Читать книгу "Загадка 37-го. Три ответа на вызовы времени - Юрий Мухин"

3 марта 1935 года ПБ приняло решение о Енукидзе, опубликованное на следующий день газетами как постановление ЦИК СССР: «В связи с ходатайством ЦИК ЗСФСР о выдвижении тов. Енукидзе Авеля Сафроновича на пост председателя Центрального исполнительного комитета ЗСФСР, удовлетворить просьбу тов. Енукидзе Авеля Сафроновича об освобождении, его от обязанностей секретаря Центрального исполнительного комитета Союза ССР». Через день, 5 марта, проходившая в Тифлисе вторая сессия ЦИК ЗСФСР освободила Мусабекова от поста председателя и утвердила вместо него Енукидзе.

Внешне все выглядело предельно благопристойно. Ни форма, ни содержание решения ПБ не позволяли усомниться, что речь идет о передвижении Енукидзе по горизонтали, а не по вертикали власти. Его оставляли на том же уровне законодательной структуры. Назначали на почетный и вместе о тем чисто представительский пост. Давали своеобразную синекуру, позволявшую жить в Тифлисе и Москве, – председатель ЦИК ЗСФСР по конституции являлся и сопредседателем президиума ЦИК СССР. Подтверждало именно такой смысл решения еще и то, что Енукидзе оставляли членом конституционной комиссии, образованной 8 февраля на первой сессии ЦИК СССР седьмого созыва.

В действительности за решением крылось нечто серьезное: Енукидзе сместили с того поста, который позволял ему на протяжении пятнадцати лет играть в Кремле одну из важнейших ролей.

* * *

Между тем с конца февраля СПО стало получать данные, свидетельствующие о далеко идущих намерениях некоторых фигурантов «Кремлевского дела».

Показания Мухановой, 4 марта 1935 года: «Розенфельд мне говорила, что на Ленина было покушение, совершенное Каплан, а на Сталина вот никак не организуют. Она сказала, что нужна русская Шарлотта Кордье для спасения русского народа».

Н. А. Розенфельд, 4 марта – начальнику экономического отдела (ЭКО) НКВД Л. Г. Миронову, начальнику 3-го отделения ЭКО Чертоку: по словам ее бывшего мужа, Розенфельда Н. Б., Каменев говорил о своем тяжелом положении, о том, что все зло в Сталине, который виновен в этом его положении, что Сталин ему мстит, что пока будет Сталин, положение его останется таким же тяжелым…

«Вопрос. К какому выводу в результате бесед Розенфельда с Каменевым пришли Вы и Розенфельд?

Ответ. Мы пришли к выводу о необходимости активной борьбы с руководством ВКП(б) вплоть до террористических актов.

Вопрос. Вы и Розенфельд Н. Б. пришли к этому самостоятельно?

Ответ. Нет, на это в значительной мере повлиял Каменев Л. Б., который, как это мне подтвердил Розенфельд Н. Б., говорил последнему о необходимости устранения Сталина».

Муханова, 4 марта: Н. А. Розенфельд говорила ей, что «Каменев озлоблен на Сталина и не успокоится, пока не будет играть активной политической роли, что возможно только при условии, если Сталин будет отстранен от руководства», а это «возможно только его уничтожением». Розенфельд «дала мне понять, что террористический акт над Сталиным готовится по прямому поручению Каменева». На вопрос же о том, как конкретно они намеревались совершить убийство, Муханова ответила: надо только «добраться до библиотеки Сталина, а там вопрос будет решен в зависимости от обстановки, в которой мы очутимся». Потому-то, добавила Муханова, Н. А. Розенфельд просила Л. Н. Минервину, секретаря Енукидзе, устроить их обеих в библиотеку Сталина.

Подтверждение именно такой версии прозвучало и в показаниях некоторых иных лиц, привлеченных по «Кремлевскому делу». Так, П. И. Гордеева и Т. П. Бураго, сотрудницы правительственной библиотеки, показали, что Н. А. Розенфельд и Муханову интересовало, где находится квартира Сталина.

