Читать книгу "Умягчение злых сердец - Вера Колочкова"

– А где в это время была тетя? Как ее? – спросила Кира.

– Тетя Руфина? Не знаю… Может, в соседней комнате…

– Она что… Знала?

– Хм… Интересный вопрос, конечно. Я вам больше скажу – мало того, что знала, она относилась к этому вполне благосклонно. Могла, например, пофилософствовать со мной по-свойски, как с подружкой, вроде того: «Счастливая ты, Тайка, не понимаешь пока своего счастья… Всех бы так любили, как тебя Филипп любит! Вырастешь и поймешь, и оценишь. Как в раю жить будешь. Все только мечтают о такой любви, да не все ее получают, а у тебя, у соплюхи, уже готовая есть, и мечтать не надо».

– Вот сволочь! – в сердцах проговорила Кира, стукнув кулаком по столу.

– Тетя Руфина сволочь? – удивленно подняла бровь Тая. – Не, что вы, не сволочь… Просто она устроена так. Вернее, настроена на уважение к деньгам, как музыкальный инструмент. А кто нынче деньгами счастье не меряет, скажите? Считается, если у человека есть деньги, ему все дозволено. Любая подлость, любой каприз.

– Тая, это не так…

– Ой, да бросьте, Кира Владимировна. Вы же взрослая женщина и не воспитательницей в детском саду работаете.

– Лучше бы я работала воспитательницей…

– Кто знает. Может, и лучше. Не буду спорить, я ведь на мир со своей колокольни смотрю, и взгляд у меня болезненно-искаженный, как вы успели понять. Вот у нас в классе, к примеру, девочка училась из неблагополучной семьи, ужасно неухоженная, плохо одетая, неуклюжая. Кто смеялся над ней, кто жалел, а я ей так страшно завидовала! Мне казалось, ее жизнь по сравнению с моей – просто сказка, и я бы с удовольствием поменялась при возможности. А однажды так захотелось подойти к этой девочке и все рассказать! Но не смогла. Поняла, что стыд не пересилю. Да и подумала потом… Ведь даже эта девочка, голодная, неухоженная и всеми презираемая, на ступеньку выше меня стоит. Да что там на ступеньку – вообще вне пределов досягаемости. Разве можно сравнить то, что со мной происходит, с такой маленькой бедой, как пьющие родители и отсутствие новых колготок? Да пусть они пьют на здоровье… И без колготок можно ходить, с голыми ногами. Зато ты человек в полном смысле этого слова, а не кукла пластилиновая для мерзости. Ну, вы меня понимаете…

Кира чуть мотнула головой и вдруг ощутила, как вспыхнула в затылке боль и начала пульсировать, словно ритмическое сопровождение к Таиному рассказу. Каждое слово – раскаленный удар… Но не попросишь ведь Таю замолчать. Надо слушать, надо падать вместе с ней с ее колокольни.

– …А однажды мне сон приснился, странный такой… Вы что-нибудь в снах понимаете, Кира Владимировна?

– Нет… Но все равно расскажи.

– Ага… Значит, снится мне поле, ровная черная земля. Иду я по ней и вдруг вижу яму. А в ней стул. И будто мне на этот стул надо обязательно сесть… Ну, сажусь. И вдруг – бац! – он проваливается вместе со мной в землю! Только моя голова снаружи торчит! Я начинаю кричать, звать на помощь, а он от моего голоса еще глубже проваливается… Я снова кричу – и еще глубже… И я там, во сне, понимаю, что кричать и звать на помощь больше не надо. Все равно никто не придет, а в землю совсем провалишься, до конца. И такую я ощутила безысходность!.. Проснулась и ходила несколько дней, как слепая и глухая… Помню, меня физичка даже с урока домой отпустила. У тебя, говорит, грипп начинается, вид больной. Еще весь класс заразишь.

– А в школе ты как училась?

– В смысле оценок, что ли? Да нормально, я не старалась особо. А зачем? Филипп сказал, чтобы я ни о каком высшем образовании даже не думала, что мы поженимся и уедем в другую страну… Что он весь мир бросит к моим ногам.

