Читать книгу "Божественная комедия - Алигьери Данте"

Что подо мною озеро, от стужи

Подобное стеклу, а не волнам.

25 В разгар зимы не облечен снаружи

Таким покровом в Австрии Дунай,

И дальний Танаис твердеет хуже;

28 Когда бы Тамбернику невзначай

Иль Пьетрапане дать сюда свалиться,

У озера не хрустнул бы и край.

31 И как лягушка выставить ловчится,

Чтобы поквакать, рыльце из пруда,

Когда ж ее страда и ночью снится,

34 Так, вмерзши до таилища стыда

И аисту под звук стуча зубами,

Синели души грешных изо льда.

37 Свое лицо они склоняли сами,

Свидетельствуя в облике таком

О стуже – ртом, о горести – глазами.

40 Взглянув окрест, я вновь поник челом

И увидал двоих, так сжатых рядом,

Что волосы их сбились в цельный ком.

43 "Вы, грудь о грудь окованные хладом, -

Сказал я, – кто вы?" Каждый шею взнес

И на меня оборотился взглядом.

46 И их глаза, набухшие от слез,

Излились влагой, и она застыла,

И веки им обледенил мороз.

49 Бревно с бревном скоба бы не скрепила

Столь прочно; и они, как два козла,

Боднулись лбами, – так их злость душила.

52 И кто-то молвил, не подняв чела,

От холода безухий: "Что такое?

Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?

55 Когда ты хочешь знать, кто эти двое:

Им завещал Альберто, их отец,

Бизенцский дол, наследье родовое.

58 Родные братья; из конца в конец

Обшарь хотя бы всю Каину, – гаже

Не вязнет в студне ни один мертвец:

61 Ни тот, которому, на зоркой страже,

Артур пронзил копьем и грудь и тень,

Ни сам Фокачча, ни вот этот даже,

64 Что головой мне застит скудный день

И прозывался Сассоль Маскерони;

В Тоскане слышали про эту тень.

67 А я, – чтоб все явить, как на ладони, -

Был Камичон де'Пацци, и я жду

Карлино для затменья беззаконий".

70 Потом я видел сотни лиц во льду,

Подобных песьим мордам; и доныне

Страх у меня к замерзшему пруду.

73 И вот, пока мы шли к той середине,

Где сходится всех тяжестей поток,

И я дрожал в темнеющей пустыне, -

76 Была то воля, случай или рок,

Не знаю, – только, меж голов ступая,

Я одному ногой ушиб висок.

79 "Ты что дерешься? – вскрикнул дух, стеная. -

Ведь не пришел же ты меня толкнуть,

За Монтаперти лишний раз отмщая?"

82 И я: "Учитель, подожди чуть-чуть;

Пусть он меня избавит от сомнений;

Потом ускорим, сколько хочешь, путь".

85 Вожатый стал; и я промолвил тени,

Которая ругалась всем дурным:

«Кто ты, к другим столь злобный средь мучений?»

88 "А сам ты кто, ступающий другим

На лица в Антеноре, – он ответил, -

Больней, чем если бы ты был живым?"

91 "Я жив, и ты бы утешенье встретил, -

Был мой ответ, – когда б из рода в род

В моих созвучьях я тебя отметил".

94 И он сказал: "Хочу наоборот.

Отстань, уйди; хитрец ты плоховатый:

Нашел, чем льстить средь ледяных болот!"

97 Вцепясь ему в затылок волосатый,

Я так сказал: "Себя ты назовешь

Иль без волос останешься, проклятый!"

100 И он в ответ: "Раз ты мне космы рвешь,

Я не скажу, не обнаружу, кто я,

Хотя б меня ты изувечил сплошь".

103 Уже, рукой в его загривке роя,

Я не одну ему повыдрал прядь,

А он глядел все книзу, громко воя.

106 Вдруг кто-то крикнул: "Бокка, брось орать!

И без того уж челюстью грохочешь.

Разлаялся! Кой черт с тобой опять?"

109 "Теперь молчи, – сказал я, – если хочешь,

Предатель гнусный! В мире свой позор

Через меня навеки ты упрочишь".

112 "Ступай, – сказал он, – врать тебе простор.

Но твой рассказ пусть в точности означит

И этого, что на язык так скор.

115 Он по французским денежкам здесь плачет.

"Дуэра, – ты расскажешь, – водворен

Там, где в прохладце грешный люд маячит"

118 А если спросят, кто еще, то вон -

Здесь Беккерия, ближе братьи прочей,

Которому нашейник рассечен;

121 Там Джанни Сольданьер потупил очи,

И Ганеллон, и Тебальделло с ним,

Тот, что Фаэнцу отомкнул средь ночи".

124 Мы отошли, и тут глазам моим

Предстали двое, в яме леденея;

Один, как шапкой, был накрыт другим.

127 Как хлеб грызет голодный, стервенея,

Так верхний зубы нижнему вонзал

Туда, где мозг смыкаются и шея.

130 И сам Тидей не яростней глодал

Лоб Меналиппа, в час перед кончиной,

Чем этот призрак череп пожирал.

33 "Ты, одержимый злобою звериной

К тому, кого ты истерзал, жуя,

Скажи, – промолвил я, – что ей причиной.

136 И если праведна вражда твоя, -

Узнав, кто вы и чем ты так обижен,

Тебе на свете послужу и я,

139 Пока не станет мой язык недвижен".

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ[Комментарии]

1 Подняв уста от мерзостного брашна,

Он вытер свой окровавленный рот

О волосы, в которых грыз так страшно,

4 Потом сказал: "Отчаянных невзгод

Ты в скорбном сердце обновляешь бремя;

Не только речь, и мысль о них гнетет.

7 Но если слово прорастет, как семя,

Хулой врагу, которого гложу,

Я рад вещать и плакать в то же время.

10 Не знаю, кто ты, как прошел межу

Печальных стран, откуда нет возврата,

Но ты тосканец, как на слух сужу.

13 Я графом Уголино был когда-то,

Архиепископом Руджери – он;