Читать книгу "Струны сердца - Мэри Макбрайд"

— Но именно с тобой я в безопасности. Вот как сейчас.

Гидеон устало вздохнул.

— Лучше бы ты приковала к себе наручниками какого-нибудь прилизанного банкирского сыночка. А может, мне следовало бы в тот день отрезать тебе руку вместе с наручником. В конечном счете это, возможно, было бы не так больно, как разбивать твое сердце.

— Так не разбивай его. — Хани прижалась к Гидеону щекой. — Люби меня. Женись на мне, и мы поедем в Канзас выращивать кукурузу и растить сероглазых гидеончиков.

Гидеон закрыл глаза, стараясь избавиться от нарисованной ею картины. Она обещает ему рай на земле. Но прежде ему придется пройти через врата ада. Его снова посадят, и еще неизвестно, переживет ли он это. И захочет ли Хани ждать его.

— Я уеду с тобой куда угодно, — сказала она, будто читая его мысли. — В Мексику. В Южную Америку. Если в Канзасе тебя ждет тюрьма, уедем куда-нибудь по дальше.

— Я не могу так с тобой поступить, ясноглазая. Ты заслуживаешь лучшей жизни.

— Я заслуживаю того, чтобы разделить жизнь с любимым человеком. На меньшее я не согласна.

— В этом-то и проблема: я не могу предложить тебе даже меньшего.

— Ладно. — Упершись ладонями ему в грудь, Хани отодвинулась. — Давай, Гидеон, бросай меня. Я найду кого-нибудь другого. Того, кто меня не бросит, кто верит в то, что любовь может преодолеть любые трудности. — Она встала и отошла в другой конец пещеры. — К твоему сведению, я не кисейная барышня! — крикнула она. — И мне не нужна постель, усыпанная розами.

Проклятье, подумал Гидеон. Постель усыпанная розами, — это самое малое, чего она заслуживает. Но мысль о том, что в эту постель может лечь кто-то, кроме него, оказалась невыносимой. Да, кисейной барышней ее не назовешь. Характера ей не занимать. Она хороша, невинна и упряма, как самый упрямый из Божьих ангелов. Именно такого ангела он хотел бы иметь рядом с собой. Но это право надо завоевать.

Гидеон встал и медленно подошел к Хани, обнял ее и зарылся лицом в ложбинку между плечом и шеей.

— Ангел, — пробормотал он. — Ты почти заставила меня поверить, что рай существует.

— Существует, Гидеон. — Она подняла голову и встретилась с взглядом его по влажневших глаз, увидела, как дрожат его губы. Приподнявшись на цыпочки, коснулась губами мокрых ресниц и прошептала:

— Прошу тебя, Гидеон, выбери рай. Вы бери меня.

Какой уж там выбор! Его нет. Он прильнул к ее губам с жадностью, с какой умирающий от жажды путник в пустыне припадает к роднику, и почувствовал вкус собственных слез. У него нет иного выбора, как осторожно опустить ее на землю и раствориться в волшебном раю, найти себя в блеске ее глаз, слиться с ней воедино, обливаясь слезами и шепча слова любви.

— Ангел мой, — шепнул он, — пожалуйста, дождись меня на том краю ада.

— Подожди, Хани.

Они спускались с горы к костру, вокруг которого сидели Дуайт и четверо его сообщников с кружками кофе в руках.

Гидеон взял ее за руку, и понизив голос, сказал:

— Надо придумать причину, по которой ты вернулась. Я не хочу, чтобы мой кузен что-нибудь заподозрил.

На виду у всей шайки Хани обняла Гидеона за шею и прошептала:

— Значит, мне придется тебя поцеловать, да так, чтобы все поверили, будто это я за тобой гоняюсь.

Прежде чем он успел ответить, Хани впилась в него губами, и он даже застонал от блаженства.

Ему хотелось бы, чтобы этот поцелуй длился вечно, но слишком много предстояло сделать — и для начала придется отправить ее обратно в Санта-Фе под крылышко родителей. Подальше от бандитов.

— Ты неотразим, милый.

— Надеюсь, и они в это поверили, — улыбнулся Гидеон, хотя ему было не до смеха. Пять пар глаз были устремлены на них. — Сможешь притворяться, что ты от меня без ума, до тех пор, пока мы не доберемся до Санта-Фе?

— Гораздо дольше. До самых врат рая, Гидеон Саммерфилд, и это не будет притворством.

Они спустились к костру.

— Ну и ну, кузен, — качая головой и одобрительно посмеиваясь, сказал Дуайт. — Получил выкуп и вернул себе девчонку. Таких, как ты, Гид, еще поискать.

— И она так думает, — подмигнул Гидеон. — Верно, крошка?

— Верно, — совершенно искренне отозвалась Хани.

Глава девятнадцатая

Рейс Логан уже несколько часов сидел, скрючившись, у окна аптеки, расположенной напротив его банка. Он был зол: у него затекли ноги и вдобавок ко всему жена аптекаря выхватила у него изо рта сигару и выбросила на улицу, заявив, что не потерпит дыма в своем заведении.

Он думал о том, что ему утром сказала Кейт — из-за него могут рухнуть и без того хрупкие надежды на счастье, которые питала его дочь.

— Она его любит, Рейс, — убеждала Кейт мужа. — Я видела, как она счастлива. Я твердо убеждена, что Саммерфилд тоже ее любит и беспокоится о ее будущем.

— А я, стало быть, нет? — возмутился Рейс. — Ты хочешь убедить меня в том, что какой-то закоренелый преступник печется о моей дочери больше, чем я? Боже мой, Кейт, ты рехнулась?

— А ты мог бы хоть раз подумать не головой, а сердцем? — отрезала Кейт.

Насколько Рейс помнил, перед тем как уйти из дома, он посоветовал ей, куда именно она может засунуть собственное сердце.

Старший сын Логанов, Зак, выскочил вслед за отцом. В руках у него было ружье.

— Подожди, папа, я с тобой.

— Неужели все в доме посходили с ума?

— Что ты, черт возьми, себе вообразил?

— Я хочу расправиться с этим бандитом за то, что он сделал с моей сестрой.

— Я сам с ним справлюсь. Марш домой, и чтобы я тебя не видел с ружьем возле банка. Ты понял?

Но мальчик не уходил. Его бирюзовые глаза — точно такие же, как у Рейса, — смотрели на отца с вызовом.

— Ты меня понял? — повторил банкир и протянул руку, чтобы схватить Зака за шиворот.

Зак заморгал и буркнул:

— Да, сэр.

Сейчас, прячась в аптеке, Рейс подумал, не разочаровал ли его Зак тем, что так быстро сдался. Видит Бог, Хани настояла бы на своем. Она так похожа на него, что иногда ему становится страшно. Конечно, время от времени он разражался гневными тирадами по поводу ее сходства с Кэссиди, но сам отлично понимал, что она — вылитая Логан.

Что это там Кейт говорила про любовь? Что Хани любит Саммерфилда. Разве это возможно? Рейс попытался представить себе, как выглядит этот человек, но вспомнился лишь холодный взгляд серых, как сталь, глаз. Встретившись тогда у железнодорожных путей, они почти не говорили — только о деле. Саммерфилд больше слушал, был насторожен и замкнут. Рейс тогда мысленно сравнил его с волком. Опасный человек. Вряд ли способен на любовь и нежность, которых заслуживает Хани.