Читать книгу "Умереть в раю - Гера Фотич"

И уже гусеницей поползло по протянутой дорожке ощущение прошлого, казалось, испарившееся под горячим американским солнцем. Пахнуло промозглым холодом. Будто из старого заброшенного склепа, засыпанного слоем осенних листьев, оставленных тлеть под зиму, чтобы сгинуть. Превратиться по весне в осклизлую гниль и быть сметённой к оградке, сквозь которую рука Василия протягивала цветы к могиле жены.

Озноб и неприятные мурашки. Дрожь, напоминающая о болезни, которую привез с собой, вынашивал где-то внутри, питая мечтами о будущем благополучии дочери и внуков…

— Здесь номера всех твоих анализов! — Тет протянул листок с записями.

Василий автоматически взял. Сложил, сунул обратно в карман. Машина снова рванула вперед, прижав Василия к сиденью. И он ощутил себя совершенно беспомощным, словно уже сидел в самолете, где вот-вот взревут двигатели, шасси оторвутся от взлетной полосы… Хотелось зацепиться за что-то, остановить этот нарастающий в душе рокот, сливающийся с шумом автомобиля.

Он растерянно посмотрел вокруг. На мелькающие по бокам домики с ровными участками земли. Подминаемое впереди шоссе. На Тета, азартно крутящего баранку автомобиля. Обернувшись назад, встретился взглядом с Николь. Удивительно зеленые, точно изумрудные глаза на черном лице. Точно бархатное ласковое свечение далеких звездочек, окружённое темнотой ночного неба, перетекающее прямо в душу добротой и умиротворением…

— Эй, — окликнул Тет, — вы что, влюбились? Дырки глазами протрете друг в друге! Затем, то же самое повторил по-английски. Так что Николь залилась веселым смехом. Попыталась дать Тету легкий подзатыльник, но тот нагнул голову, и она промазала, облокотившись на его шею.

Протянула руку к лицу Василия, тыльной стороной ладони провела по небритой щеке. Что-то сказала.

— Ей нравятся бородатые мужчины, — перевел Тет, — говорит, в них есть мудрость жизни.

Василий не шевелился. Он уже забыл, когда к его лицу в последний раз прикасалась женщина. А пальцы Николь продолжали трогать жесткую щетину. Затем её рука поднялась выше, и она стала накручивать на палец его волосы около ушей. Совсем как это делала дочка, когда они с женой брали её в свою постель.

Василий закрыл глаза, боясь ненароком вспугнуть эту случайно проявленную нежность. В салоне наступила тишина, словно все прислушались к шороху перебираемых волос и только мотор недовольно рычал под капотом, напоминая о чём-то непозволительном.

…Еще на подъезде к трейлеру Василий заметил старшего внука, играющего в мяч. Виктор с разбегу бил по нему ногой, и тот ударялся в трейлер, сотрясая пластиковые стены. Дребезжали окна, что-то внутри домика звенело и падало. Машина затормозила. Василий спустился на землю.

— Виктор, ты так дом разнесешь! — ещё попытался обратить всё в шутку, — Мяч волейбольный, а ты ногами дубасишь! Виктор перестал бить мяч. Поймал его в руки. Повернувшись, принял баскетбольную стойку, как перед броском:

— Дом не твой! Твой дом русски! — выговорил четко, казалось, тренировался весь день.

Изо всей силы от груди бросил мяч в Василия.

Тот, не растерявшись, поймал его. Тут из трейлера выскочил Данила и бросился к деду. На бегу вытирал кулаками зареванные глаза, растирая по щекам слезы. Прижался, обнял.

— Ну, что вы опять не поделили? — укоризненно обратился Тет к Виктору. — Ты же большой! Мужик! Неужели надо обязательно брата обижать?

Данила успокоился. С презрением сощурив глаза, стал смотреть на старшего брата.

— Дэбил, — процедил Виктор. Сплюнул сквозь зубы, зашагал в сторону.

Василий еле сдерживался — всякому терпению приходит конец. Накатила ярость. Мяч заскрипел в его руках. Будто не старший внук перед ним, а воплощённая чернокожая шпана из американского кино. Крикливая, наглая, безнаказанная. И единственный метод внушения — повалить, ткнуть мордой в землю и возить, возить до кровавых соплей. Ну, засудят потом, так пусть засудят! Хотя ненадолго…

Охолонуло присутствие Николь… Спасибо ей. Иначе, пожалуй, сорвался бы с катушек, не сдержался бы.

Николь окликнула Виктора из машины, помахала рукой. Тот остановился. Прижав ладонь к бровям, чтобы не светило солнце, поглядел на неё. Узнал подругу матери. Заулыбался, крикнул в ответ. Николь весело сказала пару фраз Тету, а потом подошла к Василию. Слегка потрепала Даниила по волосам. Положив на плечо Василия руку, мягко промурлыкала что-то.

— Приглашает тебя в гости! — перевел Тет, — Собираются накрывать на стол.

— Нет, спасибо, — смущенно замотал головой Василий, — Скоро дочка приедет с работы, будем ужинать!

Николь не стала ждать перевода от Тета, поняла по интонации. Ну, нет — так нет. Направилась к Виктору.

— Валерия-то не скоро появится, — пожав плечами, уточнил Тет непонятно кому, — только после одиннадцати. Они работают до десяти, а потом кассу снимают, порядок наводят. Так что придётся поголодать.

Обернувшись, Николь помахала ладошкой и, подойдя к Виктору, обняла того за плечо, как это только что делала с Василием. Виляя крепким задом, направилась к соседнему вагончику.

Василий смотрел вслед, пока внук с Николь не скрылись в проеме двери. Оттуда послышались радостные возгласы, и он отвернулся. Посмотрел на Данилу, который уже улыбался. Детское горе коротко.

— Кушать хочешь?

Внук отрицательно покачал головой.

— И так знаю, что хочешь! — Василий левой рукой несильно зажал нос внука и потеребил его из стороны в сторону. — Где это видано целый день без еды! Давай сделаем бутерброды с колбасой и навернем их с чаем! Данила засмеялся.

Они прошли в трейлер. Там был жуткий беспорядок: разбросанные подушки, журналы с загнутыми краями и детские игрушки внука. На полу, кресле, диване лежали упавшие со стен маленькие картинки, статуэтки и вазочки.

— Ну, вы с братом повеселились, — стараясь придать голосу оптимизма, объявил Василий, показывая рукой вокруг. Данила подхватил один из журналов и, быстро скрутив его в трубку, легко ударил себя по голове. Посмотрел на деда.

— Я понял, чем вы здесь занимались! — Василий с ужасом представил, какой удар можно так нанести. — Раз соперника твоего нет, придется нам с тобой наводить порядок!

Позже к ним присоединился Тет. Вскоре уборка была закончена.

— Можешь покурить на воздухе, а мы накроем на стол! — сказал Василий зятю. Как только Тет вышел, Василий обратился к внуку:

— Я буду резать, а ты клади колбасу на хлеб. Через несколько минут они втроем сидели за столом. У каждого была кружка и бутерброд.

Но поесть им не дали.

Снаружи донеслись приближающиеся женские голоса. Дверь распахнулась и в проеме возникла Николь в своем ярко красном платье. На вытянутых руках — поднос, уставленный тарелочками. За ней с бутылками в обеих руках — незнакомая чернокожая женщина в темно-синем обтягивающем блестящем платье. На голове такого же цвета шапочка, отороченная черной вуалькой. Женщины наперебой весело галдели, эмоционально играя бровями и закатывая глаза.