Читать книгу "Половая жизнь ребёнка - Альберт Молль"

Некоторые исследователи думают, что всякое движение ребёнка, даже тогда, когда половые органы при этом не играют никакой роли, имеют в своей основе половое ощущение. В особенности Freud[82] видит сексуальность там, где по моему мнению, не может быть и речи о половых ощущениях. Сосательные движения ребёнка он также рассматривает, как половое явление, считая, что губы и пальцы являются возбуждающими в половом отношении факторами. Но с таким же правом можно любое движение, например сжимание кулаков, рассматривать как половое явление. Sindner[83] написал в 1879 г. подробную статью о детской привычке сосать свои пальцы, облизывать губы и т. п., в которой и он находит известную связь между сосательными движениями и половыми явлениями. Он уверяет, что целый ряд детей в то самое время, как они кусают губы, язык, или сосут рожок, руку или что-нибудь другое, в то же время одной или обеими руками они трут какую-нибудь часть своего тела, ухо, грудь, половые члены. Это верно. Случается даже, что ребёнок немедленно перестает сосать, как только отнимают его руки от половых органов, или, наоборот, он прекращает чесотку, как только ему мешают сосать что-нибудь. Но так как в этих случаях натирание полового члена равносильно натиранию уха или другой части тела, то и здесь не следует видеть специфически половое явление. И если Sindner, правда не идущий так далеко, как Freud, все же считает «удовольствие сосания» половым явлением, то для такого утверждения нет достаточных оснований. В крайнем случае можно лишь согласиться с Kohleder'ом[84], который считает, что привычки сосать что-нибудь имеются лишь у нервных детей, и в этом смысле они играют новостную роль при онанизме. Но для меня несомненно, что эти оба рода движения должны быть строго отграничены друг от друга.

Также и другие детские привычки, как, например, привычка грызть ногти, рассматриваются некоторыми, как половое явление. Мотивы те же, что при сосании. Бывает, что ребёнок грызет ногти и в то же время онанирует, и некоторые французские авторы приводят эти оба явления в причинную связь. Когда речь идет о невропатическом ребёнке, тогда очень возможно, что и привычка грызть ногти, и раннее половое развитие находятся в том взаимоотношении, что оба явления имеют одну и ту же причину, т. е. невропатию. Но мне кажется неправильным умозаключить, что одно явление вытекает из другого.

Вообще следует осторожно ставить половую жизнь ребёнка в известные рамки. Мальчик, например, бегает за девочкой и оба флиртуют друг с другом, но это делается иногда исключительно из подражания взрослым. Даже такие случаи, где известную роль играют половые члены, мы должны отграничить от собственно половой жизни ребёнка. Когда дети играюсь в «маму-папу», при этом приходит «акушерка» и оголяет детей, то весьма вероятно, что речь идёт о слишком раннем развитии половой жизни, но это бывает не всегда; очень часто имеет место простое подражание взрослым. Характерен следующий случай. Целая группа мальчиков, все почти моложе восьми лет, играли между собой в проституток, содержателей и сожителей. Маленькие девочки требовали всегда вознаграждения, когда они разрешали мальчикам дотрагиваться до половых частей. Наиболее характерным является то обстоятельство, что предводителем этой банды был слабоумный мальчик, которого я посоветовал отвести в больницу, после того, как он сделался небезопасным для других: однажды ночью хотел убить свою младшую сестру, насадив ей в нос бобы. Очень возможно, что такие вещи могли иметь в своей основе слишком рано развитое половое чувство, вероятнее же всего в таких случаях, когда дети сходятся для таких игр, развращенным является лишь старший руководитель игры, все же остальные, по крайней мере в начале, лишь подражают ему. Но я видел также и случаи, когда дети подозрительно быстро сближались между собою и, благодаря рано развившемуся половому влечению, входили между собою в половое общение.

