Читать книгу "Именем королевы - Сьюзен Виггз"

Спустя несколько минут она услышала ритмичный шаг марширующей пехоты. Дворцовые ворота распахнулись, пропуская вождя всех ирландцев. Чтобы его охрану не смогли отсечь, О'Донахью въехал последним, верхом на Гранин, покрытой богато украшенной попоной.

Конюшенные и слуги, а также менее значимые обитатели дворца – все высыпали поглядеть на зрелище. Толпа оттеснила Пиппу к мощной стене. И как она ни вытягивала шею, но не могла разглядеть Айдана.

– Не бери в голову, – прошептал Яго. – Ты увидишь его, когда он будет приветствовать королеву. Если он не отступится, весь мир увидит его.

Издалека она разглядела, как ирландец спешился и его синий плащ откинуло порывом ветра. Донал Ог гаркнул что-то по-ирландски, и воины построились в две шеренги. Волынщик и барабанщик заиграли незнакомую мелодию, и под звуки этого заунывного марша прибывшие пересекли двор в направлении личных покоев королевы.

– Невиданная наглость, – возмущался стоявший у дверей по-военному подтянутый мужчина, одетый в ливрею. – О'Донахью недостает только бросить о землю рыцарскую перчатку и объявить войну.

– Чтоб эта проклятая ирландская башка слетела с плеч! – вставил другой охранник.

– А то! Посмотрим, как он сам выкопает себе могилу.

Яго и Пиппа обменялись встревоженными взглядами. Затем оба устремились в длинное красивое здание.

Каменные стены и каменные своды главной галереи, казалось, тянулись бесконечно, многократно повторяя эхо их шагов, словно раскаты далекого грома. В конце галереи им отворили дверь в приемную.

Пиппа вошла вместе с Яго. Он провел ее вдоль стены приемной, где оказалось не так людно. Они прошли в залитый светом конец зала, где возвышался помост с таким высоким балдахином, что скорее походил на палатку.

– Куда мы идем? – поинтересовалась Пиппа.

– Уже пришли.

Яго выступил в центр галереи, низко поклонился и еще раз объявил о прибытии лорда Кастелросса.

Затем он подошел к Пиппе и они вернулись обратно, туда, откуда пришли.

– Тебе хорошо видно?

Девушка выглянула из-за мощной каменной колонны и почувствовала, что не в силах пошевелиться, словно рука самого Господа Бога пригвоздила ее к этому месту.

Она впервые в жизни видела королеву Елизавету, и ее охватил благоговейный ужас. «Вот оно, – подумала она, – само воплощение величия. Качество куда более редкое и значительное, чем красота, благородная грация или живой ум».

Елизавета восседала на троне под балдахином, огромном резном стуле. За ее спиной на стене были рядами развешаны щиты.

Все в ее одеянии было продумано до малейших деталей. Пиппе она показалась совсем крохотной, больше напоминавшей Дюймовочку, окруженную прекрасными цветочными лепестками.

Накрахмаленный белый воротник обрамлял лицо, нити жемчуга и драгоценных камней украшали ее высокую прическу из рыжеватых волос. С того места, где стояла Пиппа, лицо королевы больше походило на белую маску, в прорезях которой светились изворотливым умом черные глаза.

Как завороженная Пиппа отделилась от колонны и стала протискиваться поближе к трону. Яго что-то прошипел ей, но она его не послушала. Она нашла местечко в тени, откуда ей были хорошо видны профиль королевы и проход к трону.

Глухие удары барабанов и переливы волынок донеслись из приемной. Суровая поступь ни разу не сбившихся марширующих ног.

Черные глаза Елизаветы вспыхнули.

– Роби, что бы это значило? – Королева наклонилась к человеку, стоявшему подле трона.

– Граф Лестерский, – прошептал подошедший к ней Яго. – Лорд-канцлер ее величества.

– Знаю. Это он пытался меня арестовать в тот день, когда я встретила Айдана.

Эссекс, заносчивый лорд, который не понравился ей еще на маскараде в доме Дархеймов, стал что-то нашептывать королеве. Перо его нелепой бархатной шляпы задело королевскую щеку.

– С глаз моих, – резко бросила королева. – Я еще не простила вас за то, что вы обставили всех в пантомиме.

Зардевшись, Эссекс отступил на безопасное расстояние.

Отворились тяжелые двери. Даже у Пиппы, внутренне готовой к спектаклю, от неожиданности перехватило дыхание. Ничего не ожидавшие придворные застыли, вытаращив глаза.

В зал вошли вооруженные ирландские пехотинцы, внушавшие страх уже одним своим видом. Эти бородатые воины были одеты в традиционные волчьи шкуры, и каждый из них шел при полном вооружении. У Пиппы закралось сомнение, что королевские покои вряд ли когда-нибудь видели столько палашей и топоров, булав и пик с дубинами.

Королевская стража обнажила шпаги, но на фоне ирландцев местные воины смотрелись потешными солдатиками, одетыми скорее для представления, чем для битвы.

Звуки волынки нарастали, наполняя каждый уголок помещения, и вдруг резко наступила тишина.

Ирландцы выстроились в две длинные шеренги, своим числом затмив охрану дворца.

Затем в арочном проеме появился огромный, сложенный как античный бог Айдан.

Черная грива на его голове отливала синевой при каждом его движении, прядь волос с украшениями вызывающе ярко выделялась на фоне этой гривы. Пиппа еще никогда не видела на лице О'Донахью такого высокомерия. Широкий лоб и умные глаза, высокие скулы и квадратная челюсть. Чувственные губы и огненный взгляд. Он просто излучал значимость и величие.

Он был О'Донахью Map.

Никто из тех, кто видел ирландского вождя сегодня, не сможет забыть этот день. Никто из них не сможет забыть этого человека. Даже королева Англии.

Айдан задержался в проеме арки, чтобы все увидели и запомнили его. Затем он большими шагами вошел в зал, прошел мимо застывших в оцепенении придворных и своего ирландского эскорта, прямо к основанию трона.

К чести королевы, она не произнесла ни единого звука, в отличие от ее придворных дам, которые сгрудились у трона недалеко от Пиппы. Среди них прокатилась волна вздохов, приглушенного шепота, шелеста вееров. Елизавета выпрямилась и невозмутимо ждала. Только брови на белом как мрамор лице чуть приподнялись.

Айдан О'Донахью отбросил плащ на плечо. Сверкнула серебряная брошь, и одним внезапным движением, так что Пиппа даже подумала, что его подстрелили, он пал ниц у трона королевы.

Ирландец распростерся на полу, раскинув руки, словно упавший с небес архангел.

Королева явно не ожидала ничего подобного. Как и все присутствующие, она хотела знать, что означает столь явная демонстрация покорности.

Айдан поднялся во весь рост. Солнечный свет, заливавший зал через высокие арочные окна, подсвечивал его золотом. Вряд ли кому-то специально удалось бы добиться столь драматичного эффекта.

Пиппа почувствовала, как у нее сжимается горло. Никогда не видела она ничего подобного, а ведь ей довелось участвовать в доброй дюжине спектаклей и представлений, где мужчины перевоплощались и в птиц, и в архангелов, и в греческих богов. На ее глазах разворачивалась настоящая драма, но не было никаких иллюзий – ни в костюмах, ни в персонажах. И волнение, охватывавшее зрителей при взгляде на этого настоящего принца крови, стоявшего перед королевой, тоже не было обманом чувств.