Читать книгу "Патриарх Тихон - Михаил Вострышев"

Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах вашей печати не помещались самые чудовищные клеветы на Церковь Христову и ее служителей, злобные богохульства и кощунства. Вы глумитесь над служителями алтаря, заставляете епископов рыть окопы (епископ Тобольский Гермоген Долганов) и посылаете священников на грязные работы. Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поколениями верующих людей, и не задумались нарушить их посмертную волю. Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей без всякого к тому повода и причины. Вы заградили доступ в Московский Кремль — это священное достояние всего верующего народа. Вы разрушаете исконную форму церковной общины — прихода, уничтожаете братства и другие церковно-благотворительные и просветительные учреждения, разгоняете церковно-епархиальные собрания, вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви. Выбрасывая из школ священные изображения и запрещая учить в школах детей вере, вы лишаете их необходимой для православного воспитания духовной пищи.

И что еще скажу. Недостанет мне времени (Евр. 11, 32), чтобы изобразить все те беды, какие постигли нашу Родину. Не буду говорить о распаде некогда великой и могучей России, о полном расстройстве путей сообщения, о небывалой продовольственной разрухе, о голоде и холоде, которые грозят смертью в городах, об отсутствии нужного для хозяйства в деревнях. Все это у всех на глазах. Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно неизгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя. Сбываются слова пророка: Ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови, мысли их — мысли нечестивые, опустошение и гибель в стезях их (Ис. 59, 7).

Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование и что вы будете искать в них лишь повода для обвинения нас в сопротивлении власти. Но чем выше будет подниматься «столп злобы» вашей, тем вернейшим будет то свидетельством справедливости наших обвинений.

Не наше дело судить о земной власти. Всякая власть, от Бога допущенная, привлекла бы на себя наше благословение, если бы она воистину явилась «Божиим слугой» на благо подчиненных и была страшна не для добрых дел, а для злых (Рим. 13, 3). Ныне же к вам, употребляющим власть на преследование ближних и истребление невинных, простираем мы наше слово увещания: отпразднуйте годовщину вашего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междуусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк. 11, 50), и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф. 26, 52).

Патриарх Тихон

Это письмо было воспроизведено на гектографе в десятках тысяч экземпляров по инициативе Совета объединенных приходов Москвы. Распространялось оно и в тысячах рукописных списков. За пределами же России под названием «Послание к Совету народных комиссаров» оно было отпечатано на русском языке в пяти миллионах экземпляров и на иностранных языках помещено во многих зарубежных газетах.

Агент ЧК Алексей Филиппов докладывал знаменитому чекисту Лацису, что в этом письме «патриарх с необыкновенной смелостью и резкостью вступает на почву политических разоблачений и обвинений. Это воззвание-письмо укоризненно бросает в лицо большевикам, что Брестский мир, ими заключенный, унизителен[27], что оттого большевики скрывают даже содержание его условий, увозя тем временем русское золото за границу, что они расчленили, раздробили родину, угасили храбрость в сердцах воинов и незаслуженно дали первое место в России пролетариату, который является у нас предателем».

В Древней Руси патриархам и митрополитам было предоставлено право печаловаться перед высшей властью — государем за осужденных или опальных. Последний случай печалования относится к 1698 году, когда патриарх Адриан безуспешно ходатайствовал перед императором Петром I о помиловании осужденных на казнь стрельцов. Возрожденный патриархом Тихоном обычай печаловаться за свой народ новая высшая власть — Совет народных комиссаров — восприняла как контрреволюционное политическое выступление.

11/24 ноября, после вечерни, в квартире патриарха был произведен обыск, а сам Святейший подвергнут домашнему аресту. Комиссар Хрусталев после обыска унес с собой две патриаршие панагии, патриаршие кресты и митру, заявив, что они похищены из Чудова и Вознесенского монастырей. На Троицком подворье теперь круглые сутки хозяйничали красноармейцы, своим видом и действиями постоянно подчеркивая свое атеистическое сознание.

Синод и Высший Церковный Совет неоднократно обращались в Совет народных комиссаров с просьбами о «необходимости немедленного освобождения патриарха в предотвращение крайних затруднений в ходе церковных дел и тягостного оскорбления чувств православного народа лишением возможности общения со своим духовным вождем в патриарших богослужениях».

Но Совет народных комиссаров больше прислушивался к мнению Центральной обвинительной коллегии при Революционном трибунале ВЦИК, сообщавшей псевдонародным избранникам, «что так как за патриархом Тихоном уже три дела, то никакие заявления о снятии с него домашнего ареста не должны приниматься во внимание».

Одним из этих трех дел считалось письмо в СНК, в котором Святейший якобы призывал к немедленному свержению с помощью оружия Советской власти. На это обвинение патриарх ответил, что «многим мероприятиям народных правителей я не сочувствую и не могу сочувствовать, как служитель Христовых начал. Этого я не скрываю и о сем откровенно писал в обращении к народным комиссарам перед празднованием годовщины Октябрьской революции, но тогда же и столь же откровенно я заявлял, что не наше дело[28] судить о земной власти, Богом допущенной, а тем более предпринимать действия, направленные к ее низвержению. Наш долг лишь указать на отступления людские от великих Христовых заветов любви, свободы и братства, изобличать действия, основанные на насилии ко Христу».

Вечером 24 декабря/6 января, когда большевики уразумели, что арестом патриарха Тихона настраивают против себя не только православных подданных, но и иностранные державы, Святейший был освобожден из-под стражи, и на следующий день, в праздник Рождества Христова, москвичи вновь увидели его за богослужением в храме Христа Спасителя.

Годом раньше, 1/14 января, в этом же храме патриарх Тихон с надеждой говорил: «Теперь все чаще раздаются голоса, что не наши замыслы и строительные потуги, которыми мы были так богаты в мимошедшее лето, спасут Россию, а только чудо — если мы будем достойны этого. Будем же молить Господа, чтоб Он благословил венец наступающего лета Своею благостию, и да будет оно для России лето Господне, благоприятное» (Исх. 61, 2).

Но лето 1918-е не стало Господним.