маленький кусочек. Как было написано в Тильзитском мирном договоре, «из уважения к Императору Всероссийскому». Правда, в Пруссии продолжали оставаться французские войска. Александру же пришлось заключить с Наполеоном союз. То есть он присоединялся в континентальной блокаде. Наполеон мог торжествовать. Он получил, что хотел.

Свирепое солнце Испании

1. Еще одно шоу

В Польше, желая подбодрить смертельно уставших солдат, Наполеон уверял их: «Это война – последняя». Казалось, так оно и было. Все цели достигнуты.

Но Наполеон обратил недовольный взгляд на юг, на Пиринейский полуостров.

Положение там было следующим.

Португалия оставалась единственной европейской страной, поддерживавшей торговые отношения с Англией. Этого Наполеон потерпеть не мог. Теперь он уже играл только ва-банк, будучи твердо уверен, что к нему обязательно придет счастливая карта. Император уже не считался ни с кем и ни с чем. На дипломатическом приеме в Фонтенбло он чуть не орал на португальского посла, обвиняя его в том, что Португалия идет против него. Правительство в Лиссабоне тут же объявило Англии войну. Но Наполеон решил, что будет надежнее, если он просто приберет Португалию к рукам. 27 октября 1807 года был подписан договор между Францией и Испанией о разделе Португалии.

Испания долгое время была союзницей Франции. Она беспрекословно выполняла требования Наполеона. Когда он потребовал флот для высадки в Англии – дали. Приказал послать в Польшу 15 тысяч солдат – и тут не отказали. (Интересно, кстати, как он мотивировал свое требование. Дескать, вам сейчас эти солдаты все равно не нужны. А мне пригодятся.) Так что фактически Наполеон имел над Испанией полный контроль.

Армия Жюно через Испанию двинулась к Лиссабону. Наполеон нарушил обещание? Ни в коей мере! С кем воевать-то? Немного прогуляться до Лиссабона – всего-то дел! Примерно так оно и вышло. Хотя сама прогулка и вышла весьма тяжелой, и в конце марша солдаты Жюно более походили на банду оборванцев. Впрочем, они и были бандой – так как по пути грабили все, до чего могли дотянуться. В союзной стране, заметим. Но цель была достигнута без единого выстрела.

И вот тут Наполеон делает совершенно необъяснимый ни с какой точки зрения финт. Он задумывает подчинить себе Испанию. Зачем? Какой смысл захватывать территорию союзника?

Но, с другой стороны, – а почему бы и нет? Испанцам Наполеон не доверял. Он был почти уверен, что реально никакой континентальной блокады в этой стране проводиться не будет. Да, честно говоря, у испанских властей просто не хватило бы сил плотно закупорить свое побережье. К тому же в стране царили экономический хаос и политический бардак. На троне сидел представитель династии испанских Бурбонов Карл IV. Который смертельно враждовал с наследником престола Фердинандом, мечтавшим спихнуть папашу Надо сказать, что династия находилась на последней стадии деградации и вырождения. Можете посмотреть на портреты данных товарищей, написанные кистью Гойи. Великий живописец имел верный глаз – после взгляда на картины вопросов больше не возникает. Понятно, что при таком раскладе ни о какой охране границ речи не могло идти.

А раз так – можно и захватить Испанию. Наполеон, решивший, казалось, прекратить войны, снова втягивался в вооруженные авантюры. Это можно определить одним словом: зарвался. Но если никто уж не может тебе помешать, то почему бы не упростить ситуацию? Посадить на испанский престол кого-нибудь из своих людей – и сразу головной боли будет меньше. Стремление к упрощению ситуации можно объяснить и так. Будь Наполеон хоть трижды гений, но любой человеческий мозг имеет предел. А император привык полагаться только на самого себя. Наполеон просто оказался не в состоянии решать все бесчисленные сложные проблемы, встающие перед ним каждый день. Вот он и принялся рубить гордиевы узлы.