Читать книгу "ДУ/РА - Диана Килина"

В ванной выключилась вода; затем скрипнула дверь и щелкнул выключатель. Тяжелые шаги медленно приближались к моему нетронутому никаким другим мужчиной дивану и, задев кресло, Тимур рухнул рядом. Я бросила ему угол одеяла, вздохнула и закрыла глаза.

— Спишь?

Отвечать не стала. Поворочается и отстанет. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Спишь, наверное, — невнятно забормотал он, — А я вот не сплю. Только по пьяни, и то не сон, а так… Ерунда какая-то. Ты знаешь, хатын кыз, — запнувшись, вздохнул и продолжил, — Я в Испании впервые почувствовал себя нормальным. Ну какая у меня жизнь была? То казармы, то пекло чеченское, то больница, то отделение. У меня и бабы-то толком не было, так… Какие-то вертелись рядом, но что б по-нормальному отношения завязать — ни с кем. Да и не умею я. Вон, Лазарев, и тот женился. А я что? Кто захочет такую-то рожу каждый день видеть.

Я нервно дернулась, но Тимур не заметил — лишь продолжил говорить:

— Знаешь, Илонка, смешно сказать, но ты ведь для меня как удар молотком по голове оказалась. Пригляделся к тебе и понял, что всю жизнь прожил, как неприкаянный. И подумал, а что если бы такая как ты рядом была? Может… Ну, если бы я не испоганил все? Может мы смогли бы, как думаешь?

— Спи, Тимур, — прошептала я, проглатывая тяжелый ком в горле.

— Да, посплю… Посплю. С тобой получается, — снова вздох, тяжелый, очень тяжелый, — Ты прости меня, старого дурака. Обижаю тебя, но я не нарочно. Нехотя. Не думаю, что говорю, а потом понимаю, что перегнул. Ты не заслуживаешь, понимаю. У тебя еще вся жизнь впереди и все будет. И лучше кто-то будет. Правда от одной мысли тошно, но я переживу. Наверное.

Он замолчал, а я крепко зажмурилась, но все-таки пролила несколько слезинок на подушку. Прислушиваясь к его дыханию, убедилась, что Агеев уснул и осторожно повернулась к нему. Из незашторенного окна бил голубоватый свет и я, приподнявшись принялась разглядывать мужское лицо, которое даже во сне оставалось напряженным. Несколько бисеринок пота скатились к его вискам, и я машинально стерла их пальцем. Тимур, не открывая глаз, схватил мое запястье и прижал ладонь к своей щеке, а потом повернул голову и поцеловал кончики пальцев. Открыв глаза, он посмотрел на меня сонным взглядом и вяло улыбнулся.

— Спи, — снова прошептала я, — Тебе надо поспать.

Кивнув, отпустил мою руку и отвернулся, свернувшись калачиком — как маленький ребенок. Я прижалась к его спине, обняла за талию и уткнулась лицом в шею с колючими волосками, впервые охраняя его сон и прогоняя демонов, которые не дают ему покоя.

Глава 15

В странном месте, где тени снова встретят друг друга

После долгой дороги; после жизни постылой

Одного попрошу я у доброго Бога — Чтобы бедная птица

Меня простила

Наутилус Помпилиус «Бедная птица»

Тимур, наши дни

По потолку радостно гуляли солнечные зайчики, а я совершенно безрадостно хмурился на звуки льющейся воды в ванной. И хмурился не потому, что они меня разбудили — хотя это действительно так; а потому, что ежедневный утренний стояк не удавалось усмирить добрых полчаса, пока Романова принимает душ.

Вообще. Никак.

Поправив одеяло у причинного места, я устало прикрыл глаза и поморщился от кислого привкуса во рту. Да, я удивился, проснувшись в квартире Илоны, на ее диване, который, кстати помогал затащить на седьмой этаж вместе с Лазаревым около двух лет назад. Удивился тому, что подушка, в которою я спал уткнувшись мордой, пропахла ромашковым шампунем. Удивился тому, что я меня заботливо укрыли одеялом утром и тому, что с кухни доносятся такие ароматы, что желудок невольно скрутило в тугой узел — жрать-то хочется, как собаке.

Но я не мог решится подняться — почему-то боязно. Как вообще буду смотреть в глаза Илонке? Что скажу? «Доброе утро»? А доброе ли?

Может проще сразу в окно сигануть? Лететь долго, но зато не стыдно.

Вода выключилась, я со свистом выдохнул воздух и затаил дыхание. Скрип двери заставил нервно дернутся и привстать на кровати. Собрав одеяло, прикрылся и потер лицо.

Именно в этот момент в комнату вошла Романова.

— Проснулся? — ровным голосом спросила она.

Я кивнул, не рискнув ответить — голосовые связки сейчас могут выдать что-то среднее между сиплым басом или хрипом лежащего на смертном одре.

И сердце колотится, как заведенное. Как у мальчишки.

— Пошли завтракать.

Илона была собрана — только волосы спадали влажными волнами на плечи. Привычная белая блузка, юбка, неброский макияж. В голосе ни раздражения, ни злости. Вот это меня пугает больше всего — когда она истерит, я хотя бы знаю, с чем придется иметь дело.

— Где мои вещи? — все-таки подал голос я.

Романова кивнула, и я повернул голову, обнаружив вчерашний костюм аккуратно сложенным на краю дивана с ее стороны.

— Жду на кухне. Кофе?

— Да, если можно.

Тихонько фыркнув, она удалилась, а я подскочил и принялся одеваться, словно за спиной стоит командир и держит горящую спичку. Застегнув рубашку наполовину, я оторвал пуговицу и выругался — придется заезжать домой, чтобы переодеться, а на утро у меня запланирована встреча с клиентом. Глубоко вздохнув, я засунул галстук в карман брюк и побрел в ванную, чтобы умыться и хотя бы прополоскать рот для приличия.

— Я тебе там зубную щетку положила. Зеленую. Можешь воспользоваться, — крикнула Романова с кухни.

А чего это она держит дома запасные зубные щетки, интересно? Гневно сверкнув глазами в зеркальном отражении, я принялся чистить зубы. Потом, хмурясь, тихо приоткрыл шкафчик над раковиной и принялся изучать содержимое — вроде только женское. Несколько флаконов духов, косметика, щетка для волос… Это же хорошо?

На кухне царил порядок, Илона спокойно попивала кофе из маленькой фарфоровой чашки и глядела в окно. Половица скрипнула под ногой, и девушка обернулась.

— А что с рубашкой? — удивленно хлопнула глазами, уставившись на мою грудь.

— Пуговицу оторвал, — небрежно пожал плечами, усаживаясь на стул.

Романова вздохнула, качнув головой, бросила:

— Снимай.

— Что снимать?

— Рубашку снимай, пуговицу пришью, — закатив глаза, она удалилась.

Это что-то новенькое. Затормозив на долю секунды, я благополучно оторвал еще одну пуговицу и стянул одежду, повесив ее на спинку соседнего стула. Илона бросила на меня короткий взгляд, когда вернулась на кухню и ее щеки заметно порозовели — с трудом удержал смешок. Усевшись напротив, она открыла маленькую коробочку и вытащила оттуда иголку с ниткой.

— А пуговицу-то я похерил… — вырвалось у меня, — Ну, я не стал ее искать.