Читать книгу "Живые и мертвые - Неле Нойхаус"

* * *

Коллеги-криминалисты тщательно обследовали квартиру Максимилиана Герке и принесли несколько картонных коробок, в которых находились дневники, письма и прочие памятные вещи. Боденштайн еще раз отправился к Фрицу Герке, а Пия, Ким и Остерманн занялись изучением содержимого коробок. Максимилиан необычайно усердно для молодого человека писал свой дневник, но это было легко понять. Из-за своего тяжелого заболевания он провел детство и юность в золотой клетке, а когда ему было десять лет, умерла мать. Нелегкая жизнь для молодого человека, но Максимилиан от этого не ожесточился. Его страстью были музыка и книги. Он играл на рояле и органе и очень любил читать. В своих дневниках он писал рецензии на книги и критические заметки на музыкальные произведения.

«Я знаю, что не доживу до старости, – читала Пия в его дневнике за 2000 год. – Поэтому я наслаждаюсь жизнью, насколько я могу и имею право наслаждаться. Папа надеется, что однажды мне найдут подходящее донорское сердце, а до этого времени мне нужно поддерживать здоровье, чтобы вынести трансплантацию. Я не знаю, следует ли мне надеяться на такой случай, потому что это ведь означает, что должен умереть другой человек, молодой человек, так как сердца пожилых людей не пересаживают».

– Очень умные рассуждения для пятнадцатилетнего юноши, – прокомментировал Кай.

– Это неудивительно, – ответила Ким. – Он всю свою жизнь занимался этим вопросом. Тем трагичнее, что он все-таки не дожил до старости.

При каждом преступлении против жизни возникала задача установить логическую связь между явлениями, которые на первый взгляд не имели ничего общего. Приходилось заниматься жертвой, изучать ее биографию и жизнь, чтобы понять мотив преступления и установить личность убийцы. К концу расследования Пия часто знала о жертве больше, чем о своих лучших друзьях и ближайших родственниках, но тем не менее она старалась не принимать судьбу жертвы слишком близко к сердцу. Такие эмоции, как сочувствие жертве и озлобление на преступника, могли повлиять на объективность ситуации. Благодаря бесчисленным часам, проведенным в институте судебной медицины, ей всегда удавалось рассматривать жертву не только как человека, но и прежде всего как объект криминалистического поиска следов. На сей раз все было не совсем обычно. С каждой прочитанной страницей дневника это становилось все более очевидно. Максимилиан Герке, правда, точно такая же жертва, как Ингеборг Роледер и Маргарет Рудольф, и все трое – не непосредственная цель убийцы. Они должны были умереть, потому что действия родственников пробудили в нем жажду возмездия.

– Вот! – воскликнула вдруг взволнованно Ким. – Я кое-что нашла! 16 сентября 2002 года Максимилиан пишет, что есть подходящее донорское сердце, и уже вечером он должен быть в клинике!

Кай и Пия подняли глаза. Ким пробегала страницы, листая их и читая вслух отдельные пассажи. Семнадцатилетнему юноше непросто справиться с сознанием того, что в его теле теперь будет орган другого человека. И хотя уже через пару недель после операции он физически почувствовал себя гораздо лучше, его очень занимало происхождение его нового сердца. Что случилось с донором? Почему он так рано умер? Максимилиан Герке приложил все усилия, чтобы узнать имя донора, и в конце концов ему это удалось.

– Его сердце принадлежало женщине по имени Кирстен Штадлер, – прочитала Ким. – Это он узнал от сотрудницы Франкфуртской клиники неотложной помощи, имя которой он, к сожалению, нигде не указывает.

Остерман придвинул к себе ноутбук и ввел имя сначала в системе «POLAS» – поисковой компьютерной системе полиции, а затем в «Гугле».

– В Интернете десятки лиц с именем Кирстен Штадлер, но нет той, которую мы ищем, – проворчал он.

– В одном только в «Фейсбуке» зарегистрированы четырнадцать женщин с этим именем.

– Вы думаете, что его отец этого не знал? – спросила Пия с сомнением.

– Возможно, – кивнула Ким. – В Германии реципиенты органа ничего не знают о своем доноре, в отличие от США. Там даже существует общепринятая практика, когда реципиенты поддерживают контакт с семьей донора.

– А я тоже не думаю, что Максимилиан рассказал об этом своему отцу, – сказал Кай. – Он узнал об этом нелегальным путем, и большего ему не требовалось. Он не намеревался устанавливать контакт с родственниками донора.

Пия положила дневник, который читала, назад в коробку и сняла трубку телефона, чтобы позвонить Боденштайну. Имя Кирстен Штадлер было новым следом, а каждый новый след сначала был многообещающим, пусть даже в процессе расследования он приводил в тупик.

* * *

Он опустил гаражные ворота и запер их. Затем сел в машину, двигатель которой уже работал, и поехал в сторону дороги мимо бесконечных рядов гаражей. Из-за рождественских праздников и паники, связанной со снайпером, улицы всюду опустели. До автотрассы ему навстречу не попалось ни одного автомобиля. Сначала он хотел оставить больше времени между казнями, но теория и практика – это совершенно разные вещи. Полиция между тем создала особую комиссию с очень оригинальным названием «Снайпер», и он не сомневался, что рано или поздно его найдут. Идеального убийства не бывает, да он и не прилагал особых усилий для того, чтобы его спланировать. С каждой новой жертвой появлялись новые следы, новый риск, и однажды полиция поймет, в чем дело. Поэтому нельзя тратить слишком много времени – еще есть дела. К сожалению, прогноз погоды на ближайшие два дня нарушил его планы. Обещали дождь и ветер – чрезвычайно неблагоприятные условия для выстрела с расстояния в восемьсот метров. Но на пятницу прогнозировали улучшение погоды и безветрие. Абсолютно идеально. До этого времени он будет жить спокойно и незаметно. Несмотря на информацию, которую он указал в извещениях о смерти, полиция, кажется, все еще блуждает в потемках. И, если повезет, так будет продолжаться еще некоторое время.

Четверг, 27 декабря 2012 года

Через день после Рождества на утреннее совещание специальной комиссии «Снайпер» команда K‑11 вновь явилась в полном составе. Джем Алтунай прервал свой отпуск в Турции, а Катрин Фахингер до некоторой степени восстановилась после болезни.

– Почему меня не проинформировали об убийстве в первый праздничный день? – набросился Андреас Нефф на Боденштайна. – Как я могу конструктивно работать с вами, если меня здесь унижают?

– Никто вас не унижает, – ответил Боденштайн. – Вам следовало бы оставить номер телефона, по которому вас можно было бы найти в праздничные дни.

– Но я оставил!

– Так вот, я много раз пытался вам дозвониться, – вмешался Остерманн, – но мобильный был выключен, а электронной почты у вас нет. Через «Фейсбук» я не хотел общаться.

Некоторые из присутствующих усмехнулись. Нефф проверил список звонков на своем мобильнике и смущенно промолчал.

В переговорную комнату вошла доктор Николя Энгель, и все разговоры затихли. Советник по уголовным делам остановилась у аудиторной доски и посмотрела на собравшихся.

– Я надеюсь, что вы все хорошо провели праздники и теперь готовы продолжить работу, – начала она свой монолог. – Сначала позвольте представить вам нового члена нашей команды: доктор Ким Фрайтаг, заместитель директора судебно-психиатрической клиники Оксенцолль в Гамбурге и опытный судебный эксперт. Она будет нам помогать как консультант.