Читать книгу "На Фонтанке водку пил - Владимир Рецептер"

В чем мистический замысел роковой вести? Кличет она гибель диктора или отдаляет?.. Или всегда по-разному и нам ни за что не узнать?.. Кому подчиняется вестник, скажите?..

И последний вопрос, господа.

На какой глубине подсознания возникает простая подсказка: скажи не тем, а этим, и не тому, а ему?..

О смерти Копеляна артисту Р. позвонил Гай…

О смерти Панкова известил на Невском Стоянов…

Неможетбытьнеможетбытьнеможетбыть…

Можетможетможет…

Низкий поклон.

А с Люлей Шуваловой Стржельчик познакомился во время гастролей БДТ в Сочи в 1950 году. Цвела магнолия, благоухал эвкалипт, называемый в народе бесстыдницей. Стржельчик, которого все называли то Славой, то Владиком, был молод, красив, как Пан, играл романтического героя в «Девушке с кувшином» и все остальные роли героев-любовников. Он оглашал южные вечера страстной декламацией и имел сногсшибательный успех у женщин, как отдыхающих, так и местных.

Разумеется, познакомившись с такой красавицей, как Люля, Владик тотчас пригласил ее на свой спектакль, где он блистал ярче влажнеющих от моря звезд.

Когда действие завершилось, Люля ждала Владика на скамейке, и герой, опьяненный аплодисментами и цветами, сел рядом, твердо веря в скорое развитие событий. Он еще раз победительно оглядел юную москвичку: она была воистину хороша и, получив театральное образование в Нижнем Новгороде, как никто другой, могла оценить его триумф.

Конечно, дело должно было начаться с комплиментов артисту, и Владик ждал, когда они прольются на его белокурую голову. Но комплиментов не было. Молодые люди обменивались общими фразами о Москве, Ленинграде и южной погоде. И тогда, не выдержав, Владик задал Люле прямой вопрос:

— Как вам понравился спектакль?..

Люля заплакала.

Владик был взволнован: такого глубокого сопереживания он не ожидал. Дав Люле воспользоваться платком, он решил ускорить признанье и ласково коснулся девичьего плеча.

— А как вам понравился я? — спросил он, наполняясь настоящей нежностью.

— Это было ужасно! — сказала Люля и зарыдала еще безутешнее.

Стржельчик был совершенно сражен: такой прямоты и решительности суждений он еще не встречал. С этого момента и началась его долгая и счастливая зависимость от Люли и ее авторитетного мнения.

А ее не взяли в Японию! Как хотите, но это было несправедливо.

Может быть, история знакомства Люли и Владика в действительности выглядела не совсем так или даже вовсе не так, и Владик рассказал ее мне, сгустив романтические краски, но я слушал его рассказ в японской столице, и в моем потрясенном сознании она запечатлелась именно такой…

Позже, уточнив год и место действия, я спросил Людмилу Шувалову, так ли это было.

— Примерно так, — сказала Люля, — только я не плакала.

— А Владик сказал, что плакала, — растерялся я.

— Ему показалось, — сказала Люля.

На этом простом примере, вслед за великим Куросавой, легко убедиться, как многогранно прошлое, как дробятся в нестойкой памяти разных героев одни и те же факты и как трудно потом доказать что бы то ни было…

Но, закутываясь в туман версий и разночтений, не забудем о том, что Фудзияма была близка, как сама истина, сияя чуть левее и впереди нашей ежедневной дороги.

Откажемся от доказательств.

Тот, кто увидит Фудзияму, обязан быть счастливым.

16

Я не был уверен в том, что он — это он. Потому что его заметки о Японии были подписаны другим инициалом. Но фамилия совпадала. И даже если бы он оказался кем-то другим, он все равно должен был быть по меньшей мере из Ташкента. Или из Самарканда. Или из Ферганы…

Короче говоря, я позвонил в посольство, благо дежурный телефон нам всем велели записать на всякий пожарный случай…

Хотя куда уж пожарнее: американцы говорили, что советским летчикам, которые подожгли южнокорейский «Боинг», нужно немедленно предоставить бесплатную поездку по Америке, пригласить в Белый дом и рукой президента приколоть высшие армейские ордена. Они добились такого эффекта, какого не могли бы добиться несколько бригад американской морской пехоты. Раньше японцы хотели освободиться от американского морского присутствия и от их военной базы на острове Окинава. А теперь хотят освободиться прежде всего от нас. И уже во вторую очередь — от американцев.

Итак, я позвонил, и дежурный по посольству откликнулся. Когда я назвал себя, он сказал:

— Как же, Владимир Эммануилович, я вас знаю. Мы с женой видели вашего Гамлета.

— Ну вот, легче разговаривать, — сказал я, — у меня вот какой повод: нельзя ли с вашей помощью узнать токийский телефон корреспондента Рашидова? У меня такое предчувствие, что он — мой земляк, а может быть, даже одноклассник…

Дежурный сказал:

— Ну, это вряд ли, Владимир Эммануилович, он выглядит старше вас.

Я сказал:

— Внешность обманчива, у меня внук есть.

Он сказал:

— Тогда, пожалуй, возраст подходит… А разве вы не ленинградец?

Я сказал:

— Теперь ленинградец, а учился в Ташкенте.

Он сказал:

— Опять подходит… Он оттуда… Его телефон [phone].

— Спасибо… А как его имя-отчество? На тот случай, если это не он?..

— Это вам будет трудно… Его зовут Каххар, через два «ха», Фаттахович, через два «тэ».

— Для меня нетрудно. Я больше двадцати лет жил в Ташкенте. Хотя одноклассника звали не так.

— Рашидов сейчас в отпуске, должен вернуться через пару дней. А вы пока приходите к нам, было бы приятно встретиться, поговорить… Мы тут с вашими ребятами обмолвились о футбольном матче… Хорошо бы в субботу…

— Я-то, к сожалению, в футбол не играю… Но наши играют, я спрошу… А у вас машина есть?

— Я, к сожалению, безлошадный. Но у Рашидова машина есть…

— Дело, конечно, не в этом, но хорошо, чтобы он оказался Ириком…

— Ириком? Ну, тогда вряд ли… А вы все-таки приходите… У нас тут еще свой магазинчик есть…

— Да, я слышал. Кое-кто из наших уже побывал…

— И вы побывайте: метро — серая линия, станция «Комиаго»… Как раз хорошие куртки завезли, мужские, на меху — «аляска»…

— Это интересно…

— Да… И женские пальто тоже есть… У вас размеры с собой?

— С собой.

— Магазинчик у нас — понедельник, среда, пятница, с трех до шести тридцати…

Я спросил:

— А как вас зовут?

Он сказал: