Читать книгу "Дикий барин - Джон Шемякин"

В бабушку она мою пошла, точно говорю. Те же ненормальные способности превратить любую сказку в расследование дела об ограблении сберегательной кассы.

– Ну, может, Лиза, у Дровосека не было мозгов, но он в них не нуждался, ему сердце было нужно… для сердечности. Вот и пошел за сердцем. По дороге, с остальными.

Потею, хотя не жарко. Продолжаю:

– По дорожке с Тотошкой, Элли, Страшилой и Львом! Каждому было нужно свое. Не могли они меняться между собой. Иначе не было бы сказки. Интересной.

– А Элли чего хотела?

– Домой вернуться.

– Из Волшебной страны?!

– Да.

– В фургончик свой? В старенький?

– Да… Из Волшебной страны в Канзас, очень хотела, сказка, добро. Добро…

– Надо было меняться в начале. И оставаться в Волшебной стране!

И вилку себе в ухо снова.

Меня скоро будут бить на моей же территории бессовестных спекуляций и разрушающих психику притч. Моим же оружием.

Ханжество

Звонок от несовершеннолетней Шемякиной Е. Г. Со слезами. Что редкость. Девушка Елизавета славна тем, что боец.

– Что случилось, внученька? – заскрипел я, подвыжимая из интонаций смесь сочувствия (см. «Смесь пастор-сержант № 23 «Дегтярная от вшей»). Я и сам суров, и плачу слезами только три раза в день, когда вспоминаю про Козетту.

– Мы были в магазине сегодня! И мама… она так говорит со мной… Говорит… Ты что выбрала? Я говорю: юбку эту и этот топик. А мама мне говорит: а другое ничего не выбрала? Я ей говорю… ей… ничего не выбрала… или это, или ни-че-го! А мама мне говорит: ну, тогда ни-че-го! И мы! Мы уехали из магазина!..

Я помню маму Елизаветы Генриховны. Я с двух лет называл ее с почтением Александрой Джоновной. И прекрасно помню, какие топики А. Д. Шемякина выбирала себе по магазинам. И юбки какие выбирала, кстати, тоже помню. А из-за того, что я все это покупал, топики и юбки Александры Джоновны помнят, поди, до сих пор многие ее заскорузлые ровесники. Забыть один удачно подобранный двенадцатилетней Джоновной комплект не может чудом уцелевшая часть гимназии номер один.

О чем это я? О том, что ханжить никогда не поздно начинать. И о том, что строгость моя, нравственность, чистота и экономность прорежутся в любом моем потомстве, ибо передаются воздушно-капельным путем во время проповедей и диких криков.

Выправка

Когда я выхожу к людям, я несу людям пользу.

А когда я ухожу от людей, я несу в руках невзрачные и мелкие дары, полученные из выкрученных людских рук. А как иначе?

Я содержатель обильного голодными зверятами шапито, плюс и прежний контингент моего шапито тоже приходит порой ко мне по старым следам и доверчиво тычется носами в мои ладони. Не могу бросать под мясодавильный пресс отслуживших свое детей и прочих.

Но строг я, конечно. В первую очередь, прежде всех искусств требую я от своих подопечных выправку, умение приседать, не шатаясь, и навыки ловко вставать по свистку, не опираясь на стены. А потом уже чтение и всякие иные глупости, вроде выдуманного кем-то счета до ста и прочей ахинеи.

А учение и пороки приводят к потере выправки.

Как с этим я боролся раньше? Наблюдая за превращением подведомственных моей нежности деток? А никак. Крики и побои не помогали, хотя я люблю и первое, и второе. Дети горбились над планшетами, сутулились за столами, кособочились при любом удобном случае. Отводишь такого конька-горбунка в секцию развития тычковых ударов, и что? Опаснее малютка стал, а все равно горбится над планшетом, только уши топырит теперь по-волчьи и смотрит на меня как-то неприятно. А я не молодею.

Поэтому, получив в свое полное распоряжение малолетнюю Елизавету Генриховну, решил, что на ней-то в педагогическом смысле оттопчусь по полной. И вчера, поддавшись совету очередного друга-изувера, вырвал у сонной Генриховны ее планшет, за который она, судя по всему, решила выйти замуж.

И теперь дома у нас гатчинская благодать. Я засобачил планшет несовершеннолетней Шемякиной Е. Г. в рамку. А рамку прикрутил к стене. Так что теперь злобная Генриховна играет в свои развивающие игры на планшете строго стоя, с прямой спиной. И никак иначе.

Наверное, скоро я буду отравлен. Поэтому передаю эстафету всем достойным. Прикрученная на четыре винта рамка с планшетом лишит ваших детей радости скручивания на диванах. Укрепит их опорно-двигательный аппарат. Разбудит в них ненависть к вам, а это что? Это значит, что детский организм будет закален, будет вырабатывать в своих невинных глубинах яды и гормоны роста, плечи буду расправлены, взгляд прям, челюсть крепка, шея не перекручена, многообещающие плечи ровны, а грудь будет… просто будет.

Еще один плюс есть. Стоя, Генриховна не может курочить планшет часами, у нее появилось время для разговоров с дедушкой. А уж я ей такого расповедую, такую правду расскажу, что любая игровая мясорубка по сравнению со мной просто сломается.

Я сам кровинушке своей психику сломаю. Без помощи со стороны.

Бонасье

Несовершеннолетняя Генриховна подошла ко мне, чтобы пообщаться. Ребенок она практического направления и общается со мной только по делу. По вопросам сердечным она общается с оставшейся у меня в доме племянницей, теткой своей. В вопросах оценки мужества и красоты они с теткой ровесницы. Все надеются на чудо.

А со мной Елизавета Генриховна исключительно про имущество общается.

Но внезапно вбежала ко мне в кабинет, когда я в нем работал напряженно, и начала пересказывать какой-то сериал про мушкетеров. Прыгает, размахивает вроде как шпагой, топает и выкрикивает. Я с дивана встаю, глаза протираю. А Генриховна:

– И тут! И тут! Бонасье говорит: «Я люблю д’Артаньяна! Больше жизни! И уйду к нему жить! А ты оставайся здесь!»

Я снова на диван сел.

– Кто говорит? – туповато спрашиваю. – Бонасье?! Ты, внучка, что смотришь? Тебя кто научил дедушку пугать?!

Стал орать тетке, чтобы поднялась ко мне, ответ держать про просмотры странноватые. Что за киностудия выпустила такой сериал?!

Слава богу, выяснилось, что Бонасье – это все же Констанция.

И заодно, слава богу, выяснилось, что Елизавета Генриховна своим рассказом намекнула мне на необходимость купить ей какие-то сапоги особые. То есть все нормально, дедушка по-прежнему нужен, внучка не изменилась, просто оттачивает навыки, все в порядке.

Обезьянка

Несовершеннолетняя Шемякина Е. Г. прекрасно изображает собой все на свете. Лесотундровый аристократизм полярной прелести Арктиды, нестаб, вирулентность – максимальная: медицинский диагноз, который я передал всем своим потомкам.

Вчера видел, как Генриховна изображает обезьянку. Довольно осмысленную обезьянку, говорящую. Всем зрителям обезьяна Генриховны очень понравилась.