Читать книгу "Путь русского гангстера. Легенды лихих 90-х - Михаил Орский"

«Оставь хоть одну», – тихо попросила тетка-синюга. Пьянству бой! Последняя кружка полетела в отморозка. Я остался перед ним безоружным. Выстрели он в лицо, и я «приплыл». Вовремя отступить – тоже большое искусство. Мне пришлось спасаться бегством. Стрелок погнался за мной. Бежать с чувством собственного достоинства мне мешали его дикие вопли.

– Стой х…с! Стой п…т!

Маршрут моего стремительного побега проходил по родному району. Не сравниваю себя с Гектором, но тысячелетия назад Гомер написал об этом так: «В бурном беге неслись герои…»

Вот здесь на лавочке возле дома № 2 я, пьяный, разогнал футболистов в 1975-м. В палисаднике дома № 6 нокаутировал очередного дембеля-десантника в 1978-м. А теперь по местам боевой славы меня гонят, как пугливую лань. Добежав до дома № 8, где когда-то проживала моя школьная любовь Галя Шандыба, я понял, что пора остановиться. Ярость, вызванная потоками грязной брани, потеснила осторожность. Я забежал в небольшую рощицу за домом и, согнувшись, уперся руками в колени, изображая крайнюю степень усталости. Правая рука сжимала нож, который скрывало упертое в колени предплечье. Следом за мной в кусты ворвался отморозок. Думая, что перед ним обыкновенный уличный хулиган, к тому же «сдохший», он быстро преодолел несколько метров, которые нас разделяли.

– Давай поговорим, как мужчина с мужчиной, – убирая пистолет, выкрикнул мой преследователь.

– Давай, – согласился я и, сделав шаг навстречу, всадил нож ему в бочину.

Отморозок сразу упал. С чувством исполненного долга я зашагал прочь. Вслед мне прогремел выстрел.

– Ах ты, падло, еще пуляешь!

Тогда я не знал, что стрелял он уже боевыми и запустил в поверженного противника кирпичом. Он нашел силы подняться и заковылял к своим.

А я направился к дому № 12 по Дыбенко, там проживала жена моего подельника по первому сроку Марина Дормидонтова. Постучал в окно на первом этаже: «Марин, дай тряпку какую-нибудь обтереться». Дормидонтиха выставила на подоконник воду и полотенце.

– Что за день такой, – затараторила она, – у меня соседа сегодня менты избили. Представляешь, пошел пива попить, и побили ни за что.

Я навострил уши.

– А где он пиво пил?

– Да на кругу…

Внутри у меня все оборвалось… Баран!!! Как я сразу не понял, что так нагло и беспредельно себя могут вести только одуревшие от алкоголя и безнаказанности менты! Что же делать? Для начала я моментом сорвался с района. У Бубля была однушка на юге Москвы. Там я прокантовался сутки и принял решение свалить в Новотроицк. Старина Вилли всегда был рад меня принять. Бубль был в отъезде, и мне пришлось самому вернуться домой за документами и деньгами.

Я знал, что Дусик и Макс благополучно соскочили с места эпической бойни. Но, оказывается, местные алкаши сдали своего нарколога на следующий день. Несмотря на высокий социальный статус, Дусика молотили как собаку. Менты требовали имя того, кого врач привел на разборку. Изнемогая от побоев, Дусик назвал первые попавшиеся адреса своих одноклассников. У первого, Киселева, жаждущие мести стражи порядка вышибли дверь и уложили на пол обитателей квартиры. Тот оказался заместителем декана института сельского хозяйства. Менты не оценили тонкий юмор нарколога и, вернувшись в отделение, проломили ему грудную клетку.

Следующим, кому не посчастливилось учиться с Дусиком, оказался крупный угрюмый субъект Александр Ионов. Конвой «сорок сабель» ворвался к нему, старший истошно закричал: «Где нож?!» «Оружие я уже сдал», – ответил ошеломленный Александр.

– Кому сдал? Когда? Куда? – наперебой завопили менты, одновременно награждая невиновного человека градом ударов.

