Читать книгу "Если это судьба - Дарья Кожевникова"

Мрачное Викино настроение рассеялось только тогда, когда за ней приехала Лена все с тем же злополучным Смирновым на машине. Но они собирались в больницу забирать Иваныча, и от этого Вика невольно повеселела. Потому что ей был симпатичен этот подвижный добродушный мужичок с лучами-морщинками вокруг глаз, «солнечный человечек», как окрестила его Таня. Рублевы встретились им у больницы. На заднем сиденье Таниной машины Вика заметила большую клетку, вопросительно взглянула на Рублеву, сжимающую в руках букет.

– Цветы для врача, – пояснила та. – А клетка – для Иваныча. Точнее, то, что в ней. Потом увидите, там парочка каких-то суперпородистых кур, я специально за ними сегодня за город ездила. На случай, если Иваныч своих дур не досчитается, хоть этими попытаемся его отвлечь, чтобы сильно не расстраивался. Ну, а если все окажутся на месте, то просто вручим ему новеньких, как подарок. А теперь пойдем забирать нашего куровода!

– Подожди! – Матвей достал из багажника пакет. – Если ты не в курсе, то врач цветы не пьет, так что я тут свой презент прихватил. Теперь пойдем!

И они пошли. Торжественно встретили просиявшего Иваныча, привезли его домой. «Дистанционным управлением» поработал Смирнов, а остальные под белы рученьки вывели Иваныча из машины. Куры, едва увидев милого сердцу хозяина, бросились к нему всей гурьбой, перескакивая через невысокий заборчик между рублевским и смирновским участками.

– Ах, вы, мои хорошие, голубушки мои, встретили, признали, – ворковал над ними Иваныч, пока остальные ждали затаив дыхание: вскроется недостача или все обойдется? Обошлось. Когда это стало совершенно ясно, все, кроме Иваныча, облегченно вздохнули, а он уставился на них, ничего не понимая. Потом простодушно спросил:

– Что, устали чуток с непривычки?

– Да, есть немного, – закивала вся компания, не спеша рассказывать, как они гоняли кур по всему участку, особенно в первый день, и какими словами крыли их при этом. И как цинично мечтали накормить весь поселок куриной лапшой. И сколько яиц тухнет где-то в огороде. Хорошо бы ни на одно из них в ближайшее время не наступить…

Убедившись, что все кандидатки в лапшу на месте, Таня наконец-то вручила Иванычу клетку с новенькими. Тот разохался, как только увидел удлиненные тела с пестрыми, гладкими, плотно лежащими перьями, активно завивающимися на хвосте.

– Да за такими аристократами даже курятник чистить не всякий достоин, – благоговейно выдохнул он.

– А что, его еще и чистить надо было? – у него за спиной тихонько вопросил Матвей. – По-моему, эти чертовы куры и на лужайке неплохо гадили… – И уже громко добавил: – Вот что, Иваныч! Ты у нас больше не болей! Чтоб ни-ни! А жить пока либо к нам в дом перебирайся, либо в своей избе запирайся на все замки после того, как кур своих спать уложишь. И чтоб даже носа не высовывал, что бы ни увидел в окно! Есть же мобильник под рукой! Звони, зови нас, если вдруг что-то заметишь! Тут без тебя такое разыгралось! Подожди, все расскажем, как только сядем за стол. Андрюшка, неси из моего багажника шашлыки!

– Да у меня и у самого багажник не пустой, – усмехнулся Смирнов, направляясь к машинам. – Ну, много – не мало… Главное, чтобы шампуров хватило.

– Сейчас я мангальчик достану, – засуетился Иваныч.

– И думать забудь! – отрезал Матвей. – Хоть ты и равноправный жилец, но не сегодня. Сегодня ты – герой и почетный гость! Так что сядь и сиди! Мы сами все сделаем! Девчонки на стол накроют и при этом зубы тебе будут заговаривать, а мы с Андрюшкой с мясом разберемся! – Матвей пошел за мангалом.

– Матвеюшка, так у него того… ножка одна отваливается, – спохватился Иваныч. – Так и не собрался я ее отремонтировать.

– Тьфу ты, и я все забываю, – плюнул Матвей. – Давно надо было его выбросить и новый купить.

– Да зачем? – искренне удивился экономный Иваныч. – Я и с этим хорошо управляюсь. И потом, он большой, как раз для ваших масштабов. Главное, поставить его и ножку закрепить! И больше не двигать, чтоб не отвалилась. А жарится на нем все очень хорошо!

