Читать книгу "Нансен. Человек и миф - Наталия Будур"

Это произошло в начале лета 1889 года. 19 июня в дневнике Фритьофа появилась запись: «Она ожидает меня…» — а уже 11 августа состоялась помолвка.

Немного позднее, в дождливую августовскую ночь, семью сестры Фритьофа разбудил сильный стук в окно. Было далеко за полночь, но Нансен наносил такие неурочные визиты и раньше. Вот только сейчас он уж слишком сильно барабанил в окно, да и время было совсем позднее. Муж сестры крикнул, распахнув окно:

— Какого чёрта?! Кто это тут шляется по ночам?

Под окном стояла высокая фигура в приметном сером костюме.

— Фритьоф? Ты?

— Я. Впусти.

Ворвавшись в дом, Фритьоф тут же объявил растерянным сестре с зятем:

— Решено! Я женюсь на Еве!

Нельзя сказать, чтобы родственники сильно обрадовались — всё-таки Ева Саре была избалованной и известной певицей, любимицей семьи. Тогда и предположить никто не мог, как сильно любовь изменит Еву — и какие трудности и лишения она будет готова преодолеть ради своего дорогого Фритьофа, который, к сожалению, так и не сможет дать ей счастья.

Свадьба двух знаменитостей состоялась 6 сентября 1889 года.

Лив Нансен писала, что отец утверждал: «Жизнь началась с Евы». Их связывала на протяжении всей жизни страстная любовь, в том нет сомнений. «Они с отцом были очень разные — и внешне, и внутренне, — вспоминала дочь. — Но они оба были художниками, личностями прямолинейными и сильными. Оба не терпели неправды и мелочности, оба любили природу — лес, горы, — любили друг друга».

Фритьоф сначала не хотел венчаться и даже подумывал выйти из государственной церкви, что очень не нравилось (по вполне понятным причинам) семье невесты. Это не могло не вызвать неприятностей и осложнений в обществе. Однако Ева была готова уступить и жить в гражданском браке, но тут Нансен всё-таки решил пойти в церковь и венчался при огромном стечении народа. Зевак было так много, что они чуть не задавили будущую тёщу. Ева закричала — и жених вовремя пришёл на помощь пожилой женщине.

Молодые были счастливы, но Ева знала, что вскоре ей придётся остаться одной: перед свадьбой Нансен сказал невесте, что обязательно отправится в путешествие к Северному полюсу и сделает это во что бы то ни стало.

Вместо весёлого свадебного путешествия пара поехала через Гётеборг, Копенгаген, Флиссинген и Лондон в Ньюкасл на географический съезд, который тянулся неделю. У Евы было достаточно времени, чтобы в одиночестве поразмыслить о перспективах жизни с таким человеком, как Фритьоф Нансен.

Когда съезд закончился, Ева взяла реванш — по её просьбе (выраженной в ультимативной форме: «Либо я уезжаю — либо ты проводишь время со мной!») Фритьоф отказался на время от интервью и докладов, и они провели три сказочные недели в Лондоне, а затем шесть чудесных дней в Париже.

В начале октября молодожёны вернулись в Кристианию, но уже 16-го уехали в Стокгольм, где Нансену вручили медаль «Веги», о которой мы писали выше.

В первые годы Нансены жили очень дружно. Ева всегда была для Фритьофа не только женой, но и верным другом. До путешествия на «Фраме» они старались проводить вместе как можно больше времени. Ева даже собиралась отправиться на Северный полюс. В одном из своих писем мужу она писала:

«Если ты не возьмёшь меня с собой на Северный полюс, я умру».

Однако вскоре это стало невозможно по объективным причинам.

По приезде в Норвегию Нансену предложили должность хранителя зоологического кабинета при университете в Кристиании, и он смог вернуться к любимой работе — биологии.

Сразу после возвращения из Стокгольма Фритьоф с женой перебрался в квартиру к давней экономке семьи Марте Ларсен. Он и раньше жил у неё после смерти отца, когда приезжал в Осло. У старушки было решено остановиться ещё и потому, что Фритьофу не нравилась ни одна из квартир, которые они смотрели.

Марта была доброй и очень приветливой женщиной. Ева любила слушать её рассказы о детстве Фритьофа и его проказах вместе с Александром. Но жить отдельно молодожёны всё-таки хотели.

Вскоре пара переехала в хорошую квартиру на Драмменсвейн, но Нансену и она не пришлась по нраву — нет простора, вольного воздуха, мало солнца и много шума. Поэтому решено было построить собственный дом — и, конечно, не в центре города, а где-нибудь подальше.

Нансен выбрал берег Свартебукте («Чёрной бухты»), где в детстве стрелял уток. Еве это место — оно называлось Лисакер — тоже понравилось.

Фритьофу хотелось, чтобы новый бревенчатый дом походил на старинные норвежские постройки и был выстроен в модном в ту пору «викингском» стиле. Архитектором выбрали двоюродного брата Евы Яльмара Вельхавена. Он создал проект настоящего сказочного замка, который Фритьоф решил назвать Готхоб («Добрая надежда») в память прославленного эскимосского селения.

Надо сказать, что Нансен очень внимательно следил за строительством своего дома, вникал во все детали строительства и сам разрабатывал многие дизайнерские, как мы бы сказали сейчас, решения.

В «викингской усадьбе» всё было продумано до мелочей, даже создана особая мебель, украшенная стилизованной «средневековой» резьбой с «ленточным» зверем.

Рисунок (узор) резьбы был придуман Фритьофом. Ею украсили не только мебель, но специальное, так называемое хозяйское место. Все дело в том, что в домах викингов такие хозяйские кресла находились в центре зала и украшались кресловыми столбами, считавшимися святыней дома. Норманны верили, что в этих столбах обитают духи, которые охраняют покой в доме. При переселении в Исландию язычники брали с собой эти священные столбы и при приближении к острову бросали их в море. Куда приплывали эти столбы — там и высаживались на берег переселенцы. Вот для таких кресловых столбов и придумал узор Нансен. Конечно, для претворения плана в жизнь нужен был искусный мастер — и вскоре в доме появился известный резчик Боргерсен.

Денег на всё это великолепие не хватало, поскольку особо богатым Нансен в то время не был, а строительство дома велось на задаток за будущую книгу о походе через Гренландию. На обед в субботу неизменно подавались сельдь и суп, а по будням супруги ели кровяную колбасу. Но самым ужасным в рационе, по мнению Евы, был пеммикан. Она ела его из солидарности с Фритьофом.

Пока строился дом, Фритьоф и Ева поселились поблизости, в летнем павильоне железнодорожной станции. Этот «сарайчик» вообще не был приспособлен для жилья — земляной пол, дощатые стены. По ночам зимой в умывальнике замерзала вода.

О том времени фру Нансен впоследствии писала:

«Той зимой он отучил меня мёрзнуть».

Ева называла павильон «собачьей конурой», а подруге признавалась в письме:

«Мы должны во всём себе отказывать и ужасно мёрзнем».

Однако Фритьоф утверждал, что они «никогда не были так здоровы, как в ту зиму». Он вообще считал, что сквозняк и холод полезны для здоровья.