Читать книгу "На воре шапка горит - Александр Преображенский"

Алена пригнулась и показала, какая по высоте собака у Люды. Митя понял, что Семену действительно ничего "не светит". Лада явно была даже выше спаниеля, а уж такса просто проскочила бы у нее под брюхом.

— Все равно, — заупрямился он, — мой Семен и на таких западает.

— Собаки как люди, — к чему — то добавила Алена. Они опять замолчали, тема, казалось, исчерпала себя, и Митя снова не мог найти продолжение для беседы. Алена чему — то вдруг улыбнулась и продолжила сама:

— Все равно она ее не уберегла. Лада сама удрала. Никита с Лысым пришли в гости и во дворе с Людкой болтали, а Лада вертелась. Потом смотрят — нету. На следующее утро только пришла с веревкой на шее, кто — то ее уже и поймал. А она и от них удрала, да еще и мужа с собой привела — здоровый такой, черный, лохматый. Раза в три ее больше. Весь день у ворот лежал, всех других собак разогнал. Опять теперь щенята будут, как в прошлом году. Тогда двое…

В этот момент впервые Митя с Аленой поменялись местами. Она все говорила и говорила, а он только слушал, не вставляя ни слова. Сначала он узнал, какие были у Лады щенки и кому их отдали, одного даже продали за пять рублей — символически, чтобы жил. Потом выслушал похожую историю Муськиных котят. Потом о том, какие есть в Зараеве дураки. Потом про Аленину школу, где "дура физичка" и "классная тетка" по русскому языку и литературе. Потом он узнал, что сама Алена не собирается сидеть всю жизнь здесь, в Зараеве. Что она обязательно уедет в Москву, а здесь ей все осточертело, хотя красиво и здорово, а лучше всего зимой, но в Москве "все равно круче". И еще, что дачники почти все сволочи, почему — то он сам догадался, что его она не причисляет к этой категории.

Митя отдыхал душой и блаженствовал. Он чувствовал, что, заслужив откровенность, добился самого главного.

— Чего молчишь? Думаешь — дура, да? — неожиданно закончила излияния Алена.

— Ничего я не думаю, — совершенно честно ответил Митя. И, испугавшись, что этого мало, добавил: — Вообще ничего.

— Тогда будем купаться, — подвела неожиданную черту под разговором Алена и тут же стянула через голову майку.

— Тут же мелко, — невольно произнес Митя и сразу пожалел о сказанном.

Но Алена уже вылезла из шортиков и укладывала их рядом с майкой на поваленном стволе ивы. Митя тоже стал раздеваться. К реке они направились вместе.

Алена стартовала еще не дойдя до границы реки земли и забежала с разгона, стараясь делать большие шаги в воде, которая этому мешала плотностью и течением. Митя, наоборот, остановился и просто смотрел на Алену. Она что — то напомнила ему, что — то знакомое, что он уже видел. Только что, он никак не мог вспомнить. И вдруг вспомнил и удивился. "Девочка на шаре" — картина Пикассо, которая есть в Москве в музее изобразительных искусств имени Пушкина. Такая же хрупкая девочка там, так же руки держит для равновесия, так же изгибается. Нет, правда, похожи. Только Пикассо изобразил девочку акробатку лицом к смотрящему на картину, а Митя видел сейчас похожую девочку со спины.

Алена была уже на середине реки, где вода доходила ей до середины бедер. Все равно мелко. Там она присела, чтобы погрузиться наконец в реку. Митя тоже пошел было в воду, но Алена вдруг выпрямилась и поспешила обратно. Она махала руками, мол, не заходи, и лицо ее показалось Мите даже испуганным.

— Что? — спросил он, все — таки остановившись.

Но Алена приложила палец к губам, наложив запрет на разговоры, и, ухватив Митю мокрой ладошкой за руку, потащила его прочь от реки. Они вместе, словно бегуны на дистанции, перескочили препятствие, тот самый ствол ивы, где недавно сидели. Алена сдернула со ствола вещи и спряталась — легла на живот в траву, утягивая за собой Митю. Митя оказался совсем рядом.

— Чего? — спросил он еще раз шепотом.

Алена потыкала пальцем в узкую щель под стволом — в этом месте дерево не касалось земли, и между травинок можно было смотреть на реку. Это и предлагала Алена.

Ожидая разгадки столь странного действия, Митя повиновался и уставился в амбразуру естественного укрытия. Между этой щелью и им самим была еще Алена, ее щека и теплое плечо, которое она так и не успела охладить в речке и которого он сейчас касался, и рыжая прядь ее волос, которая щекотала ему щеку, а реку Митя просто перестал видеть.

Но Алена пихнула его в бок локтем, и Митя снова прозрел. Перед ним, покачиваясь на струях переката, скользил черный раздутый бок автомобильной камеры, на которой сверху покоились руки, ноги и запрокинутая голова Никиты, смотрящего в небо.

Как только это плавсредство вместе с капитаном скрылось из виду, Митя попробовал приподняться, но тонкая рука вцепилась ему сзади в шею и снова пригнула к траве. И не зря. Тут же он увидел второй "корабль", на котором уже возлежал Мишка. Этот вертел головой во все сторопы, озираясь. Когда и его пронесло мимо, Алена обернулась. Теперь она улыбалась. Митя притянул ее голову и поцеловал в губы.

Глава XII
СОБАЧИЙ ГРЕХ

На траве возле речки, там, откуда отправлялись в плавание черные круглые одноместные корабли, Митя нашел только Тошу. Суровую и молчаливую. Сидящую крючком, обхватившую собственные колени и смотрящую в воду.

— А где Бэн? — совсем беззаботно, даже немного чересчур, спросил Митя.

— Купается, — хмуро ответила Тоша.

— А ты что сидишь?

— А я сижу, — не в лад последовал ответ.

Митя счел за лучшее вовсе прекратить расспросы и уселся рядом, тоже глядя на воду. Ничего там интересного не было, даже дна не видно, потому что мути много купальщики подняли. Тогда он лег на спину и стал смотреть в небо. Тоже скучно — ни облачка. Он попытался отыскать хоть одно. Сканируя взглядом небосвод, повернул голову и увидел физиономию мокрого Бэна. Бэн улыбался.

Митя сел и вопросительно потыкал большим пальцем в сторону скрюченной Тошиной спины с выступающими лопатками и ребристой дорожкой позвоночника.

Бэн многозначительно кивнул, прикрыв на мгновение глаза. Мол, да, сердита, обижена, хорошего ждать не приходится. Митя в театральном отчаянии молча схватился за голову.

— Что вы у меня там за спиной все жестикулируете? — не то прошипела, не то просвистела Тоша.

— У тебя что, глаза на затылке? — искренне удивился Митя.

Ангелевская обернулась и улыбнулась краешком губ, и это было уже хорошо. Добрый знак, предвещающий замирение.

— Гад ты, Попандопуло, — сказала она.

Митя смиренно смолчал в надежде, что Тоша сама облегчит душу последующими эпитетами.

Однако желаемого Митя не дождался, и его собственное приподнятое настроение потихоньку стало улетучиваться, словно воздух из почти невидимой дырочки в проколотой шине. И тут Тоша поднажала так, что настроение полетело ко всем чертям уже со свистом.

— Когда у вас тут автобус? — спросила она.