Читать книгу "Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году - Михаил Смольянинов"

Приказом запрещались политическая борьба в войсках, выступления солдат против офицеров, предусматривался роспуск всех революционных организаций и отрядов войск, созданных для борьбы с Корниловским мятежом, войсковым комитетам категорически запрещалось вмешиваться в вопросы назначения или смещения начальствующих лиц, приказывалось «стать в строгие рамки деловой работы и не вмешиваться в строевую и оперативную работу». Уклонение от исполнения этих требований Керенский грозил подавлять «всей силой власти»[282].

Следует отметить, что в целом приказ был направлен на восстановление дисциплины в войсках и их боеготовности, на предотвращение опасности гражданской войны, однако он был не ко времени. Это признавали даже близкие к политике правительства члены ВЦИК Советов, не сразу поверившие в подлинность приказа и встревоженные тем, что «приказ этот вызовет возбуждение среди них (солдат) и может иметь роковые последствия, которые Советам едва ли удастся предотвратить»[283].

Основания для такой тревоги были. Например, на Западном фронте размах борьбы солдат, войсковых комитетов и созданных для этого специальных органов достиг таких размеров, что заодно с Корниловым они готовы были смести всех его сторонников, оставшихся у власти. Приказ же Керенского вызвал у солдат такую резко отрицательную реакцию, что они немедленно отреагировали на него потоком писем во ВЦИК Советов, в которых высказывались против Временного правительства и эсеро-меньшевиков, поддерживающих его. Так, солдат 8-го гренадерского Московского полка писал: «До каких пор мы, солдаты, и вы должны подчиняться своим старым врагам и слепо требовать поддержания нашего злокачественного правительства. Они наши враги, такие как и разные корниловы… До ареста Корнилова все министры во главе с председателем Керенским принимали и утверждали все его требования, в то время, как… солдатские и рабочие требования не принимались во внимание»[284]. В заключение солдат высказал свое мнение о Керенском как о члене эсеровской партии: «Что… Керенский – социалист-революционер, то мы и я верю, но чтобы он был на деле социалистом для бедного крестьянина и для всех без исключения, то нет. Мы все увидели, а если и не все, то те, которые увидели… считаем долгом уяснить своим товарищам, которые до этого времени не понимают… кто он есть Керенский…»[285].

Против приказа министра-председателя Временного правительства о запрещении политической деятельности в армии выступил исполком фронтового комитета Западного фронта. В принятой на общем собрании резолюции исполком призывал ВЦИК Советов и Временное правительство «решительно отказаться от политики соглашения со всеми партиями и кругами общества», причастными к корниловщине, «немедленно устранить со всех ответственных постов в армии лиц, связанных сочувствием мятежникам», «решительно и без замедлений» проводить демократизацию армии[286]. Все меньше принималось резолюций о поддержке Временного правительства солдатами в войсковых частях Западного фронта, а в тех, что принимались, содержались требования смертной казни корниловцам, немедленного освобождения из тюрем большевиков и прекращения их преследования, полной демократизации армии, роспуска контрреволюционных Государственного Совета и Государственной Думы, Союза офицеров, Союза Георгиевских кавалеров и им подобных реакционных организаций[287].

Корниловский мятеж ускорил общенациональный кризис, вызванный глубокими социально-экономическими и политическими противоречиями. В стране царила хозяйственная разруха, стала массовой безработица, росли цены на продукты и товары первой необходимости, ощущался их острый недостаток. Беднейшим слоям населения грозил голод. В бедственном положении находились семьи фронтовиков. Изо дня в день ухудшалось снабжение и их самих. Все это вызывало еще большее недовольство солдат Временным правительством.

Солдаты требовали от Петроградского Совета и ВЦИК Советов принять меры для предотвращения надвигавшейся катастрофы, подсказывали выход из создавшегося трудного экономического положения, который они видели, прежде всего, в прекращении империалистической войны, в революционном решении социально-экономических проблем (имущественное уравнение генералов, офицеров и чиновников с солдатами, реквизиция излишков хлеба у помещиков и продажа его по твердым ценам и др.)[288].

Вопросы продовольственного и хозяйственного положения в стране становились предметом обсуждения на общих собраниях солдат и заседаниях войсковых комитетов. В принятых резолюциях для борьбы с продовольственной и хозяйственной разрухой в стране, кроме установления твердых и доступных для всего населения цен на хлеб, другие продукты и предметы первой необходимости, солдаты требовали «перехода некоторых крупных предприятий в руки государства», немедленного установления государственного контроля над всей промышленностью с обязательным участием в нем рабочих организаций, решительной борьбы с саботажем в промышленности. Резолюции, содержащие такие требования, были приняты на общих собраниях солдат армейской артиллерийской мастерской, 32-го эвакогоспиталя, 1-й роты 6-го гренадерского Таврического полка, на объединенном собрании всех полковых и равных им комитетов 2-й гренадерской дивизии, на заседаниях полкового, ротных и командных комитетов 291-го пехотного Трубчевского полка, полкового комитета 6-го гренадерского Таврического полка, исполкома гренадерского корпуса.

В ряде случаев в принятых резолюциях солдаты требовали немедленной передачи всех земель в распоряжение крестьянских земельных комитетов до окончательного решения вопроса о земле на Учредительном собрании. В таком решении аграрного вопроса солдаты видели способ «успокоения страны, устранения самочинных захватов и погромов» помещичьих имений, лишить помещиков возможности «извлекать из земли пользу» только для себя. Такие требования были выдвинуты на объединенных заседаниях полковых комитетов 2-й гренадерской дивизии, дивизионного комитета, комитета команды управления и батарейных комитетов 134-го отдельного артиллерийского дивизиона, полкового комитета 17-го Сибирского стрелкового полка, полкового, ротных и командных комитетов 8-го гренадерского Московского полка[289].