Читать книгу "Алиби от Мари Саверни - Иван Аврамов"

— Плохие новости ты мне сообщил, друг мой Федор, — сокрушенно сказал Губенко.

— Да уж какие есть, — флегматично откликнулся Ломонос. — Ладно, бывай, дел у меня по горло.

После того, как Глеб пересказал напарнику услышанное от судмедэксперта, тот заметил:

— Этого следовало ожидать. Глеб, а ты не находишь, что у Полины мог быть тайный любовник, который приревновал ее еще к кому-нибудь и решился на убийство по принципу: «Если не мне, то никому»?

— Не исключаю, Феликс, этого, но что толку судить-рядить, если фактов у нас нет? Вот что: выйди, пожалуйста, на «Лунный камень». Это…

— То же самое, что детективное агентство «Лунный свет»?

— Вот-вот.

— А почему я о нем ничего не знаю?

— Знаешь. Это бывшее охранное агентство «Недремлющее око», которое перерегистрировалось. Ну, решили ребята подпустить чуть романтики, мистики, опоэтизировать свои труды — «Лунный камень»…

— И правильно сделали. А то от «Недремлющего ока» попахивало опричниной, стукачеством, третьим отделением Бенкендорфа. И на кого ж мне там выйти? На Лешку Герасимова?

— А к кому еще, Феликс, если не к старому приятелю? Только не темни, а честно обрисуй ситуацию — буквально, мол, не за что уцепиться. И выясни, не просил ли ребят об услугах определенного толка Валерий Яковлевич Яворский? Если нет, то пусть Лешка по-свойски поинтересуется у дружков- подпольных частных детективов, не обращался ли любитель Диккенса к ним. Пообещай, что в долгу не останемся. Поделимся по-братски какой-нибудь информацией, если вдруг она понадобится «Лунному камню». Второе — еще раз побеседуй с Яворским-младшим. Пусть все-таки расскажет, где именно он находился после обеда в день убийства. Напомни, что без твердого алиби он автоматически переходит в разряд подозреваемых. Ну, занимайся, а я пошел.

— Куда, Глеб?

— В «Седьмое небо».

— А-а, — разочарованно протянул Губин. — Я уж подумал: за авиабилетом в Лондон. И все равно, хитрый ты, Глебушка. Себе — красивых девок, а мне — задрипанных ищеек, вуайеров несчастных, которые подсматривают в замочную скважину.

— Не хочу разрушать твою новую любовь. Где вчера шлялся до поздней ночи, а?

Феликс открыл было рот, чтобы достойно ответить, но не успел, потому что дверь за Глебом уже захлопнулась.

* * *

Модельное агентство «Седьмое небо» располагалось на старинной киевской улочке, очень зеленой и очень тихой, в трехэтажном особняке еще довоенной постройки. По долгу службы Глеб бывал в разных учреждениях и заведениях, но вот иметь дело с труженицами подиума ему прежде не доводилось. Пока он поднимался по лестнице на второй этаж, к директору Эвелине Викторовне Борщевской, навстречу ему попались несколько моделей, чью принадлежность именно к этой профессии выдавала лишь специфическая, которую ничем не вытравить, походка, а так — обыкновенные девчонки, на них в метро или трамвае особого внимания и не обратишь. Конечно, фотогеничны, но неотразимыми их делают стилисты, визажисты, гримеры, да и мастера объектива тоже. «Что ж, наше время — это время рисованной красоты», — подумал Губенко, входя в директорский кабинет.

Ничего особенного о Полине Эвелина Викторовна не рассказала: талантливая была девочка, выдержанная, ни в чем аморальном не замеченная. Вообще у них в агентстве за этим очень следят, в контрактах есть даже соответствующий пункт, предписывающий моделям строго блюсти себя.

— У Полины были идеальные «стратегические» объемы — 90-60-90, — вздохнула Борщевская. — Она и так достигла многого, а если подумать о том, какие перед ней заманчивые перспективы открывались, то… Знаете, ей несколько раз предлагали работу за границей — в Италии, Франции, Германии, но она отказывалась, ведь была вполне обеспеченной — вам, конечно, известно, кто такой Яворский. А как расстроились члены оргкомитета, когда узнали, что Полины на празднике высокой моды в Париже не будет. И не будет уже никогда — ни на фестивалях, ни на престижных показах, ни на обложках модных журналов. Ну, кто, кто и почему ее убил? Такое впечатление, что трагедия разыгралась на ровном месте. По крайней мере, ничто не предвещало ее…

— Я с вами согласен, — сказал Губенко и честно признался: — Ведем следствие, и пока совсем неясно, кому мешала Полина Яворская.

— Представляю, каково сейчас ее мужу! Он в ней души не чаял, на пяти пальцах носил!

— Вы часто видели их вдвоем?

— Нет-нет. Это я со слов Полины. Она вообще-то ими не разбрасывалась, но иногда все же откровенничала. Глеб Павлович! Я вот подумала, вам надо обязательно встретиться с Сашенькой Аверинцевой. Это единственный человек из нашего агентства, с кем Полина по-настоящему дружила.

— Она здесь?

— Дома. Немножко приболела. Ужасная сладкоежка, мороженое просто обожает, вот и простудила горлышко. Сейчас позвоню ей и договорюсь о вашей встрече.

— Давайте номер, я сам с ней свяжусь, — предложил Глеб.

— Простите, — обаятельно улыбнулась Эвелина Викторовна, — но я должна ее морально подготовить. Сами понимаете, что девочка испытает: «Здрастьте, я из уголовного розыска…»

Сашенька Аверинцева жила на Пушкинской, в не очень-то большой, но прекрасно обставленной трехкомнатной квартире. Глеба встретила настороженно, словно не он, а она сама явилась в гости к незнакомому человеку. И это было естественно — визит милиционера не радует никого. Поэтому, едва переступив порог прихожей и уловив, как напряжена эта зеленоглазая, стройная, очень миловидная девочка, Глеб развел руками:

— Если б не знал, что у вас ангина, непременно захватил бы самое вкусное мороженое.

— Откуда вы знаете?… — изумилась было она, но тут же спохватилась: — Ах, это Эвелина Викторовна! Если честно, то никакой ангины у меня нет. Эти дни я сама не своя — из-за Полины. Захотелось остаться в одиночестве…

— Ясно, — сочувственно сказал Глеб. — Подобное пережить нелегко. Я сам, когда побывал на месте преступления, а навидался я на своем милицейском веку, поверьте, ой, как много, то… Трудно было отделаться от мысли, насколько это несправедливо, жестоко…

На глазах Сашеньки показались слезы:

— Полина была моей лучшей подругой. Мы с ней как сестры. Знаете, как это важно в нашей среде, где никто никого не терпит…

Теперь она уже не смогла сдержаться и громко заплакала.

Наконец успокоилась, спросила:

— Вы, наверное, хотите, чтобы я что-то рассказала о Полине?

Глеб кивнул и в свою очередь спросил:

— Ответьте как на духу: а вы лично соперничали с Полиной?

— Нет. Я радовалась ее успехам, а она моим. Вы даже не представляете, как это важно в нашей профессии, где каждая модель мнит себя королевой подиума. Это та-а-акой серпентарий…

— Догадываюсь, — улыбнулся Губенко. — Зависть, интриги, сплетни — неизменные спутники творческих людей. Так, в принципе, повсюду, но у вас, это уж точно, — в гипертрофированной форме. Сашенька, ответьте честно, и не потому, что я — какой-то там исповедник, а всецело в интересах следствия — а не было ли у Полины, простите, интимных связей на стороне? Так ли уж сильно и преданно любила она Яворского?