Читать книгу "Немецкая пехота. Стратегические ошибки вермахта. Пехотные дивизии в войне против Советского союза. 1941-1944 - Максимилиан Фреттер-Пико"

Большая работа при личном мужественном поведении была проделана медиками также в полевых госпиталях, батальонных медицинских пунктах и главных медицинских пунктах, несмотря на местные примитивные условия. Победу немецкого вермахта в борьбе за предотвращение эпидемий, не считая лечения больных и раненых, следует приписать превосходной организации, оснащению и не в последнюю очередь знаниям и умению. То же самое относится к ветеринарной службе, которая в равной мере отлично себя зарекомендовала.

Гренадеры (пехотинцы), саперы, артиллеристы, связисты, медико-санитарные подразделения и войска тыла и снабжения с их предельной боевой готовностью, несмотря на многонедельное перенапряжение, успешно противостояли силам природы и натиску значительно превосходящих сил противника. Это являлось воплощением лучших военных традиций! Насколько Верховное командование недооценивало крайнее напряжение сил пехотных дивизий, свидетельствовал тот факт, что в продовольственном рационе танковых дивизий и войск СС содержалось намного больше килокалорий по сравнению с пехотными дивизиями, хотя упомянутые войска то и дело, правда на короткое время, снимались с фронта для ремонта техники, переоснащения и пополнения. Это несоответствие в обеспечении питанием был устранено лишь позже на основании моего анализа и соответствующего доклада.

5 декабря 1943 г. противник вновь перешел в крупное наступление против четырех пехотных дивизий 30-го армейского корпуса силами семи стрелковых дивизий (численность советской стрелковой дивизии была намного меньше немецкой пехотной дивизии. – Ред.), танкового корпуса (по числу танков был в 1943 г. примерно равен немецкой танковой дивизии, по численности личного состава в два, позже (с ноября 1943 г.) почти в полтора раза меньше. – Ред.) и других многочисленных танковых формирований, противотанковых и минометных дивизионов, а также большого числа самолетов-штурмовиков. В сильный мороз и снег советские войска непрерывно атаковали, но им не удалось прорвать фронт. Немецкие пехотинцы лежали на замершей, покрытой снегом земле, в которой они едва могли отрыть одиночные окопы. Артиллеристы должны были снова и снова огнем своих орудий размораживать жидкость для гидравлического тормоза отката. Противник отбрасывался назад контратаками немецких батальонов, которые выводились с участков фронта, не подвергавшихся атакам. Немцы подбивали советские танки, неоднократно атаковавшие их позиции. В самый напряженный момент оборонительного сражения корпусу была придана отдохнувшая 9-я танковая дивизия (генерал-майор Йолассе), во время передислокации которой в некоторых машинах обнаружились технические неисправности. Однако, прежде всего, сказывались некоторые недостатки в боевой подготовке личного состава. Лишь незадолго до этого она была заново сформирована на полигоне! У ее командира не было возможности близко познакомиться с дивизией и проверить ее боеспособность. Командир отказался произвести ночную атаку в ясную лунную и очень морозную ночь, так как его танковая дивизия никогда не атаковала ночью и вообще ничего не знала о ночной атаке. Все же корпус настоял на выполнении своего требования, потому что только таким образом он мог сорвать подготовку противника к прорыву фронта. Видимость этой ночью была такой хорошей, что внезапная немецкая танковая контратака с ударом по флангам вражеских исходных позиций, занимаемых противотанковыми артиллерийскими и минометными бригадами, увенчалась полным успехом! Противник на следующий день не смог больше атаковать! К сожалению, недостаточная подготовка, которая везде давала себя знать, стоила нам, несмотря на тщательный предварительный инструктаж, некоторого количества танков (автор скромно умалчивает, какого количества. – Ред.). Они были поражены, как мишени на учебном поле.