Итак, целый ряд половых поступков с участием половых органов совершаются детьми не из-за рано пробудившегося полового влечения, а из-за подражания взрослым. Это относится также к более невинным явлениям, где особенную роль играет желание сделаться популярным или сойти за взрослого. Мальчик, бегающий за девочкой и назначающей ей в тиши свидания, делает это для того, чтобы иметь возможность похвастать перед товарищами своими победами и показаться им совершенно взрослым. Надо поэтому и эти случаи отграничить от сексуальности в тесном смысле слова.

Точно также как трудно отличить сексуальность от подражания, также трудно отграничить психополовые явления от других процессов. Если, например, ребёнок сильно и нежно привязывается к матери, воспитательнице или сестре, то эта нежность не имеет тех характерных черт, который дали бы возможность отличить ее от половой склонности. Но в общем не может быть и речи о половом возбуждении, когда ребёнок сердечно обнимает свою мать. Лишь в известном смысле правы те авторы, которые находят в такой нежности элементы сексуальности. Это объясняется тем, что в действительности ни теоретически, ни практически невозможно строгое разграничение чувств, но нельзя на этом основании говорить о сознательной примеси полового чувства.

К этому надо прибавить, что те детские чувства, которые мы обыкновенно подводим под понятие чувств симпатии (дружба, любовь к родителям, к детям, половая любовь) нельзя разграничить так, как мы разграничиваем провинции на географической карте. Даже ревность, которой часто приписывают исключительно эротический характер, у детей этого характера не имеет. Мальчик в своей любви к матери ревнует отца, своих братьев и сестер, даже собачку, которой мать уделяет слишком много внимания. Примеры из мира животных показываюсь, как мало ревность имеет в своей основе половые мотивы. Собака ревнует своего господина, когда последний слишком много занимается с другой собакой или с своими собственными детьми. Именно ребёнку ревность гораздо более свойственна, чем взрослому. Если у взрослого чувство ревности по большей части переплетается с эротическими переживаниями, то такой ревности у ребёнка нет места, она у него связана с различнейшими чувствами симпатии. Поэтому мы не имеем возможности отличить половое чувство от всех остальных психических переживаний ребёнка посредством тех признаков, которые у взрослого ясно устанавливают характер ревности.

Какие же, однако, данные мы имеем для того, чтобы рассматривать то или иное явление, как специально половое? Во многих случаях лишь более позднее развитие указывает на то, было ли данное явление полового характера, или нет. Если ребёнок неоднократно обнимал свою подругу, но в один прекрасный день у него произошла при объятии эрекция члена, или даже излияние семени, сопровождаемое чувством сладострастия, то именно по этому последнему признаку мы и узнаем, что половое котректационное чувство имело место и раньше, но лишь теперь вылилось в определенное периферическое явление в половых членах. С другой стороны, если при объятиях матери не обнаруживается у ребёнка ни раньше, ни позже никаких периферических половых явлений, то можно смело сказать, что такие объятия не имеют в своей основе ничего полового. Конечно, такая простая схема не исчерпывает вопроса. Бывает, что чувства, в своей начальной стадии вполне полового характера, в своем дальнейшем развитии перестают быть таковыми. Очень возможно, что в чувстве ребёнка к матери имеются элементы сексуальности, но позже или посредством воспитательных приемов или благодаря постоянному пребыванию его в обществе матери, эти половые элементы исчезают. Это положение безусловно верно, и, по моему мнению, нет достаточно материала чтобы опровергнуть его. Почему в самом деле мы должны некоторые переживания детства, как, например, нежность к матери, причислять к не половым, когда другие аналогичные же переживания позже ярко обнаруживают свой половой характер, благодаря тому, что к ним прибавляются явления детумесценции. Возьмем семилетнего мальчика; он любит и обнимает свою мать, точно также он обнимает и охотно целует свою сверстницу – подругу. Мальчик становится старше, и вот, когда он теперь бывает в обществе подруги, у него появляются эрекции, а когда он целует свою мать, – эрекций нет. Имеем ли мы право, исходя из того, что периферические явления проявляются лишь позже, умозаключить, что из двух привязанностей мальчика, к матери и к подруге, между которыми нельзя провести резкой границы, одно носит на себе печать сексуальности, а другое нет.