Читать книгу "Аристократия и Демос. Политическая элита архаических и классических Афин - Игорь Суриков"

Обратим внимание еще на один небезынтересный нюанс. Вся череда остракофорий, о которых идет речь, проводилась в условиях постоянно нараставшей персидской угрозы. Война с могущественным противником могла разразиться с года на год, а афинские политики, казалось бы, вели себя крайне нелогично: вместо того чтобы приходить к компромиссу, отодвигать на второй план свои разногласия и таким образом консолидироваться, они, напротив, находились в состоянии постоянной конфронтации. Но в том-то, судя по всему, и дело, что в полисе с его агональным менталитетом консолидация была возможна только через конфронтацию. Лишь добившись удаления из Афин всех своих влиятельных противников, Фемистокл смог получить полную поддержку демоса и провести в жизнь свою морскую программу.

Таким образом, Фемистокл одержал убедительную победу над всеми своими конкурентами и стал наиболее авторитетным афинским политиком, получив неофициальный, но чрезвычайно влиятельный статус простата демоса. А созданные по его инициативе военно-морские силы внесли главный вклад в отражение нашествия Ксеркса в 480 г. до н. э.

После этого, казалось, Фемистокл мог торжествовать и спокойно пожинать плоды своих стараний. Он был самым известным и популярным политическим деятелем не только в родном полисе, но и, пожалуй, во всей Элладе. «Во время следующих Олимпийских игр (476 г. до н. э. – И. С.), когда Фемистокл пришел на ристалище, все присутствовавшие, говорят, не обращая внимания на участников состязаний, целый день смотрели на него и показывали его иностранцам с восторгом и рукоплесканиями» (Плутарх, Фемистокл. 17). Однако «почивать на лаврах» Фемистоклу не было суждено: в самих Афинах его первенствующее положение, как ни парадоксально, начало колебаться практически сразу же после Саламинской битвы. Он не сыграл абсолютно никакой роли ни в Платейском сражении, ни в операциях греческого флота в Эгеиде в 479–478 гг., повлекших за собой основание Афинского морского союза. В связи с этими событиями мы встречаем имена совсем других людей: Аристида, Ксантиппа, Кимона, Миронида…

Можно говорить о нескольких причинах утраты Фемистоклом былого влияния. Во-первых, среди афинян, досрочно возвращенных в 480 г. до н. э. из остракизма, были откровенные противники Фемистокла, а отныне они вновь выдвинулись на ведущие позиции в общественной жизни, входили в коллегию стратегов и т. п. Во-вторых, возрастание авторитета Ареопага, в силу ряда причин имевшее место в рассматриваемое время, тоже не способствовало сохранению Фемистоклом своих позиций: ведь Ареопаг все еще оставался аристократическим органом и вряд ли в массе своей симпатизировал «выскочке» из Фреарр, пусть даже тот и сам был ареопагитом. В-треть их, к Фемистоклу была крайне нерасположена Спарта, а к ее мнению многие в Афинах по-прежнему внимательно прислушивались. В-четвертых (этот момент представляется нам наиболее важным), на рубеже 480-х – 470-х гг. до н. э. три знатнейших афинских аристократических рода – Алкмеониды, Филаиды и Керики – отложили традиционное соперничество и заключили союз, направленный, судя по всему, персонально против Фемистокла; действия этого союза начали со временем, постепенно приносить все более весомые плоды.

Возникшая коалиция аристократических лидеров и их окружения стала, если так можно выразиться, «супергруппировкой», имевшей тенденцию монополизировать многие рычаги власти в Афинах. Такого рода колоссальные по полисным меркам коалиции редко, но возникали в афинской истории (например, одна из них, объединившая Писистратидов, Алкмеонидов, Филаидов, Кериков, сформировалась в 520-е гг. до н. э., в первый период правления Гиппия), впрочем, при этом, как правило, оказываясь непрочными. Конкурирующие амбиции отдельных лидеров подрывали любой такой союз изнутри. Не стал исключением и альянс, заключенный около 480 г. Он просуществовал около десятилетия, и главным фактором, поддерживавшим его и не дававшим распасться, был, как ни парадоксально, Фемистокл. Именно для борьбы с ним, для ограничения его «непомерно» разросшегося влияния, иными словами, на основе «негативного консенсуса» был создан союз аристократов. И это, конечно, не могло не повести к ослаблению группировки Фемистокла и усилению его противников. Сразу же после 480 г. до н. э. в их руках все чаще стали оказываться ведущие магистратуры, на которые систематически избирались Ксантипп, Аристид, Кимон. Лидирующая же позиция «отца афинского флота» неуклонно близилась к закату.

