Читать книгу "Здесь и сейчас - Гийом Мюссо"

Черт знает, сколько времени у меня ушло на то, чтобы добраться от Статен-Айленд до Манхэттена, а потом по Манхэттену до Морнингсайд-Хайтса. Как обычно в праздники, орды туристов запрудили Нью-Йорк. Но это 31 декабря, канун нового тысячелетия было, понятное дело, особым случаем. Всюду, куда ни погляди, полиция.

Вокруг Тайм-сквер большую часть улиц перекрыли, так что по всему Мидтауну машины стояли в пробках.

А моя любимая исчезла.

Вернее, моя любимая была повсюду. В канун нового года компания «Кельвин Кляйн» заняла все рекламное пространство черно-белыми фотографиями Лизы. Она смотрела на меня с панно из плексигласа на автобусных остановках, улыбалась с телефонных будок, с крыш такси, с бортов автобусов.

Эстетская фотография: влажные волосы, обнаженная грудь, едва прикрытая мнимо стыдливым жестом красивой ручки. В таком виде Лиза осчастливила своей гибкой фигуркой пляж Хэмптоне.

Я приложил ухо к двери, надеясь услышать мяуканье Ремингтона. Но, похоже, и кота тоже не было дома.

Чтобы удостовериться в этом окончательно, я стал колотить в дверь изо всех сил.

— Напрасно стараетесь, вы же видите, что милой девочки нет дома.

С головой в бигуди и ядовитой улыбочкой на губах на площадку вышла Лена Маркович, старенькая соседка Лизы. Следом появился Ремингтон, посмотрел на меня и принялся тереться о мои ноги.

— Добрый день, миссис Маркович. Лиза вам доверила Ремингтона?

— Вы на редкость проницательны, молодой человек.

— А вы знаете, где она сейчас? — задал я следующий вопрос, беря на руки кота.

— Ей выпала удача поехать и отдохнуть. Мне с моей пенсией и…

— А куда она поехала? — прервал я соседку, нависая над ней.

Старушка махнула рукой в неопределенном направлении.

— На острова.

— Острова? Какие острова?

— Откуда мне знать какие.

Как же она меня бесила, эта женщина! Полная противоположность Захарии, сторожу корабельного кладбища, который сразу же взял да и помог мне!

— Лиза оставила вам свой телефон?

Соседка покачала головой, но я сразу почувствовал: она лжет. Я шагнул вперед, намереваясь проникнуть к ней в квартиру. Она попыталась не пустить меня, но я без стеснения отодвинул ее в сторону и закрыл за собой дверь, оставив ее на площадке в халате и домашних тапочках.

Квартира была классическим образцом двушки. Пятьдесят квадратных метров, обстановка 70-х годов: пожелтевший линолеум в виде плитки, обои с геометрическим рисунком, мебель из пластика, лиловый диван из кожзаменителя. Телефон стоял в прихожей на этажерке из меламина. Возле аппарата — календарь, блокнот, телепрограмма и ленивчик. На одном из самоклеящихся листков то, что я искал: Элизабет Эйм, отель «Голубая лагуна», Муреа. И дальше номер из двенадцати цифр.

Муреа. Я записал название острова и только тогда осознал, что именно оно означает: Лиза отдыхала во Французской Полинезии, и в этом году я ее не увижу.

Еще чего!

Я снял трубку и набрал номер.

— Гостиница «Голубая лагуна», чем могу помочь? — осведомился голос по-французски.

— Я хотел бы поговорить с мадемуазель Элизабет Эймс.

— Конечно, месье, но… Вы звоните из Соединенных Штатов, не так ли? Есть разница во времени, у нас сейчас пять часов утра.

— Разбудите ее, это очень важно. Скажите, что звонит Артур Костелло.

— Хорошо, сейчас выясню, что могу для вас сделать.

Я ждал ответа и смотрел на дверь, которая вибрировала от ударов. Я позволил себе взглянуть в глазок. Как я и опасался, Лена Маркович собрала на площадке добрую половину дома. Я прислушался. Толпа как слоган скандировала: «Надо позвать полицию!»

Я прикрыл глаза. Услышать голос Лизы было блаженством и мукой.

— Я у тебя, вернее, у твоей милой соседки. Очнулся четыре часа назад в самом заброшенном уголке Нью-Йорка. Мне так хочется увидеть тебя. Я в таком отчаянии…

— Понимаешь, я…

По голосу Лизы я сразу понял, что дело швах. Ноль энтузиазма, ноль эмоций. Она мне вовсе не рада. Я сразу это почувствовал и страшно разозлился.

— Могу я узнать, что ты делаешь в Полинезии?

— Часть нашей труппы решила отпраздновать Новый год на солнышке.

У меня внутри все кипело: как она могла отправиться отдыхать на другой конец света, когда в любой момент мог появиться я? Значит, она пошла на этот шаг сознательно? Значит, не хотела меня видеть? Я окончательно разъярился.

— Я чего-то недопонимаю: ты отправилась загорать, зная, что я могу появиться в любую минуту? А ты не могла по крайней мере меня дождаться?

Лиза тоже повысила голос:

— Чего ты, собственно, хочешь? Чтобы я поставила крест на своей жизни? Отказалась от друзей? Сидела в четырех стенах и ждала, когда настанет единственный день в году, когда мы встречаемся? Я ждала тебя год и два месяца, Артур! Год! И два месяца!

Я вздохнул. Разумом я прекрасно понимал все доводы Лизы, но мое сердце разрывалось на части.

Внезапно я услышал рядом с Лизой мужской голос — или мне только показалось?

— Ты там одна? Или с парнем?

— Тебя это не касается.

Буря — просто буря — ревности! Это что-то для меня новенькое, я такого от себя не ожидал. Никогда я не был сатрапом, а тут… Словом, я взорвался.

— Как это не касается?! Я считал, что мы с тобой пара. Что ты меня любишь!

Последовало долгое молчание.

— Я никогда не говорила, что люблю тебя, Артур. А если бы любила, было бы еще хуже. Я не вижу выхода. Быть вместе с тобой — значит страдать. Даже в тюрьму можно ходить на свидания! Даже солдатам дают увольнительные!

Под окном завыла сирена. Я наклонился и выглянул в окно: у подъезда остановились две полицейские машины. Туча полицейских в форме высадилась из машин и ринулась в дом.

Вне себя, я напомнил Лизе ее собственные слова, она сама сказала в прошлый раз, что маяк нас соединил не случайно.

— Ты тоже часть моей истории, так ты сказала!

Лиза рассердилась:

— Я ошиблась, вот все, что я могу сказать теперь. Случается, я теряю голову из-за парня. Один раз меня это чуть до смерти не довело, и ты это знаешь лучше всех остальных.

В дверь снова заколотили, и я отошел от окна. Полицейские молотили в дверь и требовали, чтобы я немедленно открыл. А Лиза тем временем добивала меня, нанося последний удар:

— Артур, ты не можешь потребовать, чтобы я прекратила жить и всегда пребывала в тоске ожидания. Я не хочу, чтобы мы с тобой встречались. Никогда. Я не могу помочь тебе и сама не хочу больше мучиться.