Читать книгу "Занимательное дождеведение. Дождь в истории, науке и искусстве - Синтия Барнетт"

От реки Миссисипи на запад к Скалистым горам и от канадской реки Саскачеван к нынешнему Северному Техасу нескончаемые луговые травы гнулись от беспрестанных порывов ветра. На восточной стороне, где в хороший год могло выпасть 500 мм осадков, пышное разнотравье могло подниматься выше повозки. На западе более жесткие и короткие травы, с трудом пробивающиеся сквозь крупный песок, получали в лучшем случае десять дюймов. В любом случае казалось, что селиться в этом регионе негде. Коренным американцам хорошо жилось на Равнинах – они не зависели от капризного дождя, а следовали за стадами бизонов.

В июле 1804 года Кларк жаловался на «дувший целый день с юга неистовый и сильный ветер, который нагнал облака песка, так что я не смог выполнить свой план, просидев в палатке». В следующем месяце опять же «ветер дул сильно и вздымал пески… в такие облака, что мы почти ничего не видели». Тепловая волна жгла столь яростно, что подвижный черный пес капитана Льюиса, ньюфаундленд по кличке Моряк, упал в изнеможении, не в силах идти дальше.

Всего через несколько лет после Льюиса и Кларка, в 1806 и 1807 годах, молодой офицер с лицом аристократа, Зебулон Монтгомери Пайк-младший, возглавлял экспедицию, которая исследовала южную часть земель Луизианской покупки и нашла истоки реки Ред-Ривер. В его отчете эти края именовались не Великой равниной, а Великой американской пустыней. О поселении здесь вопрос не стоял. Дело было не в индейцах, а в чрезвычайно засушливом климате:

Но здесь бесплодная почва, выжженная и иссушенная восемь месяцев в году, не дает ни влаги, ни питательных веществ, достаточных для произрастания лесов. Эти обширные равнины западного полушария могут со временем приобрести ту же славу, что и песчаные пустыни Африки; ибо я видел на своем пути в различных местах полосы протяженностью во много лиг, где ветер нагнал песка, принимающего все причудливые формы накатывающихся океанских волн, и нет ни клочка растительности… Но с этих необъятных прерий может исходить одно большое преимущество для Соединенных Штатов… Ограничение численности нашего населения в некоторых пределах.

Если предостережение Пайка было недостаточно суровым, то другой армейский офицер, Стивен Гарриман Лонг, десять лет спустя дал еще более мрачный прогноз. В 1821 году Лонг возглавлял первое научное исследование долины реки Платт в Небраске. Экспедиция проходила в таких жестоких условиях, что ему и его людям приходилось резать, жарить и есть собственных лошадей, чтобы выжить. Он охарактеризовал Великие равнины от Небраски до Оклахомы как настолько выжженные, что они «непригодны для освоения и, разумеется, для жизни людей, зависящих от земледелия».

«Путешественник, который в любое время пересечет эти безжизненные пески, думаем, присоединится к нашему пожеланию, чтобы этот регион навсегда остался нетронутым пристанищем коренного охотника, бизона и шакала».

Пожеланиям Пайка и Лонга, выступавших против экспансии, не суждено было сбыться. Потому что в конце 60-х годов XIX века дождь начал поливать равнины, капля за каплей размывая твердую корку. По мере того как земля пропитывалась влагой, обретая новую жизнь, некогда бесплодные пески окрасились в разные цвета – от тусклых пыльных оттенков до сочной зелени. Теперь долгий влажный цикл принес в Великую американскую пустыню осадки выше средних. К 1880-м годам это название фактически исчезло с карт.

Ливни продолжали приходить, год за годом. Потянулись сюда и поселенцы, многие из которых приезжали целыми семьями. Их стали называть «забойщиками», потому что они преображали прерию, буквально врубаясь в ее твердую почву. Их манил не только многообещающий климат, но и дешевая земля, которую предоставляло федеральное правительство, теперь настойчиво продвигавшее идею Джефферсона о нации независимых мелких фермеров.

Годами южные штаты успешно отбивали в Конгрессе предложения стимулировать западных поселенцев. Но выход южан из Союза обеспечил принятие таких льгот. В 1862 году поборники освоения Запада протолкнули первый Гомстед-акт – закон о предоставлении земельных участков из фонда свободных земель. Любой человек, готовый отправиться на Запад, построить там дом и выращивать сельскохозяйственные культуры, мог стать полноправным владельцем 160 акров (одинокие женщины и вдовы имели право на покупку земли по цене 1 доллар 25 центов за акр[15]).

Фермеру с востока США вполне могло хватить 160 акров, но совсем иначе звучала эта цифра для мелких землевладельцев на засушливых равнинах, где из-за скудной природной растительности также было трудно разводить скот. В 1878 году майор Джон Уэсли Пауэлл, отважный однорукий герой Гражданской войны, который возглавлял Геологическую службу США, в своем «Докладе о землях засушливого региона» предупредил Конгресс, что ввиду скудных осадков у мелких фермеров на Западе потребности совсем не такие, как у восточных. Линия, проведенная посередине Северной и Южной Дакоты, Небраски, Канзаса, Оклахомы и Техаса, сотый меридиан, отделяла земли с достаточными для малых ферм осадками – нормой считалось 20 дюймов – от тех, где фермеры должны взамен создавать общины на водоразделах.

На самом деле многие засушливые федеральные земли, скупо выделяемые обнадеженным переселенцам, попросту не обеспечили бы малые фермы. Даже непосредственно по 100-му меридиану, в «Полувлажном регионе», как называл его Пауэлл, фермеры могли процветать несколько лет, но затем сталкивались с «катастрофическими засухами».

Конгрессмены этому не поверили. Предупреждения Пауэлла остались неуслышанными в стране, нацеленной на экспансию. Специалист по истории окружающей среды Дональд Уорстер, выдающийся летописец водной империи Американского Запада, отметил, что конгрессмены из западных штатов в особенности считали идеи Пауэлла радикальными, предполагавшими «слишком много планирования, слишком много регулирования, слишком много общественного контроля. Это не по-американски».

В семидесятые и начале восьмидесятых годов XIX века тысячи поселенцев-гомстедеров ринулись в Дакоту, Небраску, Канзас и другие западные штаты. Они заменили пепельные заросли полыни зелеными кукурузными полями. Добились рекордных цен на продукцию растениеводства. Окрыленные, звали к себе родственников, оставшихся на востоке. Они не знали, что эти дождливые годы – аномалия, чисто случайное метеорологическое совпадение.

Историки всегда указывали, что земля лежала в основе национальной мечты Томаса Джефферсона, которую постепенно, клочок за клочком почвы, осуществляли мелкие фермеры. Но не из-за земли его идея осталась нереализованной. На западе США все дело испортила нехватка дождя.

Глава 7

Дождь следует за плугом

В своих любовных письмах к Мэтти, а позднее в посланиях к ней же, заканчивавшихся подписью «Твой любящий муж», Урия Облингер часто рассказывал о дожде.

Урия, бородатый скуластый ветеран Союза, впервые отправился на Запад из своего родного Онварда в штате Индиана в 1866 году «в поисках спокойного и постоянного дома» для себя и Мэтти. Сильные дожди поливали места, где он разбивал палатку, и замедляли продвижение вперед. Лошади его выбивались из сил, а колеса повозки вязли в покрывающей дорогу непролазной грязи. Вскоре после того как он перебрался из Айовы в Миссури на пароме через Терки-Ривер, на одном из колес словно бы в знак протеста сломалась ось. Пришлось вернуться, встать на ремонт и потерять день в захолустном городке.