Читать книгу "Даровые деньги - Пелам Вудхаус"

– Такая, знаешь, забавница. Молодость, молодость…

– Я тебе покажу молодость! Да как…

Мистер Моллой решил, что пришла пора назиданий.

– Сам виноват, Шимпи. Все корысть, все жадность. Не запросил бы шестьдесят пять процентов, ничего бы не было. Может порывистая натура это стерпеть? Не может. Ты лучше послушай, зачем я приехал. Согласен поделить по совести – треть на человека, – скажу хорошую вещь, плясать будешь.

– Плясать я буду только в том случае, если ты свернешь шею.

Моллой был неприятно поражен.

– Ну что это ты, Шимпи! Как можно?!

Мистер Твист поинтересовался, не ждет ли мистер Моллой, что при сложившихся обстоятельствах он, то есть Твист, его поцелует. Мистер Моллой этого не ждал, не ждал он и грубости. Грубость, надо сказать, к добру не приводит, равно как и жестокость.

– Если бы у тебя, Шимпи, так болела голова, – с упреком прибавил он, – ты бы знал, как горько, когда старый друг обижает.

Твисту пришлось немного побороться с непроизвольным бульканьем.

– Голова? – переспросил он. – С чего бы это? Вот у меня и впрямь болит.

– Ну что ты, Шимпи!

– Хочешь убедиться, выпей этих капель.

Мистер Моллой разумно уклонился от спора.

– Так вот, я тебе скажу, зачем приехал. Этот субъект нас обштопал.

– Какой субъект?

– Лестер Кармоди. Подозревал с самого начала.

– Что?!

– Да уж то. Сам слышал. Знаешь, что он натворил? Забрал сумку из шкафа и послал шофера отвезти ее в камеру хранения.

– Что?!

– То.

– М-да… – впечатлился мистер Твист. – Однако… Значит, она не у тебя?

– Нет, не у меня.

Мистер Твист не надеялся испытать радость ни в тот день, ни позже, но что-то похожее испытал. Тем самым он засмеялся, а потом – взвыл от боли.

– Вот и доигрались, – наставительно сказал он, когда перестал сжимать голову обеими руками. – Положеньице-то не лучше моего.

– Нам обоим плохо, Шимпи. Надо действовать вместе и как можно быстрее.

– Как это действовать?

– Сейчас скажу. Этот шофер привез квитанцию…

– …и дал старикану, да?

– А вот и нет! Племянничку. Молодому Кэрролу.

Потрясенный Шимп воззрился на Моллоя:

– Кэррол? Это который там, наверху?

– Он наверху?

– А то! Заперт, и окна с решетками. Ты уверен про квитанцию?

– Еще как! Идем и берем.

– И все?

– Все.

– А как, – спросил Шимп, – мы ее возьмем?

Мистер Моллой ответил не сразу. Он сам размышлял об этом, крутя педали, и в конце концов понадеялся на острый разум Шимпа.

– Я думал, – признался он наконец, – тебе что-нибудь придет в голову.

– Да? Мне?

– Ты такой умный, – сказал Моллой. – В чем, в чем, а в этом тебе никто не отказывает. Что-нибудь ты измыслишь.

– Да? А ты пока что отдохнешь? И за все про все…

– Ну, Шимпи!

– …какую-то жалкую треть? Вот что я скажу…

Мистер Моллой чуть не заплакал.

– Ох, не будем заводиться! Договорились, и ладно. Такое, знаешь, джентльменское соглашение.

– Да? Спустись с неба, птиц распугаешь. Семьдесят процентов мне, а то работать не буду.

– Семьдесят!

– Пожалуйста, дам совет. Иди туда сам, побеседуй. Если он чувствует то, что я после этих капель, он тебе очень обрадуется. Ну, оторвет голову, ну, выбросит из окна – чего там, все одно умирать.

Мистер Моллой, и раньше не слишком сообразительный, после своей поездки совсем лишился сметливости. Вот если бы тут была жена, она бы мигом подкинула идей, и самых отборных.

– Нельзя ж его вечно там держать, – печально вымолвил он.

– И не нужно, если ты согласен на тридцать процентов.

– У тебя что, есть план?

– Как не быть!

Моллой пригорюнился. Он знал: когда Шимп поделится планом, он сразу увидит, что тот буквально лежал под рукой, бери – не хочу.

– Ну как? – поторопил медик. – Тридцать – лучше, чем ноль. И не говори, что сам так думал!

Мистер Моллой сделал последние усилия. Он был мастером своего дела – продавал фантомные акции несуществующих нефтяных компаний, – но своего, не чужих.

– Хорошо, Шимпи, – сказал он, покорно вздохнув.

– Значит, мне – семьдесят, вам – тридцать?

– Да. Только уж не знаю, как сообщить ей… Она рассердится, Шимпи. Что там, она расстроится.

– Пускай хоть треснет, – невежливо ответил Твист. – Лилию, видите ли! Ну ладно. Значит, Фланнери отнесет ему с утра кофе, а в кофе мы кое-чего добавим. Потом идем туда, берем квитанцию, и привет!

Мистер Моллой застонал. Предчувствия его оправдались.

– Да я сам мог это придумать… – сокрушался он.

– Мог бы, если бы у тебя были мозги, а не мякоть от тыквы. Бутафорские головы хороши, но только с виду. Обменял бы, а? – посоветовал Твист.

Глава XIII

Мистер Моллой беседует по телефону

1

Над «Курсом» взошла заря, обещающая много интересного, но поначалу было довольно пасмурно. К семи часам утра солнце кое-как пробилось сквозь туманы, а к восьми один из его лучей коснулся сержанта Фланнери. Тот хрюкнул, открыл глаза и, обнаружив, что начался новый день со всеми его трудами и заботами, встал, чтобы проделать простую солдатскую гимнастику, а потом – приняться за несложный туалет. После всего этого он направился в кухню, откуда шел густой запах бекона и кофе.

Сотрапезницы, горничная Рози и кухарка миссис Ивенс, приветствовали его с той теплотой и той почтительностью, которые приличествуют человеку таких дарований. Как бы плохо ни относились к сержанту некоторые пациенты, скажем – сэр Джеймс Ригби-Радд, неоднократно делившийся желанием содрать с него шкуру, на симпатию служанок он мог положиться. Рози пленили его усы, миссис Ивенс – беседы.

Сегодня, однако, усы были, и во всей своей славе, а беседа не клеилась. Как правило, сержант начинал ее острым замечанием о погоде или захватывающим пересказом сна, но этим утром молчал или, точней, молчал в той мере, в какой мог молчать за едой.

– И о чем вы задумались, мистер Фланнери? – обиженно спросила кухарка.

Старший сержант вздрогнул, заметив, что выказал небрежение к дамам.

– Можно сказать, мэм, – отвечал он, подцепляя вилкой кусок бекона, – что я задумался о тяготах жизни.