– Ох, Иваныч! – только и вздохнул Матвей.

Праздновать обосновались у Рублевых. Матвей отправился под яблоню устанавливать колченогого инвалида. Смирнов в саду на столе уже раскладывал шампуры. Женская половина компании занялась сервировкой стола и салатиками. Таня выставила коньяк.

– Все равно ведь выплачет, змей гремучий, – проворчала она.

– Да мы по наперсточку, Танюш, – тихо подал голос с дивана Иваныч.

– Иваныч, это ты по обычному наперсточку можешь, а у Матвеюшки, сам знаешь, если и наперсточки, то резиновые. Ну ладно, повод сегодня есть! Да и Андрюшка рядом.

– Ведомый, – фыркнула Вика. – Матвеева тень! Было ли хоть раз такое, чтобы Смирнов не пошел у кого-то на поводу?

– Ну, не скажи, Викуль, – возразила Таня. – Характер у Андрюшки есть, только он не всем торопится его демонстрировать. А что до их с Рублевым похождений, то пьяного Матвеюшку по-хорошему практически невозможно остановить, в нем просто какой-то подросток-хулиган просыпается. Дверь перед ним закроешь – так он в окно вылезет. Окно захлопнешь – так он через дымоход выберется. Или еще через какую лазейку, но обязательно отыщет, как удрать. Что же Андрюшке остается делать в таких случаях? Либо бросить его, предоставив самому себе, либо быть рядом, с ним за компанию. И он не бросает, за что я ему очень благодарна. У меня в таких ситуациях всегда по телефону первый вопрос: Матвей, Андрюшка с тобой? И если да, тогда я спокойна. Знаю, что он, хоть и тоже любит порой похулиганить, как мальчишка, а Матвею не даст ни за рамки выйти, ни в беде его никогда не бросит.

– Ясно. – Вика невольно поджала губы. По крайней мере раз в своей жизни Смирнов, на которого Таня возлагала большие надежды, не стал останавливать своих «выходящих за рамки» друзей…

– Танюш, а что за история с прорубью? – уловив Викино настроение, нарочито бодро спросила Лена. – Ты обещала рассказать.

– Ну конечно! – Таня охотно ухватилась за возможность перевести разговор в другое русло. Поставила последний салатник на стол, оценила все, отойдя на шаг, и позвала: – Давайте, что ли, присядем пока, осталось только шашлыков дождаться. История-то нехитрая, но в тот вечер Андрюшка единственный раз в жизни Матвеюшку, можно сказать, разыграл, – начала она, устраиваясь на диванчике. – Дело было в самый разгар зимы, в январе. Привел Матвей однажды к нам домой гостей, бывших своих сослуживцев, человек десять. Ну, и Андрюшка с ними. Я из всей компании только его знала да еще парочку мужиков, поскольку сослуживцев у Матвея было не счесть, со всеми перезнакомиться было невозможно. Ну, посидели мы за столом конкретно так, а потом прогуляться решили. Собрались, вышли. Ночка – как в сказке! Морозная, звезды сверкают, снег под ногами скрипит и переливается искорками. Матвеюшка сразу давай разные планы строить: чего б такого сотворить, чтоб на трезвую голову от одних только воспоминаний в жар бросало? Я его осадила, ну, как это обычно у нас бывает, кто с нами знаком – тот в курсе. Он поогрызался в ответ, погавкал, но все-таки успокоился, и пошли мы гулять на речку. Мужики – чуть позади всей толпой, орут друг другу кто во что горазд, а мы с Ниной, единственной в компании женщиной, кроме меня, чуть впереди идем, разговариваем. Изрядно уже прошли, и вдруг Нинок тихонько мне признается: «Знаешь, Тань, я писать хочу!» Как будто мои мысли прочитала! Я тоже уже едва не приплясывала. Но как это осуществить? Идем вдоль реки, берег высокий, весьма круто обрывается вниз и весь сверху виден как на ладони. С другой стороны – совершенно открытая местность. Будь мы чуть попьянее или будь с нами только наши мужики, нас бы это не очень смутило, попросили бы их отвернуться – и дело с концом. Но совесть мы в тот вечер еще не до конца пропили, ведь с большей половиной мужиков познакомились только этим вечером. Неудобно получается! Однако организму причину не объяснишь. Что делать?!