В конце концов противникам удалось полностью дискредитировать его в глазах демоса. Вряд ли поэтому стоит считать падение Фемистокла каким-то особенно таинственным и неожиданным, как иногда полагают (например: Cawkwell, 1970): перед нами вполне естественный результат определенного хода политических событий. В один прекрасный день он пал жертвой той же меры, которую несколько ранее сам так активно применял в борьбе с конкурентами, – жертвой остракизма. На очередной остракофории в самом конце 470-х гг. до н. э. (скорее всего, это была весна 470 г.) против него проголосовало нужное количество афинян, и Фемистокл покинул Аттику.

А в 467 г. до н. э. Афинах – фактически по прямой спартанской указке – состоялся заочный суд над Фемистоклом по обвинению в персидской измене. В роли официального обвинителя выступал представитель Алкмеонидов – некий Леобот, сын Алкмеона. Обвинение поддерживал и ряд других политиков, в том числе Кимон (Плутарх, Аристид. 25); Аристид же устранился от этих нападок. Исход процесса in absentia был, по большому счету, ясен с самого начала: Фемистоклу был вынесен смертный приговор, и осужденный был объявлен в розыск.

Фемистокл в конечном счете оказался в Персии, но этот период его жизни уже не будет непосредственно интересовать нас. Какое суждение можно вынести об общем характере деятельности Фемистокла? Несомненно, этот политик успешно смог приспособиться к новым условиям общественной жизни, создавшимся после возникновения демократии, и воспользоваться этими условиями в свою пользу. Многие мероприятия, проведенные по его инициативе, имели безусловно демократический характер, способствовали укреплению народовластия в Афинах. Впрочем, вряд ли следует считать, что Фемистокл был принципиальным «демократом» по убеждениям. Он стремился к укреплению своего влияния и, инициируя те или иные меры, руководствовался не соображениями общего порядка, а оценкой конкретной ситуации. Завершилась же политическая карьера Фемистокла, мягко говоря, не вполне обычно. Тем не менее его падение типично в том отношении, что оно может служить иллюстрацией судьбы политического лидера в демократических Афинах: ведь практически все его партнеры и конкуренты (будь то Мильтиад, Аристид, Ксантипп, Кимон) на том или ином этапе своей деятельности тоже становились жертвами немилости демоса.

Тема IV. На пути демократизации: аристократическая элита Афин в середине V в. до н. э.

Лекция 10. Общие закономерности переходного периода. Деятельность Кимона

После реформ Клисфена, после установления афинской демократии политические группировки на протяжении большей части V в. до н. э. возглавлялись представителями аристократической прослойки – «политических фамилий», как называет их У. Р. Коннор (Connor, 1971, p. 10), то есть тех семей, которые на протяжении ряда поколений имели традиции участия и лидерства в политической жизни. Не означает ли это, что они тем самым основывались на аристократической, антидемократической идеологии? Нам уже приходилось выше высказываться против довольно распространенного утверждения о том, что афинская аристократия была слоем консервативным, противившимся прогрессу, враждебным демократии и т. п. Легко заметить, что на протяжении архаической и значительной части классической эпохи во главе любых прогрессивных реформ стояли представители аристократической верхушки общества. В частности, все «отцы-основатели» афинской демократии – от Солона до Перикла – принадлежали к кругу древней знати. Ни в коем случае не следует ставить знак равенства между понятиями «аристократы» и «олигархи». Характерно, что в период, когда движение, характеризующееся обычно как олигархическое, достигло в Афинах пика (конец V в. до н. э., время переворотов Четырехсот и Тридцати), среди лидеров антидемократических гетерий мы почти не находим выходцев из старинных аристократических родов. Довольно редким исключением является, в частности, Критий из рода Кодридов. Основной социальной базой переворотов было зажиточное крестьянство, гоплитская прослойка, отвернувшаяся в кризисных условиях от во многом скомпрометировавшей себя радикальной демократии. Аристократы же, повторим, внесли наибольший вклад как раз в демократизацию афинского полиса. Думается, не случайно, что период наивысшего расцвета подрывных гетерий был одновременно и периодом, когда в Афинах пресекается политическая традиция аристократического лидерства.