Читать книгу "Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России - Егор Яковлев"

9. Будь сдержанным при разговоре с русскими о религии.

10. В обращении с русскими проявляйте спокойствие и чувство собственного достоинства: этим вы добьётесь большего, чем окриками и руганью[278].

Этот документ весьма красноречив, поскольку отражает не только внешне гуманные стремления гитлеровцев, но и те явления, от которых они, попав в чрезвычайные условия, хотят избавиться. И если среди них есть запрет на оскорбления по расово-национальному признаку (пункт пятый), стало быть, такие оскорбления были реально распространены. То же самое касается призывов не избивать русских и уважать женщин. Вряд ли в 1943 году стоило накладывать табу на такие поступки, если они пресекались ранее. Это принципиальный момент, который нельзя игнорировать.

Чтобы избежать идеологических спекуляций, связанных с этой памяткой, остановимся подробней на историческом контексте, в котором она появилась. Марк Солонин приводит её текст в своей книге «Мозгоимение» как доказательство симпатий или, во всяком случае, лояльности немецкой армии к коренному населению: «Документ интересен тем, что показывает эволюцию взглядов командования вермахта на способы взаимодействия с населением оккупированных районов СССР»[279].

Очень жаль, что Солонин умалчивает о причинах означенной эволюции. А ведь командующие немецкой армии стали требовать у подчинённых уважения к народам Советского Союза вовсе не из-за того, что внезапно открыли гуманизм в себе или глубокую духовность в оккупированных народах. 1943-й – это год, приход которого немцы почти не праздновали. Мыслями они находились в Сталинграде, где была окружена, а в начале февраля и уничтожена 6-я армия «героя Харькова» Фридриха Паулюса. Никогда прежде за всю историю Германии не было случая гибели такого количества войск. Только убитыми 6-я армия вермахта потеряла более 140 000 человек. В стране был объявлен трёхдневный траур, закрылись увеселительные заведения, по радио транслировали только печальную музыку. Уныние и страх охватили немцев. Ветераны Восточного фронта впервые заговорили о том, что «если с нас потребуют плату хотя бы за одну четверть того, что мы натворили в России и Польше, нам придётся страдать всю жизнь, и страдать мы будем заслуженно»[280]. В Берлине зазвучала мрачная острота: «Наслаждайся войной! Мир будет гораздо хуже!»[281]

С другой стороны, стан борцов с рейхом охватило воодушевление. Будущий американский астронавт Дональд Слейтон, который в то время был военным пилотом и готовился к отправке на итальянский театр военных действий, вспоминал: «Когда гитлеровцы капитулировали, ликованию нашему не было предела. Все понимали, что это поворот в войне, это начало конца фашизма»[282]. Французский писатель Морис Дрюон, боец Сопротивления и соавтор его гимна, рассказывал: «Как многие французы, я каждый день следил по карте за военными действиями в России, отмечал флажками освобождённые города: Орёл, Курск, Сталинград! Это была огромная радость для нас»[283]. Другой выдающийся французский писатель Жан-Ришар Блок, находившийся в эмиграции в Москве, ободрял по радио соотечественников: «Слушайте, парижане! Первые три дивизии, которые вторглись в Париж в июне 1940 года, три дивизии, которые по приглашению французского генерала Денца осквернили нашу столицу, этих трёх дивизий – сотой, сто тринадцатой и двести девяносто пятой – не существует больше! Они уничтожены под Сталинградом: русские отомстили за Париж. Русские мстят за Францию»[284].

В феврале 1943 года Гитлер и его окружение отчётливо почувствовали, что «раса господ» может проиграть. Эта страшное осознание заставило лидеров рейха многое пересмотреть в своей политике. Фюрер и Геббельс выдвинули лозунг «тотальной войны»[285]. В Германии был введён жесточайший контроль за рабочим временем, снята бронь с нескольких категорий граждан, заморожено всё невоенное строительство.

Были запрещены спортивные соревнования, закрыты глянцевые журналы и модные магазины, в меню ресторанов остались только блюда полевой кухни, что символизировало единство немецкой армии и народа. Министр пропаганды собирался даже запретить женщинам завивать волосы, но до этого дело не дошло. Изменилась и национальная политика на оккупированных территориях. Теперь, когда инициатива ускользала из рук вермахта, цена лояльности гражданского населения СССР, о которой раньше думали мало, существенно возросла. Только в это время мы фиксируем ряд половинчатых мер, призванных привить войскам на Востоке более-менее уважительное отношение к аборигенам. Одной из них стало издание новых правил пропаганды от 20 февраля 1943 года, которые призывали разделять большевиков и русский народ. Другой – появление пресловутых «заповедей немецкого солдата».

Второй принципиальный момент в том, что Марк Солонин умалчивает, чем закончилось это тактическое начинание оккупационных войск. А оно, бесспорно, провалилось. Во-первых, к 1943 году немцы на оккупированной территории составили себе такую репутацию, что даже часть населения, которая была настроена антисоветски или приспособленчески, в основной массе от них отвернулась. Во-вторых, памятки и политические брошюры не могли конкурировать с жёсткими приказами верховного командования, нацеленными на устрашение гражданских лиц в борьбе с партизанами (например, с «Приказом о бандах» от 16 декабря 1942 года). Английский бригадный генерал Чарльз Диксон и доктор Отто Гейльбрунн, последовательные противники коммунизма, писали о «заповедях» в своей капитальной монографии: «Эти инструкции были изданы слишком поздно, чтобы смягчить последствия гитлеровской политики террора». Во всяком случае какой смысл было вермахту «быть справедливым» по отношению к русским, когда руководители СД доносили, что «в соответствии с указаниями фюрера они выполняют свои задачи со всей безжалостностью, особенно в тех районах, где действуют партизаны и где рекомендуется поступать чрезмерно строго»[286]. Остановить маховик колониального насилия было уже невозможно.

Итак, нацистская пропаганда отлично постаралась, чтобы покорители восточных земель глядели на коренное население как на людей второго сорта, рабов и ничтожеств. Полагать, что эта прочистка мозгов никак не повлияла на многочисленные преступления, совершённые нацистами в СССР, крайне наивно. Совершенно справедливо замечание известного английского историка Алана Кларка: «Не требуется дара психиатрического анализа, чтобы увидеть, что подобное отношение было задумано для того, чтобы дать полную волю эксплуатации и жестокому обращению с “недочеловеками”»[287]. Но расистско-господская пропаганда, как, собственно, и всё военное планирование немцев, превосходно работала лишь в формате блицкрига. В условиях затянувшейся войны ей уже не удавалось держать массовое сознание под тотальным контролем.