Читать книгу "Русский диверсант Илья Старинов - Анатолий Цветков"

Играя роль «местных», партизаны заходили в населенные пункты, спрятав оружие, а на дневки располагались, не выставив надежное охранение, и несли потери. Тогда было решено, что все люди обязаны носить военную форму, а оружие без крайней надобности прятать не должны никогда. Тем, кому формы не досталось, на головные уборы нашивали кумачовые полоски. Результат сказался быстро. Появление в тылу врага обмундированных, хорошо вооруженных отрядов воодушевляло население, приводило в трепет предателей и изменников, нервировало оккупантов, а самих партизан дисциплинировало, заставляло проявлять бдительность; на день они либо оставались в лесу, либо, зайдя в село, организовывали боевое обеспечение, не полагаясь на «маскарад».

Нужно отметить, что разрастающееся партизанское движение в полной мере регламентировалось нормативно-правовыми актами СССР. Положения международных нормативных актов — Гаагских конвенций 1907 и 1909 гг. — также не позволяли выводить советских партизан за рамки международных правовых норм, регулирующих военные действия.

Во главе каждого партизанского отряда имелся командир (а в большинстве случаев и комиссар) который отвечал за своих подчиненных. Конечно, не всегда советские партизаны имели определенный и явственно видный издали отличительный знак, но на их головных уборах (кроме естественно партизанских разведчиков и агентуры в населенных пунктах) были красноармейские звезды или полоски красного цвета. Отряды Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН) НКВД СССР, участвуя в партизанском движении, вообще были экипированы как бойцы Красной Армии.

Кроме того, партизаны в большинстве случаев открыто носили оружие, за исключением, естественно, тех, где требовалась конспирация. Ну а что касается соблюдения в своих действиях законов и обычаев войны, то советские партизаны четко выполняли постановления, приказы, директивы и указания ГКО, СНК, ЦШПД и НКВД СССР. И если действия партизан были незаконными, то тогда деятельность советского народа, прилагающего неимоверные усилия для победы над врагом, тоже, получается, нужно назвать незаконной. А это уже абсурд. Согласно даже конституции СССР 1936 г. — защита своего Отечества от агрессора — святой долг каждого гражданина.

Таким образом, партизанское движение, развернувшееся на временно оккупированных гитлеровцами территориях в годы Великой Отечественной войны, следует признать юридически правомерным и законным.

* * *

Вскоре после размещения под Гомелем мастерские оперативно-учебного центра начали испытывать нужду в деталях, необходимых для производства мин. Иссяк даже запас батареек для карманных фонариков, без которых нельзя было сделать мины с электродетонаторами. В Гомеле ни деталей, ни батареек не нашлось, могла решить вопрос поездка в Киев, до него было только двести километров, каких-нибудь четыре часа езды. И едва у Старинова возникла мысль о поездке в Киев, тут же родилась идея разыскать там партизанских командиров и специалистов подрывного дела, проходивших курс обучения в 1929–1930 гг.

По дороге в Киев Илья Григорьевич заехал в Чернигов. В приемной первого секретаря Черниговского обкома партии Алексея Федоровича Федорова сидело человек пятнадцать.

Помощник секретаря обкома взял мандат Старинова, ушел за высокую, обитую коричневой кожей дверь и буквально через минуту-другую распахнул ее:

— Вот кстати приехал! — неожиданно приветливо встретил Илью Григорьевича Федоров. — Ну как нельзя кстати! Собираемся партизанить, а знающих людей нет!

Возвратив документы, Алексей Федорович сказал, что люди в партизанские отряды и группы подобраны, вооружены винтовками, есть даже гранаты и пулеметы, вот только о партизанах знают в основном по книгам.

В кабинет без доклада вошел широкоплечий мужчина лет тридцати пяти.

— Знакомьтесь, — сказал Федоров. — Полковник Старинов. А это секретарь нашего обкома Николай Никитович Попудренко. Ведает сейчас подпольем и партизанами.

Знакомство состоялось. Договорились, что Старинов из Киева заедет в Чернигов для инструктажа партизан.

В Киеве Старинова принял 2-й секретарь ЦК Компартии Украины Михаил Алексеевич Бурмистенко. После доклада Ильи Григорьевича последний сказал:

— Товарищ полковник, передайте Пономаренко мою настоятельную просьбу командировать вас сюда хотя бы на пять дней. Мы ведь тоже создали партизанскую школу, а опытом похвастать не можем.

На следующий день Илья Григорьевич вновь пришел в ЦК, на этот раз со списком бывших партизанских командиров и специалистов минно-подрывного дела, чьи имена и фамилии удалось вспомнить ночью.

— Людей начнем искать немедленно, — заверил Бурмистенко. — Вашу заявку на детали удовлетворили?

— Да, Михаил Алексеевич. Большое спасибо, выручили!

Пономаренко остался доволен результатами поездки в Киев, просьбу Бурмистенко командировать Илью Григорьевича в Киев принял, и через два дня Старинов снова отправился в путь.

1 августа 1941 г. он и 4 инструктора-подрывника прибыли в Киев. В этот день Центральный Комитет партии Украины проводил совещание командования двух киевских, донецкого и харьковского партизанских отрядов.

На скорую руку была развернута выставка диверсионных средств борьбы. Члены ЦК Компартии Украины, работники аппарата ЦК, партизанские командиры и комиссары А. Ф. Федоров, В. Т. Волков, И. Ф. Боровик и другие с любопытством осматривали «экспонаты», вертели их в руках.

Уже к 6 августа начала работать украинская партизанская школа в Пущей Водице.

По дороге в Гомель, выполняя давнишнее обещание, Старинов завернул в Черниговский обком партии.

— Наконец-то! — воскликнул Федоров. — Люди и ждать устали!

Вынул из ящика письменного стола книжечку. Это оказались конспекты Ильи Григорьевича по подрывному делу, оставленные Федорову в первый приезд.

Проведя ряд занятий по основам диверсионной борьбы, Старинов отбыл в Белоруссию.

В середине августа П. К. Пономаренко сообщил, что ЦК Компартии Белоруссии принял решение передислоцировать оперативно-учебный центр в Орловскую область. Пономаренко попросил Старинова срочно выехать в Орел. Вручая письмо к первому секретарю Орловского обкома В. И. Бойцову, Пономаренко сказал, чтоб Илья Григорьевич договорился о размещении ОУЦ и помог наладить подготовку партизан на Орловщине.

Разговор происходил под обвальный грохот близкой бомбежки и резкие, отрывистые выстрелы зенитных орудий. Буквально через два-три часа с небольшой группой пограничников из ОУЦ Старинов тронулся в путь. На следующий день они добрались до Брянска, заночевали в пустой из-за непрерывных бомбежек гостинице, а наутро двинулись дальше.

В орловском обкоме партии идею создания партизанской школы поддержали. В. И. Бойцов немедленно договорился с командованием военного округа о продовольственном обеспечении будущих партизан, а чтобы школа не пострадала из-за отсутствия кадров, денег и вещевого снабжения, в штабе военного округа ее оформили как подразделение Оперативно-учебного центра Западного фронта. Место для школы нашли в десяти километрах от города, неподалеку от аэродрома, где посторонним лицам делать было нечего. Сначала обком направил в школу двадцать шесть человек для обучения на инструкторов, а к 18 августа укомплектовал ее полностью. С целью конспирации школу стали именовать «школой пожарников».