– А учителя… Они что, не пытались твоей жизнью интересоваться? Ведь был же у тебя классный руководитель?..

– Ой, ну вы и впрямь наивная, Кира Владимировна! Ну сами подумайте – оно им надо? Правда, привязалась однажды ко мне школьная психологиня… Смешная такая тетка! Сразу было заметно, что она о себе думает – ах, мол, какая я умная и догадливая… Сейчас разложу душонку этой девчонки по частям, обследую, обнюхаю. Ага, щас. Я прям разбежалась и рассказала бы ей все, ага. Да разве я бы смогла? Я к тому времени уже стопудово была уверена, что, если со мной это произошло, значит, так тому и быть. Значит, со мной так можно. С другими нельзя, а со мной можно. Я одна такая, сильно «счастливая», если с теткиной колокольни смотреть. Наверное, прокаженный так же может себе внушить, что он судьбой избранный… Какой тут, к черту, психолог?!

– Значит, и психолог ничего не увидела?

– Не знаю, может, и увидела. По крайней мере, до слез меня довела. Всю болячку внутри расшевелила… Еще и тетя Руфина увидела, что у меня глаза на мокром месте. То да се, расспрашивать начала… Испугалась, в школу побежала. Уж не знаю, о чем она с этой психологиней говорила, да только та от меня отвязалась, вообще замечать перестала, будто я пустое место. Думаю, тетя Руфина ей денег дала. Наверное, ее Филипп так проинструктировал – если что, сразу деньги давай.

– Тая, я не поняла… Почему ты считала, что именно с тобой это… это можно? Откуда взялась подобная уверенность?

– Ну, вы такие вопросы задаете… Вы что-нибудь про психологию жертвы слышали? Вот я и есть – та самая жертва. Перепуганная, безвольная и ущербная. Как в детстве пережила душевный паралич, так и все… Когда Филипп меня первый раз руками обтрогал… Да он и глазами умел так же трогать. Я столько времени несла в себе этот ужас, упакованный в коробочку! А коробочка эта, как сейф бронированный. Только у меня код от замка был, только я одна имела право туда заглядывать. А другие – нет. Мне и в голову такое не приходило – открыть содержимое сейфа на обозрение. Я там свою личную мерзость хранила… Как в сказке – царь Кощей над златом чахнет… Вот и я чахла потихоньку.

– А сейчас?

– Что – сейчас? – удивленно переспросила Тая.

– Почему сейчас мне открыла?

– Ой, ну что вы, Кира Владимировна… Да я же… Да я хоть что сейчас открою, как вы не понимаете! Любые коды и замки, ради бога… Да я хоть что с собой сделаю, только отпустите Тараса!

– Что ж, понятно… – вяло улыбнулась Кира, качнув головой.

– Что, что вам понятно? Ничего вам не понятно! Отпустите его, а?

Тая сложила ладони у подбородка, посмотрела на Киру с мольбой. Бровки у нее были совсем детские, белесые, выжженные солнцем. И глаза, как у раненого олененка.

– Он не виноват, Кира Владимировна… Это я Филиппа убила… Ну, вы же поняли, какие у меня были мотивы. Целая куча мотивов! Если надо, я все до конца могу рассказать! Ну, как это было… Когда он меня в первый раз…

– Не надо…

Но, видимо, Тая ее не услышала. Она продолжила говорить, захлебываясь словами, по-прежнему держа ладони у подбородка.

– Мне было двенадцать, когда все произошло… В мой день рождения. Он приехал, шикарный праздник устроил, подарков навез. Кольцо с большим бриллиантом, сережки, диадему… И я все поняла. Мне даже страшно не было. Даже жалко его немного было. Он все время повторял, что любит меня, что умрет без меня. Чтобы я его пожалела и перестала мучить… Как будто от меня что-то зависело. Двенадцать лет! Наверное, и у взрослой тетеньки крыша поедет… Ну, в общем… Надеюсь, вы не хотите совсем уж интимных подробностей?