Александр Ионов, сын моей классной руководительницы Лидии Ивановны, оказался действующим сотрудником ФСБ, который накануне сдал в оружейку официальный ствол. Оперативники с извинениями удалились. Дусику сломали ребра.

Как бы то ни было, менты узнали, что это был я. В то время еще не было мобильных телефонов и даже пейджеров. Меня никто не смог предупредить. Да и как? Мое лежбище никому не было известно. Короче, я поехал на Речной самонадеянно рассчитывая проскочить.

Дома я спешно собирал шмотки, когда раздался требовательный звонок в дверь. Дверного глазка у нас не было, но возле песочницы нелепо маячил квадратный блондин. Менты! Со свойственным мне изяществом, я элегантно сиганул в окно со второго этажа с тыльной стороны дома. Но сотрудники 126-го отделения милиции тоже были не лыком шиты. Только я пересек дорожку, ведущую вокруг дома, как раздался крик: «Стоять!!!» Я ломанулся, как сохатый… Вслед мне загремели выстрелы. Я втопил еще быстрее. Второй раз за три дня я несся по родному району, спасая свою жизнь. Бег – далеко не моя коронка, негде было бегать, заборы кругом. Но у пузатых, пьющих ментов дыхалка, видно, была еще хуже. Преимущество их состояло в том, что они переговаривались по рации и новые преследователи высаживались из патрульных машин по ходу моего маршрута с новыми силами. В районе 425 школы к погоне присоединился какой-то физкультурник, соскочивший с турника.

– Держи его!!! – обрадовано завопили неспортивные мусора.

– Ну-ка, сдриснул отсюда, пока кадык не вырвал! – задыхаясь, прорычал я.

Но через два-три километра силы мои закончились. Бежать в туфлях было неудобно. Сумка колотила по бедру и замедляла движения. Я остановился и поднял руки. Первым возле меня оказался хмырь в штатском и с первого удара пробил мне «кишку». Через секунду налетели остальные, но сильнее его никто не ударил. Позднее я узнал, что это был не мент, а мастер спорта по боксу адвокат Саша Ефимов с погонялом Таразини. Ярый фанат захватов, он постоянно тусовался в дежурной части и уговаривал ментов взять его на задержание.

Началась расправа. Меня тащили к дому и непрерывно избивали. Стянули с меня штаны. Я давно заметил, что ментам недостаточно победить противника. Им обязательно нужно его унизить. Даже в кино. К примеру, грабителя Соболя в фильме «Прощальная гастроль Артиста» вываливают из кузова грузовика в придорожную пыль. Старый уркаган в финале «Петровки 38» начинает выть, бьется в истерике. Ну, и меня им надо было не только изувечить, но и опозорить. Через несколько часов в кабинет, где я валялся в луже крови, завели Макса: «Посмотри на своего босса…» Во время обыска в квартире начальник розыска Гуматов зло бросил моей, раздавленной происходящим, матери: «Ваш Миша сел квартирным вором, а освободился бандитом, который поднял руку на сотрудника милиции!»

Дальнейшие часы и дни потеряли для меня счет. Сначала меня били те, кто участвовал в захвате. Потом дежурная смена в отделении. Тот, кого я подрезал, выжил. Звали его Ларион и был он инструктором по рукопашному бою ОМОНа Северного округа. Вечером приехали омоновцы, тоже меня месили. На следующий день размяться пожелала новая смена. Я уже ничего не чувствовал и не соображал. Подписал признание. Дескать, да – ударил ножом неизвестного хулигана. Нож выбросил.

Но на третий день, как добрый ангел, 126-е отделение посетил бывший муж моей сестры адвокат Евгений Брагинский, дородный, импозантный еврей средних лет. Увидев, окровавленное, изуродованное существо, он вкрадчиво спросил: «Михаил Петрович, Вы в состоянии были осознавать, что вчера подписали?» – «Об чем речь? Конечно, нет. Ничего не помню», – я сразу «уловил» его тему.