19 декабря 1943 г. советские войска еще раз попытались прорвать нашу оборону и развернули крупную наступательную операцию силами 4–5 стрелковых дивизий, танкового корпуса и специальных соединений. И на этот раз уставшие пехотные дивизии выдержали натиск противника и в порыве воодушевления нанесли успешные контрудары, что нашло признание в сообщении вермахта. Противник потерял много танков, прежде всего на участке 477-го полка (полковник Хархаус) 257-й пехотной дивизии. Наши вспомогательные артиллерийские части противотанковой обороны, поддерживаемые немногочисленными имевшимися в распоряжении штурмовыми орудиями и 88-мм противотанковыми пушками, прекрасно зарекомендовали себя. Хорошо подготовленная и проведенная с удобного направления контратака при поддержке переброшенной 11-й танковой дивизии (генерал-майор Хаузер) со штурмовыми орудиями и артиллерией в критический момент сражения сумела нейтрализовать военную мощь противника. Было подбито около ста вражеских танков. Другие потери в живой силе и технике оказались настолько высокими, что советское командование было вынуждено прекратить наступление. Самым прекрасным признанием роли пехотных дивизий 30-го армейского корпуса был вопрос, адресованный мне командующим 1-й танковой армией генерал-полковником Хубе, о том, как мой корпус с такими слабыми силами, даже без длительной поддержки танков смог отразить сильное наступление. Большую озабоченность у него вызывал слабый северный фронт нашего корпуса, который он должен был удерживать, в то время как под Никополем происходило тяжелое оборонительное сражение. Мой ответ был таков: «Я сделал это благодаря непоколебимой стойкости пехотинцев и саперов, а также преданных и надежных артиллеристов!» И здесь моральный дух одержал верх над огромным превосходством в живой силе и технике. (Большого превосходства советских войск в этих боях не было. – Ред.)

