Читать книгу "Странные люди - Дмитрий Бирман"

Смотрят, значит, они оба на меня сонного, и Палыч ласково так говорит:

– Мишаня, пусть Кузя у тебя побудет до вторника, а? Нам к теще надо поехать. Я вот и корм принес, и туалет его, чтобы ты не ругался, а?

Только я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы послать его куда подальше, как он со словами: «Лизонька только тебе и доверяет, а!» – выпустил Кузю, быстро сунул мне в руки коробку с туалетом и кормом, а сам бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Мне ничего не оставалось, как сбросить с себя тяжеленного Кузю, поставить в прихожей туалет, положить на кухне кошачью еду и ругать Палыча последними словами!

Так вот, этот котяра прогулялся по квартире, все обнюхал, удобно расположился в моем кресле и начал хитро на меня поглядывать.

Я, признаюсь, всегда раньше думал, что кошки спят (ну, или лежат), свернувшись калачиком, становясь при этом трогательными и беззащитными.

Кузя же расселся (в буквальном смысле слова) таким холеным самцом, раскинув лапы и выставив живот. Только я хотел вышвырнуть его в коридор, на половичок (по моему понятию ему там самое место), как он уснул. То есть реально закрыл глаза и начал похрапывать.

Я пошел на кухню, поставил чайник, достал хлеб, нарезал колбасы… тишина.

Когда я начал жевать первый бутерброд, раздался звонок сотового.

Палыч радостно рассказал мне, что Кузя спокойный и обычно любит поспать на кресле, так что, если я не буду его тревожить и буду кормить в восемь утра и в восемь вечера, все будет чудненько. Выпалив этот текст, мой друг благоразумно отключился.

Суббота выдалась суетной. После завтрака я мотался по торговым точкам, потом на склад, потом завез кое-что маме. Домой приехал уже около семи вечера. Все было действительно чудесно: Кузя спал, предварительно сходив в свой туалет. Спал, уже свернувшись калачиком. «Умница!» – подумал я, разогревая картошку с котлетами. Пока я возился с овощным салатом, котик проснулся, потянулся и требовательно посмотрел на меня. Я поставил на пол блюдце, насыпал туда «Китикет» (признаться, не удержался и попробовал сам – совсем неплохо), посмотрел, как Кузя хряпает свою пайку, и всерьез задумался над тем, не изменить ли свое отношение к кошкам.

Потом я пил чай, а Кузя тем временем терся о мои ноги…

В два часа ночи, когда сон особенно крепок, меня разбудил звук ударов о дверь спальни. Ничего не понимая, я открыл дверь и увидел, как Кузя, разбегаясь, готовится к очередному прыжку.

Дав ему пенделя, я закрыл дверь и мгновенно уснул, но уже через пять минут снова проснулся от грохота на кухне – это «котик» играл блюдцем.

До шести утра творилось что-то невообразимое. Выспавшийся Кузя носился по квартире, обрывал занавески, разбил вазу и помочился в мои ботинки!

– Задушу, подонок! – закричал я и действительно так крепко сжал Кузю, что он притих. Я уснул измученный, с накатившей головной болью.

В восемь утра Кузя, требуя завтрака, голосил так, как будто Игорь Кио распиливал свою ассистентку по-настоящему.

Позавтракав, эта падла уселась в кресло и мгновенно уснула, похрапывая.

Я посмотрел на себя в зеркало… в общем, лучше бы я не смотрел.

Мне представились бессонные ночи воскресенья и понедельника.

– Нет! – решил я и как достойный последователь учения Павлова, начал думать, что делать дальше. Впав в полудрему, я вспомнил детство, как мы гоняли кошек… Эврика!!!

Словно ошпаренный, я бросился на кухню, взял консервную банку из-под «Китикета», метнулся в туалет, достал из шкафчика инструмент и кусок капроновой бечевки (всерьез подумав при этом, не линчевать ли Кузю!).

Сделал в банке дырку и продел в нее бечевку, завязав морским узлом. После чего положил в нее несколько металлических шариков от старого подшипника.

Закрыл крышкой и заклеил скотчем, чтобы шарики не выпали.

Тихонько, чтобы не потревожить, привязал другой конец бечевки к хвосту спящего Кузи.

С огромным удовольствием дал котику такую оплеуху, что его как ветром сдуло с кресла.

Сонный Кузя, не понимая в чем дело, рванул на кухню, сопровождаемый грохотом консервной банки.

Сам я отлично выспался в машине, попил пивка в кафе, с особым удовольствием отправляя в рот куски хорошо прожаренного мяса именно в восемь часов вечера, когда котика нужно было кормить!

Когда я подъехал к дому, тетя Глаша, бессменный часовой у дверей в подъезд, сказала, чуть поджав губы:

– У вас, Михал Ефимыч, еще работают!

Из моей квартиры доносился ровный гул – это Кузя, так ничего и не поняв, носился по квартире, дурея от грохота консервной банки!

Ночью мы с котиком спали, как боги.

С утра же, как только Кузя поел, я, сжав его в братских объятиях, снова привязал к его хвосту волшебную банку и ушел на работу.

Надо ли говорить о том, что малыш не только чудно уснул вечером, но и проспал завтрак?

Вернулся Палыч и, забирая Кузю, торжественно вручил мне пол-литровую бутылку «Хеннесси». Поблагодарил, пряча глаза, и испарился.

Через неделю он тряс мою руку, смотрел на меня повлажневшими глазами и говорил:

– Он спит ночью, а! Как это ты, а?

Экзамен

Часы…

Я хотел их всегда. Но не ту золотую «Победу», которую дедушка купил себе, потом подарил папе, а папа – мне…

Я хотел наручное счастье из неведомой Швейцарии.

Там, в предгорьях Альп, где воздух чист, «как поцелуй ребенка», где холеные коровы с колокольчиками на шее щиплют травку (такого же цвета, как на плакате «Берегите лес»), там, где родина дивно поющего слова «фондю» (которое я долгое время считал вскриком в каратэ) – только там могли сделать такой чудо-хронометр.

Я, начинающий предприниматель, завороженно стоял у стеклянных витрин в аэропорту Франкфурта и, не отрываясь, испытывая дикий восторг, читал заветные имена: «Вашерон Константин», «Патек Филлип», «Аудемар Пеге», «Бреге», «Роллекс»…

Чуть позже я, представитель в России ряда итальянских производителей мебели, увидел ТОТ «Роллекс» на полочке под зеркалом.

Зеркало висело над раковиной. В туалете. На мебельной фабрике. В Италии.

Я мгновенно вспотел и осмотрелся. Никого. Я один…

Часы отсвечивали холодной сталью гордого корпуса, манили в неизведанно-прекрасное черным (как вселенная с мириадами звезд) циферблатом…

НИКОГО…