Читать книгу "Рэнт. Биография Бастера Кейси - Чак Паланик"

Инженеры в государственных машинах обожали друг на друга охотиться. Эти серые седаны было легко заметить, особенно во второй половине дня. Полная медицинская страховка, госмашина, на которой можно и даже нужно устраивать небольшие аварии, и даже плата за сверхурочные — команды транспортников были очень довольны работой.

Мур Джеррел (R частный детектив): Нам удалось обнаружить кандидата на роль биологического отца клиента по его нечеткому описанию. Это хорошая новость. Человека звали Чарльз Кейси. Вышеупомянутый Чарльз Кейси, также известный под именем Чарли, получил статус Ночного и квартиру по жилищной программе в рамках закона «Эй». Во время учебы в колледже он работал на различных государственных работах.

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Моделирование эффекта инцидентов оказалось настолько увлекательным, что, когда исследование закончилось и сотрудников отправили измерять транспортный поток и определять интервалы светофоров, участники не смогли остановиться. Уже бесплатно, в собственных машинах инженеры продолжали играть в ту же игру. Естественно, об этом узнали люди со стороны. Как бы тщательно ты ни держал что-то в секрете, всякое бывает.

Мур Джеррел: Есть и плохая новость. Обнаруженный нами Чарльз Кейси без вести пропал и считается мертвым почти шестнадцать лет. Он работал транспортным инженером и погиб в аварии в рабочее время. Он, по всей видимости, взял автомобиль со стоянки транспортного отдела и совершил лобовое столкновение с другим автомобилем, которым управляла его коллега. Женщина и ее муж погибли. Дочь, спавшая на заднем сиденье, осталась калекой.

Тело Чарльза Кейси на месте аварии не было обнаружено. Погибших супругов звали Ларри и Сьюпрема Лоуренс.

Айрин Кейси: На последнем снимке от Бадди стало понятно, что эта девушка-калека полирует не бейсбольную биту. Эта толстая розовая штука, которую она трет наждачкой и металлической мочалкой, а потом мажет обувным кремом и спитым чаем, — точь-в-точь гигантский мужской инструмент. Девушка со скрюченной рукой делает себе большой и грязный мужской член… И это мама моих будущих внуков?

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Как бы странно это ни звучало, работники «скорой» по-прежнему передают Тине Самсинг кровавые подробности каждого несчастного случая. Правительство все отрицает, но это чистая правда.

Все взаимосвязано: закон «Эй». Команды любителей врезаться в чужие машины. Ночь против Дня. «Дорожные картинки». На деньги налогоплательщиков была построена культура автосалок. Инженеры на госмашинах не остались в истории, но именно из-за их экспериментов страну поделили на День и Ночь. И создали самую популярную дневную радиопередачу на рынке.

Эхо Лоуренс: Ну да, блин! На надгробном камне моего отца написано: «Лоуренс Лоуренс». Не смешно. И все-таки Рэнта убил Вэксмен. Конечно, зубы у него классные, но сам он гад.

Шот Даньян (R автосалочник): Гад — не то слово.

23 — Любовь

Шот Даньян (R автосалочник): Как только Рэнт подкатил ко мне с вопросом, у какого автомобиля самое большое заднее сиденье, я понял, в чем дело. И посоветовал ему купить машину с обивкой потемнее.

Эхо Лоуренс (R автосалочница): Да не слушайте его! В первый раз, когда мы остались одни, я спросила Рэнта, что ему на самом деле от меня надо. Он хочет сделать меня своей девушкой, а потом отвезти домой, как уродливую дубину для родителей? Встречаться с калекой, инвалидом — это такой запоздалый подростковый бунт? Лучший способ нагнать страху на предков с фермы?

Или я объект его эротических фантазий? Неужели с нормальными девушками, у которых две нормальные руки и ноги, а губы могут целовать твои, сексом заниматься скучно? Или трахнуть меня — еще одна цель его большой сексуальной охоты?

Или я единственная девушка, с кем он знаком в этом великом и ужасном городе? Его наставница. Проводник по Ночной жизни. Может, он просто цепляется за меня, потому что ему в этом жутком новом мире страшно одному?

Я сидела на заднем сиденье «Эльдорадо» и говорила, говорила. Мы встали у каких-то кустов, подальше от фонарей, хотя в городе настоящей темноты не бывает. Помню, что Рэнт был в своем синем рабочем комбинезоне, от которого воняло чем-то ядовитым. Звучит не очень романтично.

Шот Даньян: Я не только выдаю всяким идиотам напрокат отстойные «пики», но и сам иногда подключаюсь, чтобы быть в курсе новинок. Последние пару недель от дистрибьюторов шел сплошной брак. Смотришь «пик» с десертом, и вдруг дорожка вкуса отключается. Толстый ломоть шоколадного торта превращается в липкую жирную кашу. Пахнет шоколадом, но во рту просто вязкая текстура. Однажды дома во время комендантского часа я включил свой любимый порно-«пик». Но ни одно влагалище вообще не пахло. Дело было не в транскриптах, а в моих мозгах.

Эхо Лоуренс: Рэнт сидит и смотрит на меня, пока я не замолкаю. Он тоже молчит — столько, что два раза бы переключился светофор, а потом спрашивает:

— Что ты вчера ела на завтрак?

Мимо не проезжают машины. Улица пуста. Глаза Рэнта блестят в сумраке. Черных зубов не видно.

Вчера? У меня в морозилке одни блины, но в «Томмиз» я обычно беру котлеты с овощами и картошкой.

Я говорю:

— Кашу. — Потом: — Нет, погоди. Гренки… Нет… гренки с корицей…

Рэнт скользит рукой по сиденью и находит своими пальцами мои. Подносит мою руку к лицу, касаясь губами фаланг, нюхает, прикрыв глаза, и говорит:

— Ошибаешься. Вчера ты ела овсянку с кленовым сахаром и тыквенными семечками, ванильный йогурт и сушеную клюкву…

В десяточку.

Шот Даньян: Почти все «пики» — дерьмо по сравнению даже с самыми скучными автосалками. Всю ночь напролет сидишь в машине в компании, слушаешь музыку, что-то жуешь — и слегка щекочешь себе нервишки. У тебя секретная миссия — встретить новых людей. Реальных. Ты путешествуешь в никуда.

И все-таки я подключаюсь к «пикам» с тех пор, как мне надели подгузники. Есть такие, для развития младенцев. Я полдетства просидел с нянями из транскриптов. Я скриптохудожник. Если я не могу подключиться, я как слепой художник или глухой музыкант. Это не кошмар, это вообще за гранью!

Эхо Лоуренс: Рэнт поднес мою руку к моему лицу и сказал:

— Понюхай.

Я наклонилась, но услышала только запах собственной кожи, мыла, пластмассовый запах старого лака для ногтей. Инсектицидный запах Рэнта.

Рэнт зарывается носом в мои волосы, прикладывает губы к шее под ухом, нюхает и говорит:

— Что ты ела на ужин две ночи назад?

Наши пальцы переплелись. Его дыхание на моей шее. Он меряет мой пульс губами и теплым, мокрым кончиком языка.

Я говорю:

— Индейка? Лазанья?