В конце января 1944 г. наступила оттепель. Между тем корпус отошел к расположению 6-й армии (генерал-полковник Холлидт). Численность корпуса катастрофически сократилась – до 60–80 человек в батальоне. (Полнокровный немецкий пехотный батальон насчитывал 860 чел. – Ред.) Нам была придана моторизованная дивизия, которая хорошо зарекомендовала себя в контратаках под Никополем. К сожалению, по приказу вышестоящего командования, в нарушение всех норм использования танковых соединений, она должна была занять оборонительные позиции вместе с пехотой, потому что в ходе беспрерывных оборонительных боев потери пехотных дивизий оказались настолько большими, что сами они больше не могли удерживать сплошной фронт. Напротив, моторизованная дивизия еще сохранила большую численность (около 250 человек в батальоне), кроме того, танковый батальон (немецкий танковый батальон по количеству танков был сопоставим с советской танковой бригадой. – Ред.) и две бригады штурмовых орудий. Поэтому она располагалась эшелонированно на узком участке на направлении ожидаемого главного удара русских и должна была при необходимости поддерживать соседние дивизии танками и штурмовыми орудиями. За позициями корпуса находилась 24-я танковая дивизия (генерал-майор барон фон Эдельсхайм), выделенная в качестве резерва. С ней была установлена связь, подробно обговорены возможности ее использования, и она производила разведку. Оттепель снова сделала местность непроезжей. Даже танки и штурмовые орудия с трудом продвигались, так что маневренное ведение оборонительного боя было крайне затруднено. Снова солдаты в потрепанной одежде находились в отдельных окопах или траншеях, заливаемых талой водой. Вода просачивалась также в убежища и блиндажи. Несмотря на это, пехотные дивизии были уверены в себе, хотя командование из-за погодных условий с тревогой ожидало предстоявшее крупное наступление противника. Ко всему этому следует добавить, что в последний момент, несмотря на вызванный этими условиями выход из строя техники, 24-я танковая дивизия, которая была единственной опорой корпуса в резерве, неожиданно была снята с нашего участка фронта, так как в ней остро нуждались в другом месте! Уход этой дивизии способствовал последовавшему за этим прорыву противника. Моторизованная дивизия была недостаточно подготовлена как в боевом отношении, так и психологически к оборонительным боям, которые вели одни лишь пехотные дивизии, и именно на ее участке фронта противнику удалось совершить прорыв. 31 января 1944 г. наш фронт, на котором действовали превосходящие силы противника (12 стрелковых дивизий и два танковых корпуса), рухнул, и это способствовало прорыву советских войск под Апостолово. С очень большим трудом командованию удалось создать новый фронт за рекой Ингулец в районе Кривого Рога силами остатков дивизий и даже временно штаба корпуса, чтобы затем, ведя тяжелые оборонительные бои, постепенно отступить сначала в направлении города Новый Буг, а затем за реку Ингул. Этот прорыв тяжело сказался также на пехотных дивизиях, которые до тех пор из последних сил удерживали позиции. Все же остатки дивизий пришли в себя и очень скоро смогли сдержать преследовавшего их противника. Потом при неустойчивой погоде в крайне трудных условиях происходил отход пехотных дивизий. Чтобы освободить войска от «балласта», большая часть обоза была отправлена в быстром темпе в тыл за Днестр. В непрерывных боях с теснившим противником корпус отходил без воздушной поддержки через Вознесенск на Буге до Днестра. (Удивительна лаконичность автора в описании сопровождавшихся катастрофическими потерями для немцев двух наступательных операций Красной армии – Березнеговато-Снегиревской (6-18 марта 1944 г.) и Одесской (26 марта – 14 апреля 1944 г.). – Ред.) Вознесенск был объявлен немецким Верховным командованием «укрепленным пунктом». К всеобщему удивлению, этот приказ был затем отменен в ответ на запрос корпуса, имеются ли в Вознесенске квартальные запасы боеприпасов и продовольствия, а также защитный гарнизон и ударный резерв в составе по крайней мере трех дивизий с танками и штурмовыми орудиями, соответствующие укрепления и места расквартирования, – в это время Вознесенск никоим образом не отвечал требованиям, предъявляемым к «укрепленному пункту». 30 марта отступавшие немецкие части достигли оборонительных рубежей по реке Тилигул к северо-востоку от Одессы. За Днестром должен был быть создан новый фронт, призванный помешать вторжению противника в Бессарабию. Отход к Днестру также удалось осуществить планомерно. Войска, совершавшие непрерывный марш, продвигаясь мимо продовольственных складов (брошенных отступавшими. – Ред.), смогли лучше обеспечить себя продовольствием. Удивительным образом возрождавшаяся боевая сила пехоты, измотанной в многодневных оборонительных боях, проявилась на одном речном участке фронта к востоку от Тирасполя на Днестре близ Раздельной. Здесь 76-я пехотная дивизия (генерал-лейтенант Абрахам) получила задание создать плацдарм, чтобы обеспечить сражавшимся южнее корпусам дополнительную возможность переправы на широком фронте. Одному приданному дивизии егерскому полку из отличившейся на Кубанском плацдарме 97-й егерской дивизии удалось ночью без единого выстрела артиллерии или тяжелого пехотного оружия, благодаря стремительной атаке через еще невзорванный мост, отбросить назад русских, совершенно застигнутых врасплох. Таким образом, в соответствии с приказом, оказалось возможным создать плацдарм, который удерживался усиленным полком. На нем я смог снова поздороваться с егерями моей бывшей дивизии после тяжелых лет войны! Переправа через Днестр потребовала особенно больших усилий. Противник оказывал здесь особенно сильное давление, чтобы переправиться одновременно с основными силами наших дивизий. Предусмотрительно раньше на промежуточной позиции на западном берегу была размещена артиллерия. Под защитой этой артиллерии и сильного арьергарда должна была происходить переправа, сильно затрудненная действиями вражеской авиации. Только в одном месте под Тирасполем противник сумел создать плацдарм, который, однако, в результате сильной контратаки 302-й пехотной дивизии (генерал-майор фон Боген) был сужен и взят под контроль. С этого места советские войска больше не смогли развивать наступление. Я отказался от задуманной крупномасштабной контратаки со спуском с эскарпа на западном берегу Днестра, принимая во внимание наблюдение и действия со стороны противника на восточном берегу, потому что такая контратака была бы связана с очень большими потерями, тем более что у нас не было дымовых боеприпасов. Корпус ограничился тем, что посредством наблюдения и огневого воздействия артиллерии и тяжелого оружия пехоты вел беспокоящий огонь и контролировал вражеский плацдарм, который был ниже эскарпа и с трудом просматривался. Это решение было правильным, так как даже в начале крупного наступления в августе 1944 г. противнику не удалось продвинуться вперед с этого плацдарма. Он прорвался южнее на румынском участке фронта. (Очевидно, автор имеет в виду Кицканский плацдарм под Тирасполем (ок. 18 км по фронту и 6—10 км в глубину). Но именно с него войска 3-го Украинского фронта и нанесли главный удар в ходе Ясско-Кишиневской операции 20–29 августа 1944 г., закончившейся чудовищным разгромом немцев и румын, – см. дальнейшее повествование автора. – Ред.)