Читать книгу "Компас сердца. История о том, как обычный мальчик стал великим хирургом, разгадав тайны мозга и секреты сердца - Джеймс Доти"

– Три года? – переспросил я.

– Всего лишь три года.

– Простите, но для меня это неприемлемо.

Он рассмеялся.

– Ты должен сначала отслужить, Джим.

– Но это же полный вздор. – Я, повысив голос, явно перегибал палку.

– Так уж здесь все устроено. Это не вздор. Это армия.

– Но для меня это неприемлемо, – не сдавался я.

Он покачал головой и указал мне на дверь.

– Я не могу ждать три года. Если вы не примете меня на следующий год, это будет величайшей ошибкой, которую вы когда-либо совершали.

На носу был отпуск – тридцать дней вдали от армии. Покинув госпиталь Триплера, я на месяц отправился в Медицинский центр имени Уолтера Рида. Сюда-то я и планировал попасть в конечном счете, так что решил пройти стажировку по нейрохирургии в свое свободное время, с чем неплохо справился. Перед завершением «отпуска» я встретился с заведующим нейрохирургического отделения.

– Ты мне нравишься, Джим. Ты проделал потрясающую работу во время стажировки, и я думаю, что из тебя выйдет первоклассный врач.

– Спасибо. Полагаю, это означает, что я могу приступить уже осенью.

– Джим, ты же знаешь, что необходимо подождать минимум три года. Я включу тебя в список, чтобы затем взять в резидентуру. Ты должен быть благодарен, ведь помимо тебя на это место претендуют еще четыре человека. В любом случае ты еще и официального заявления не подал.

Я посмотрел ему в глаза:

– Я не могу ждать три года. Если вы не примете меня на следующий год, это будет вашей величайшей ошибкой. Я не намерен ждать так долго. Простите, не хотел показаться грубым или наглым, просто я не могу смириться с таким раскладом.

Пусть было поздно, я все равно подал заявление на поступление в нейрохирургическую резидентуру. Я так верил в силу своей магии!

Вернувшись в центр Триплера, я сказал заведующему отделением общей хирургии, что благодарен за рассмотрение моей кандидатуры, однако собираюсь забрать заявление о поступлении в резидентуру, поскольку планирую обучаться нейрохирургии в медицинском центре Уолтера Рида.

– Это невозможно, вам ни за что туда не попасть, – таков был его официальный ответ. – И я не позволю вам забрать заявление. В этом году все претенденты на участие в данной программе подготовлены лучше, чем когда-либо раньше. И вы в том числе. Я вас не отпущу.

– Хорошо. Тем не менее довожу до вашего сведения, что не собираюсь поступать в резидентуру по общей хирургии, а буду стажироваться в центре Уолтера Рида.

На протяжении оставшихся дней до окончания интернатуры я мысленно представлял, как буду стажироваться в центре Уолтера Рида. Каждое утро и каждый вечер я мысленно видел себя там. Я не переживал о том, что будет, поскольку научился визуализировать желаемый результат, не цепляясь за него эмоционально. Я своего добьюсь – так или иначе. Только это я и знал. Я сделал все зависящее от меня и верил, что обстоятельства сложатся как предначертано.

А обстоятельства складывались несколько непристойные. Парень, которого приняли в нейрохирургическое отделение медицинского центра Уолтера Рида на следующий год, закрутил роман с тамошней медсестрой. Когда они расстались, он начал ее преследовать. Судя по всему, имелись и другие отягчающие обстоятельства, и в итоге заведующий отделением аннулировал приглашение в резидентуру. Парня перенаправили в Корею, где ему предстояло служить в качестве офицера санитарной службы. Запасного кандидата на эту позицию не было, а все претенденты, записавшиеся в резидентуру по нейрохирургии на ближайшие годы, должны были предварительно доработать до окончания контракта в других местах. Все сложилось таким образом, что внезапно я оказался единственным претендентом.

Не знаю, стало ли это результатом моих визуализаций, случайного стечения обстоятельств или чего-то еще. Бесспорно одно: в очередной раз все обернулось в мою пользу.

Итак, меня приняли и в отделение общей хирургии центра Триплера, и в нейрохирургическое отделение центра Уолтера Рида, причем оба письма пришли в один и тот же день. Заведующий отделением общей хирургии выбрал для стажировки четырех из двенадцати претендентов. В день, когда мы получили извещения, он собрал нас в своем кабинете.

– Хочу, чтобы вы знали: каждого из вас я изначально рассматривал как наиболее вероятного кандидата на роль стажера в центре Триплера, а ведь группа интернов в этом году подобралась невероятно сильная.

Я взглянул на трех других интернов. Они из кожи вон лезли, чтобы подлизаться к заведующему. У всех короткая стрижка, а ботинки начищены до блеска. Меня это никогда не заботило. Я хотел максимально проявить себя в работе, и зачастую волосы мои были слишком длинными, а ботинки – неотполированными. И я никогда не умел лизать задницу.

– Я отведу вас в офицерский клуб, где мы хорошенько отпразднуем.

Я прервал эту поздравительную речь:

– Сэр, должен вам сказать, что не могу принять ваше предложение.

Он посмотрел на меня.

– С какой такой стати? – спросил он. Никто никогда не отказывался от подобных предложений.

– Меня приняли в нейрохирургическое отделение медицинского центра Уолтера Рида.

Его лицо побагровело. Он не мог выдавить из себя ни слова.

– Я ведь вас предупреждал, – добавил я, – и просил отозвать мое заявление.

Я встал, отдал честь и вышел.

* * *

Во время моей месячной практики в центре Уолтера Рида главврач говорил, что доволен мной, но за годы резидентуры я стал для него настоящей занозой в заднице. Я был остроумен и нередко использовал свой хорошо подвешенный язык в качестве оружия. Я считал, что должен крепко стоять на своем и говорить правду вопреки всему, однако прямота не шла мне на пользу.

Я стал самонадеянным. Тот факт, что я всегда заполучал желаемое, вкупе с моей профессиональной компетентностью в нейрохирургии привели к тому, что я начал чувствовать себя особенным, как никогда ранее. Магия, которой я научился в двенадцать и в которой упражнялся больше десяти лет, придавала мне уверенности в собственной непобедимости. Я часто влипал в неприятности, поскольку не успел научиться осмотрительности и рассудительности. Я постоянно перечил главврачу, причем нередко на глазах у других. Будучи всего лишь младшим врачом, я тем не менее со всей серьезностью относился к выполнению должностных обязанностей. Пациенты заботили меня больше, чем негласная иерархия, царившая в отделении. Мое поведение не очень нравилось начальству, и в конечном счете главврач сильно меня невзлюбил, потому что я отказывался следовать правилам, которые мне не нравились или казались абсурдными. Мне было наплевать на то, что руководство и многие старшие врачи пренебрежительно относятся к стажерам, в том числе ко мне. Это слишком хорошо напоминало мне детство, проведенное в Ланкастере. Я умел постоять и за себя, и за других, что и делал при первой же необходимости.