Читать книгу "Забытые битвы империи - Александр Музафаров"

Но юридические и дипломатические реверансы не могли скрыть очевидного, — Российская империя проиграла военное единоборство куда более скромной по размерам и возможностям державе.

Вопрос о причинах поражения России в Русско-японской войне остается для многих любителей истории не до конца проясненным. Безусловно, в этом вина нашей историографии, которая за сто лет, прошедших с тех пор, как отгремели бои на сопках Маньчжурии, так и не смогла выпустить капитальный, всеобъемлющий труд под названием «История Русско-японской войны 1904—1905 гг.». XX век оказался настолько заполнен историческими событиями и процессами, что до первой крупной войны столетия, что называется, руки не дошли. К тому же в советское время и не особенно стремились дойти. Ведь причину поражения объяснил сам «вождь мирового пролетариата» — отсталое, реакционное самодержавие не устояло перед натиском молодого, прогрессивного азиатского государства. К этому объяснению очень быстро присоединили логическое продолжение — после революции 1917 года, когда социально-политический строй в России сменился на самый прогрессивный, уже Япония стала отсталой страной, а потому трижды терпела поражение в военных столкновениях с СССР.

Однако когда «самый прогрессивный общественный строй» приказал долго жить и исследования событий начала XX века освободились от идеологического диктата, то перед историками неизбежно встал вопрос — а в чем же заключалась пресловутая отсталость? Большой интерес к Русско-японской войне способствовал появлению множества небольших исследований, статей, брошюр, посвященных частным аспектам — организации войск, действиям отдельных кораблей и частей, отдельным сражениям и боям. И постепенно из этого огромного массива работ начала вырисовываться следующая картина: исследователи обозначили множество недостатков российской военной машины, но все они не носили рокового характера. Эпизоды сражений и боев не выявляли качественного превосходства армии Микадо как в организации, так и в технике. Мы не видим ничего похожего на доминирование парового флота союзников над русским парусным флотом, как это было в Крымскую войну, не видим превосходства в сфере военного образования и боевой подготовки, как в начальный период Великой Отечественной войны. Более того, в отдельных сферах военной организации Россия заметно превосходила Японию. Например, в организации военной медицины, поэтому относительные потери русской армии умершими от ран и заболеваний в госпиталях были примерно в два раза ниже, чем у противника. Строго говоря, и общие потери России в войне были почти в два раза меньше японских — 44 441 убитыми, ранеными и умершими от ран против 86 004 человек.

«Бездарность» царских генералов и адмиралов, при внимательном анализе их деятельности, оказалась сильно преувеличенной. Не все из них были талантливыми полководцами (хотя и таких хватало — Макаров, Кондратенко и т, д.), но в целом их решения почти всегда были адекватными обстановке и профессиональными.

Примерно одинаковой была и насыщенность обеих армий современными видами вооружения, причем у русских наблюдается заметное преимущество в скорострельной полевой артиллерии. Может быть, дело в моральном факторе? Японцы-де знали, за что воевали, а забитый и темный русский крестьянин смысла войны не понимал, оттого и сражался без обычного мужества и смекалки. Эту версию в той или иной форме поддерживала позднесоветская историография. Но факты говорят против нее.

Во-первых, в русских войсках было относительно малое число мобилизованных резервистов. Основу личного состава составляли солдаты и матросы кадровой армии мирного времени, чей боевой дух в России быть традиционно высоким. Не успела проявиться и усталость от войны, оказывавшая большое влияние на настроение войск в 1916—1917 и 1944—1945 годах. Даже Вторая эскадра Тихого океана, среди матросов которой доля резервистов была действительно высокой, в злосчастном для России Цусимском сражении явила пример героизма и доблести, Экипажи кораблей дрались отчаянно, до последнего снаряда, изумляя врага своей доблестью. Последним обстоятельством отчасти объясняется и хорошее обращение японцев с русскими военнопленными, которое отмечают все мемуаристы. Солдатам союзников в годы Второй мировой войны пришлось значительно хуже.

Во-вторых, высокий моральный дух русских солдат отмечается в источниках, причем не только русских, но и иностранных, включая японских. Более того, многие авторы мемуаров подчеркивают, что традиционные мужество и стойкость русских солдат часто позволял компенсировать ошибки командования и являлись одной из сильных сторон русской армии.

В-третьих, даже в условиях начавшегося в стране революционного брожения войска Маньчжурской армии сохраняли порядок и дисциплину. Именно из них были скомплектованы отряды, подавившие революционные мятежи на Транссибе и прилегающих к нему местностях. Именно из бывших матросов Второй эскадры Тихого океана были сформированы отряды, подавлявшие крестьянские выступления в Прибалтике.

Нет, с моральным духом в армии все было в порядке. Проблемы были в другом.

Гораздо раньше, чем историки, причины поражения в войне стали изучать те, кому но долгу службы было поручено готовить вооруженные силы к новым войнам, т. е. военные ведомства Российской империи. Была проведена огромная работа по анализу как хода боевых действий, так и причин, не позволивших армии и флоту России покарать дерзкого врага, осмелившегося потревожить священные рубежи империи.

В 1906 году Генеральным штабом была создана Военно-историческая комиссия но описанию Русско-японской войны 1904—1905 годов. В ее распоряжении оказались практически все оперативные документы русской армии. Не ограничиваясь ими, члены комиссии провели большую работу по опросу участников боевых действий в самых разных чинах, анализу первых появившихся мемуаров, статей и пр. К 1910 году комиссия подготовила и издала 9-томный труд — «Русско-японская война 1904—1905».

В свою очередь, морской Генеральный штаб в 1908 году также создал Историческую комиссию по описанию действий флота в Русско-японскую войну 1904—1905 годов. Эта комиссия успела сделать меньше, чем армейская. Издание ее главного труда «Русско-японская война 1904—1905 гг. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904— 1905 гг. при морском Генштабе» было прервано из-за революции, а публикация подготовленных к печати документов того времени — из-за начала Первой мировой войны.

Сами по себе эти труды носили скорее описательный, чем аналитический характер. Они являются ценными источниками информации для современных историков, хотя не лишены и некоторых недостатков. Так, в них, по вполне понятным причинам, практически отсутствует информация из японских источников.

Однако наработки комиссий дали возможность военным аналитикам того времени сделать правильные выводы о необходимых изменениях в вооруженных силах, а также о причинах поражения в войне. Конечно, большая часть этих выводов оформлялась в виде документов с грифами «Для служебного пользования», а то и «Совершенно секретно», так как делиться добытым столь дорогой ценой опытом с вероятными противниками в будущей мировой войне было бы неразумно.

Одним из военных аналитиков, глубоко изучавшим этот вопрос, был Александр Андреевич Свечин. Потомственный офицер, окончивший Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба, он принимал личное участие в Русско-японской войне первоначально как строевой офицер (командир роты 22-го Восточно-Сибирского стрелкового полка), потом как офицер Генштаба (офицер для поручений при штабе 16-го армейского корпуса, затем при управлении генерал-квартирмейстера 3-й Маньчжурской армии). И его интерес к работе комиссий был вполне закономерен. Сразу после войны Свечин опубликовал несколько военно-научных работ, посвященных анализу полученного на войне опыта и его дальнейшего использования при подготовке войск.