Читать книгу "Дом на краю ночи - Кэтрин Бэннер"

Днем Амедео частенько спал на протертом плюшевом диване у себя на чердаке. В последнее время он погружался в сон все глубже, оставаясь на диване все дольше, и ему все труднее было возвращаться к реальности. Часто он просыпался, когда солнце уже совершило свой путь над островом и наступало время сумерек. Но сегодня он едва успел закрыть глаза, как его буквально выдернули из сна. Его трясла дочь, а рядом стояла Кончетта, дочка Арканджело, босая и чумазая, в некогда белом платьице, просвечивавшем на солнце, ноги ее были в песке.

– Что такое? – спросил он, не скрывая недовольства.

Кончетта принялась что-то путано рассказывать о каком-то призрачном бледном человеке, явившемся из моря, одетом в зеленое и с волосами как солома…

– Он ранен, – сказала Мария-Грация. – Возможно, ему нужна твоя помощь, папа.

– И он говорит на странном языке, – добавила Кончетта, которая только что вспомнила этот факт. – Непонятный язык. Типа: вилю хелпи вилю хелпи.

Окончательно проснувшись, Амедео сел и посмотрел на дочь:

– Кто-нибудь еще знает об этом?

– Только я, – слегка раздувшись от важности, сказала Кончетта.

– И Джезуина, которая все слышала, – добавила Мария-Грация.

Амедео достал свой саквояж, который всегда держал наготове. Уложил в него дополнительно тампонов, бинтов и драгоценную ампулу с морфием, у которой давным-давно истек срок годности, но это было намного лучше, чем ничего, если человеку действительно плохо.

– Надо позвать с собой несколько человек. Отца Игнацио и пару крепких рыбаков – Бепе и сестру Тото, Агату. Мария-Грация, захвати три чистые простыни – вдруг придется его нести.

Мария-Грация кинулась в спальню братьев, сорвала простыни с их кроватей.

Втроем они прошли через весь город и постучали в двери к священнику. На затихших улицах царили цикады и зной. Отец Игнацио собрался в одно мгновение, и вместе они разбудили Бепе, племянника Риццу. Он тоже откликнулся сразу же, высунувшись из окна.

– Раненому нужна помощь, – крикнул Амедео. – Нам понадобятся люди, чтобы перенести его. Пойдешь с нами?

Голова Бепе исчезла, они услышали, как он спускается по лестнице. Когда он вышел, отец Игнацио взял его за плечо.

– Это иностранный солдат, – тихо сказал священник. – Мы не знаем, как отнесется il conte и городской совет к тому, что мы ему помогаем, но мы все равно это сделаем. Если ты предпочитаешь не вмешиваться, тогда лучше возвращайся обратно.

Бепе кивнул и вернулся в дом, но тут же появился снова, на плече у него висело ружье. По дороге из города они зашли за Агатой-рыбачкой. Агата не спала, сидела под вьющейся бегонией в саду и плела новую сеть, рядом растянулся ее пес Кьяппи. Она внимательно выслушала и встала. Кончетта обычно опасалась Кьяппи, но только не сегодня. Сегодня она проигнорировала его злобное сонное рычание и сказала:

– Я знаю короткий путь.

– Тогда веди нас к пациенту, Кончетта, – велел Амедео.

Кончетта повела их своей тайной тропкой, через кактусы, мимо ограды виноградника Маццу и вниз по крутому склону к пещерам. Доктор, священник, Мария-Грация, племянник Риццу Бепе и Агата-рыбачка гуськом следовали за ней.

Это был самый великий день в жизни Кончетты.

Чужестранец лежал на боку под палящим солнцем, рядом на песке темнело большое пятно. Разорванную рубашку трепал ветер, обнажая рану на плече, из которой ритмично вытекала кровь. Мария-Грация держалась сзади, пока ее отец проверял пульс и дыхание раненого, ощупывал его руки и ноги. Затем он велел перетащить солдата в тень пещеры. Мария-Грация, сама не зная почему, так и стояла в стороне, не пытаясь помочь. Амедео опустился на колени около раненого и принялся снимать с него форму.

– Padre, дайте мне тампоны и йод, – велел он отцу Игнацио. – И достаньте морфий, если вдруг он срочно понадобится. Это из самых последних запасов. Кто сможет разговаривать с ним по-английски? Мария-Грация?

– Нет, – испуганно ответила девушка. – Я не сумею.

Солдат очнулся и со стоном повернулся на спину.

– Мариуцца, иди сюда и держи его голову. Смотри, чтобы он не ворочался, пока я бинтую его.

Мария-Грация нехотя приблизилась, тоже встала на колени и обхватила руками голову чужестранца. На ощупь его волосы напоминали волосы ее братьев, все в песке и теплые, как у Аурелио после купания. Она посмотрела на его лицо, оно было вовсе не такое страшное, как она думала. Ясное, красивое и совсем молодое. Мария-Грация помогла стащить с него остатки рубашки, из кармана которой выпал тяжелый металлический диск. Кончетта в восторге схватила его:

– Что это? Можно я это возьму? Это из Америки?

– Я не знаю, cara. Верни это владельцу. Может быть, его страна дала ему это за храбрость, как медаль, которую il duce вручил Флавио, и тогда она, наверное, дорога ему.

Раненый протянул руку.

– Вот видишь, он хочет, чтобы ее вернули, – сказала Мария-Грация. – Пусть он ее подержит, вдруг ему от этого станет легче.

Кончетта вложила медаль в ладонь иностранца, но он продолжал тянуться к чему-то, пока наконец не схватил руку Марии-Грации. Та отпрянула, но чужестранец не отпустил ее. И не отпускал, пока Амедео обрабатывал его рану.

Кончетта тем временем сбегала в пещеру и вернулась с белым прозрачным камешком. Она положила его в карман мокрой рубашки, а медаль повесила себе на шею.

– Вот, – сказала она. – Честный обмен. Пусть у него будет камешек на счастье, а это останется у меня.

– Он будет жить? – спросила Мария-Грация, после того как раненого перебинтовали и священник смочил ему губы водой, принесенной из источника Маццу.

Амедео, который никогда не отвечал на этот вопрос, пока пациент не оказывался вне опасности, отер носовым платком лоб.

– В любом случае его надо перенести с этой жары в дом.

– Он с севера, там у них вечный снег, – сказала Агата-рыбачка. – Жара может и убить его.

– Расстелите простыни, – распорядился доктор. – Вы двое – Агата и Бепе – встаньте в головах, вы сильнее, а мы с Игнацио понесем за ноги.

– Посмотрите туда, – пробормотал священник. – Явилась бригада городских неприятностей в черных рубашках. Осторожно, dottore!

И правда, по пляжу к ним приближалась небольшая процессия – il conte, бакалейщик Арканджело и двое земельных агентов il conte.

– Господи, помилуй нас, – произнесла Агата-рыбачка. – Простите меня, padre, но если Арканджело начнет говорить, то мы не уйдем отсюда до конца войны. Пошли скорей.

Они заторопились, но процессия фашистов угрожающе приближалась по песчаному пляжу. Il conte заступил им дорогу. Пот капал у него с носа.

– Что это? Вражеский солдат! Схватить его! Члены городского совета сейчас будут здесь, синьор Эспозито, и вам придется отдать его нам.