В. А. Барут, работавший в правительственной библиотеке с 1931 по 1932 год, а затем около года в Оружейной палате, отметил: «Розенфельд подчеркивала, что Енукидзе оказывает ей поддержку». Брат же Каменева, до развода в 1922 году муж Н. А. Розенфельд, 5 марта уточнил: мол, она в 1932 году «впервые заговорила о необходимости убийства Сталина… С этой целью она обхаживала Енукидзе».

Вскоре в следствии, пока лишь накапливавшем данные, наступил качественный сдвиг. Муханова сделала 8 марта решающее для «Кремлевского дела» заявление. Муханова рассказала, что организация заговорщиков состоит из пяти групп: в правительственной библиотеке; в КК; в Оружейной палате; бывших троцкистов вне Кремля; из художников. Только так следствие смогло, наконец, систематизировать полученную информацию по принципу места работы тех, чьи фамилии фигурировали в материалах дознания.

Положение несколько осложнилось из-за позиции, занятой во время допросов по «Кремлевскому делу» уже отбывавших наказание Зиновьева и Каменева. Последний 20 марта и 11 апреля категорически отрицал все. И то, что показал его брат, и то, в чем сознались Н. А. Розенфельд и Муханова.

Зиновьев же признавался во всем, а заодно и «топил» своего старого соратника, не забывая, где следует остановиться. 19 марта он заявил:

«Каменев не был ни капельки менее враждебен партии и ее руководству, чем я, вплоть до нашего ареста… Каменеву принадлежит крылатая формулировка о том, что „марксизм есть теперь то, что угодно Сталину“… Читая „Бюллетени оппозиции“, я подробно информировал Каменева о содержании этих документов и о моем положительном отношении к отрицательным оценкам, которые давал Троцкий положению в стране и партии… Призыв Троцкого „убрать Сталина“ мог быть истолкован как призыв к террору… Контрреволюционные разговоры, которые мы вели с Каменевым и при Н. Б. Розенфельде, могли преломиться у последнего в смысле желания устранить Сталина физически… Мы же говорили в смысле замены его на посту Генерального секретаря ЦК ВКП(б)».

* * *

Тем временем продолжал работать с материалами «Кремлевского дела» и Ежов. Обнаруженные им сообщения секретных сотрудников НКВД о давней засоренности аппарата учреждений Кремля антисоветскими элементами, подкрепленные протоколами допросов, которые Ежов стал получать из НКВД, послужили основой для черновика записки, которая после редактуры лично Сталиным и Молотовым получила название: «Сообщение ЦК ВКП(б) об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе».

В нем, утвержденном ПБ 21 марта, слегка приоткрывалась завеса тайны, окутывавшей решение от 3 марта. Прежде всего оно дезавуировало решения как ЦИК СССР, так и ЦИК ЗСФСР. Теперь оказывалось, что Енукидзе был «переведен на меньшую работу в качестве одного из председателей ЦИКа Закавказья, причем представительство Закавказской федерации в ЦИК ССОР в качестве одного из председателей последнего оставлено за т. Муталибовым». И тут же разъяснялось: «Действительные мотивы этого перемещения не могли быть объявлены официально в печати, поскольку опубликование могло дискредитировать высший орган советской власти». А затем «Сообщение» переходило к сути дела.

«В начале текущего года, – указывалась в нем, – стало известно, что среди служащих правительственной библиотеки и сотрудников комендатуры велась систематическая контрреволюционная травля в отношении руководителей партии и правительства, особенно в отношении товарища Сталина, с целью их дискредитации. При ближайшем расследовании органами НКВД источников распространения этой травли было обнаружено в последнее время несколько связанных между собою контрреволюционных групп, ставивших своей целью организацию террористических актов в отношении руководителей советской власти и партии и в первую очередь в отношении товарища Сталина… Многие из участников и в особенности участниц кремлевских террористических групп (Нина Розенфельд, Раевская, Никитинская и др.) пользовались прямой поддержкой и высоким покровительством тов. Енукидзе. Многие из этих сотрудниц тов. Енукидзе принял на работу и с некоторыми из них сожительствовал… Учитывая вскрытые следствием факты, и особенно – за последнее время, ЦК считает необходимым обсудить на ближайшем пленуме ЦК вопрос о возможности оставления тов. Енукидзе в составе членов ЦК ВКП(б)».