Читать книгу "Зло - Ян Гийу"

«Ученик, который ударил члена совета или применил насилие к члену совета каким-то иным образом, подлежит немедленному исключению».

Арест, следовательно, выглядел замечательным решением. Наверное, стоило немного повозмущаться по поводу столь жестокого наказания, чтобы заставить их последовательно придерживаться именно ареста в будущем. Нет, не стоило рисковать напрасно.

«Ты понял приговор?» — спросил председатель.

«Да, естественно».

«У тебя есть какие-то возражения?»

«Нет».

«Хорошо. Тогда мы можем перейти к следующему пункту. Я прошу обвинение доложить дело о незаконном курении».

Обвинение в лице вице-префекта немного покопалось в своих бумагах, чтобы происходящее более напоминало судебное заседание. Наконец, были «найдены» нужные записи о запахе Вадемекума изо рта Пьера и Эрика в неурочное время. Итак, Эрик и Пьер пришли из леса с указанным запахом, хотя со времени ужина минуло не более двадцати минут. Из этого следовало, что они оба курили и потом прополоскали полость рта Вадемекумом, чтобы удалить следы своего проступка. Эрика уже ранее наказывали за сигареты, и он считался курильщиком. Пьер Танги из того же класса ранее не имел ни одного взыскания, но тогда напрашивался вывод, что Эрик вовлёк его в своё преступление как соучастника.

Хочет ли Эрик сейчас заявить что-то по данному делу?

«Да, много чего. Нас обыскал член совета, которому мы попались на пути из леса, и ничего не нашёл. Есть ли в протоколе записи на этот счёт и результат обыска?»

Обвинитель зарылся в свои бумаги, прежде чем констатировал отсутствие каких-либо записей об обыске.

«Ну это же естественно, — продолжил Эрик. — Потому что, как вы понимаете, данный член совета, как там его зовут, Йёнсон или же…»

«Джинсон!» — вмешался председатель.

«…да, Йёнсон или Янсон, или как там его сейчас зовут, в любом случае не нашёл ничего, даже табачных крошек. Никакого запаха табака, никаких принадлежностей для курения. Единственное, это запах Вадемекума».

«Да, да, — прервал его председатель, — попытайся перейти к делу. Ты признаёшь обвинение?»

«Признаю? А может, вы будете выражаться нормально? Ваша попытка изображать суд просто смешна. Это всё равно не настоящий суд. Где мой адвокат в таком случае, а?»

«Так, значит, ты признаешь то, в чём тебя обвиняют?»

«Нет, не признаю. Мы невиновны. Вы не можете рассматривать в качестве доказательства курения то, что от нас пахло Вадемекумом!»

«Ты можешь поклясться, что вы не курили?» — поинтересовался обвинитель.

«Ах! Что касается клятв, это всё отменили в Средние века. Вы должны доказать, что мы курили, а единственное, что вы можете предъявить, так это запах Вадемекума. Просто смешно. Вы можете быть какими угодно прилизанными и подражать болтовне адвокатов, но это ничего не меняет. Смех да и только. Докажите сейчас, что мы курили. Посмотрим, что у вас за доказательства!»

«Да, но ты ведь не считаешь, что мы не знаем, почему от незаконных курильщиков пахнет Вадемекумом? — заявил председатель. — Ты, наверное, согласишься, что у нас есть определённый опыт в этом отношении? И как ты, кстати, сам можешь объяснить этот запах?»

«Он не позволяет утверждать, что от человека пахнет табаком».

«Ты признаёшь, выходит?»

«Вовсе нет. Есть, например, люди, которые освежают рот после еды».

«Ты, следовательно, хочешь сказать, — подвёл итог секретарь, оторвавшись от своих бумаг, — что использовал Вадемекум в связи с обычной гигиеной рта и в качестве меры предосторожности перед обыском».

«Да, так и есть. И вы ведь не настолько глупы, чтоб приравнять запах Вадемекума к „иным явным признакам“ в параграфе восемь. Кроме того, я хотел бы напомнить, что в первый раз, когда вы осудили меня за курение, причиной стала забытая в кармане пачка сигарет. Я же был совсем новичком тогда. И вы прекрасно всё понимали».

«Да, но это не имеет никакого отношения к сегодняшнему делу, тот приговор уже вынесен», — сказал председатель.

«Но только не для меня, поскольку я невиновен. Курение не прибавляет здоровья, вы, наверное, могли убедиться в этом сегодня, когда Левенхойзен чуть не утонул на соревнованиях по плаванию?»

Левенхойзен сделал движение, как будто собирался что-то ответить, но председатель жестом предложил ему помолчать.

«Совет проведёт особое обсуждение, ты должен подождать в коридоре».

Через две минуты Эрика позвали в классную комнату. Председатель выступил с короткой предупреждающей речью:

«Совет принял решение, которое я скоро сообщу тебе. Но сначала мы хотели бы серьёзно призвать тебя взять себя в руки. Ты нахватал себе наказаний, которые уже далеко залезли в весенний семестр, и это всего после шести недель обучения. Ты плохо влияешь на учеников реальной школы, и это мы обязаны пресечь любой ценой. Поэтому, как ради себя самого, так и ради порядка в школе ты должен измениться. В противном случае мы позаботимся, чтобы твоё пребывание в Щернсберге не получилось слишком долгим. Сейчас, вынося приговор за второй случай незаконного курения, мы выбрали несколько необычную меру: превратить всё наказание в арест, вместо того чтобы делить его на арест и штрафные работы. Таким образом, тебе придётся провести ещё пару суббот-воскресений под замком. И подумай: если ты попадёшься ещё трижды, то будешь исключён».

«Тогда вы, значит, осудите меня за незаконное курение ещё три раза, будет или не будет пахнуть Вадемекумом. Этим вы угрожаете? Сидите и играйте в свой суд, но подумайте немного о параграфе девять тоже: „Совет при этом должен действовать беспристрастно при оценке доказательств и позволить каждому, кто отвечает перед советом, полностью изложить свою точку зрения“. И так далее. Может, вам раздобыть белые парики, чтобы спектакль получился более впечатляющим?»

«Если перестанешь курить, тебе нечего опасаться, будь уверен. Но если не прекратишь, то попадёшься и в пятый раз. В этом также можешь не сомневаться».

«Конечно. Вот уж повезёт тому из вас, кто сделает это, когда больше уже не будет играть никакой роли, что я сотворю с вами. Тогда посмотрим, насколько справедлив этот мир, как думаете? Я имею в виду в пересчёте на передние зубы или что-то в этом роде».

Председатель Бернард сжал кулаки на столе перед собой и несколько секунд таращился вниз с кафедры, прежде чем смог взять себя в руки для ответа.

«Если ты угрожаешь совету прямо во время заседания, то, вероятно, полностью выжил из ума…»

«И тогда вы ведь не можете судить меня. Нельзя судить сумасшедшего, у вас же нет сумасшедшего дома в перечне наказаний. А разве вы не угрожали ловить меня за преступление, которое я не совершаю, вплоть до исключения».

«Нет, никто не угрожал тебе, но ты…»

«В таком случае я тоже не угрожал вам, с этим всё ясно».