Читать книгу "Три стервы - Титью Лекок"

– И что? – взвился Блестер. – Вполне нормально. Знаешь, у любящих пар приняты знаки нежности. Возможно, этот тип хорошо к ней относится. Может, он просто такой милый и они влюблены друг в друга. Да и вообще, кто бы он ни был, ты бы все равно не сочла его достойным Габриэль.

– Неправда. Ты ошибаешься. Жаль, Алиса не пришла, она бы точно со мной согласилась.

– В этом-то я уверен. Но сомневаюсь, что это правильный аргумент.

Прихлебывая шоколад, Фред наблюдал за тем, как они ругаются. Лампа-обогреватель над головой поджаривала ему макушку, но ноги под столом оставались ледяными. Он автоматически, без особого интереса, спросил себя, чем сейчас может заниматься Алексия. Поскольку в его восприятии Водяная Лилия была лишена физического существования, задаться тем же вопросом применительно к ней он не мог. Он перевернул счет, целомудренно положенный официантом цифрами вниз, и едва не подавился. 4,20 евро за горячий шоколад?.. Прогнило что-то в датском королевстве. И ОРПГФ освящает процесс гниения. В тот день, когда Фред понял, что власти нет нигде, ею не владеет никто конкретно, а жизнь общества подчинена колебаниям иррационального начала в человеке, он решил, что бессмысленно искать себе место в таком мире и значимость этого места – чистой воды обман. Он предпочел жить и действовать, как большинство современников – с той лишь разницей, что у него это был осознанный выбор, а не следствие непреодолимых обстоятельств, – то есть ушел в сторону, отказался от усилий и просто покорился воле экономических и политических волн, сотрясающих мир. Но, несмотря на полный отказ от участия в общественной жизни, Фред не был равнодушным. Он опасался принятия всех этих законов, которые уже никогда не отменят. Он перечислял их про себя, и тут у него в мозгу щелкнуло.

– Де Шассе, – воскликнул он. – Как же я раньше не сложил два и два?!

Эма и Блестер удивленно посмотрели на него.

– Весь вечер я пытался вспомнить, откуда я его знаю, этого Ришара. Так вот, он часто мелькает в СМИ, поскольку является самым молодым депутатом во Франции! Я его вижу время от времени на парламентском канале. Единственный правый чувак, который отказался голосовать за закон, ограничивающий права заключенных.

– Хватит делать из него ангела, – сухо возразила Эма.

– Ты смотришь парламентский канал? – с ужасом прошептал Блестер.

– Но я считаю его довольно открытым в социальных вопросах. Он либерал, вот и всё.

– Ага, как раз из тех, кто уверен, будто экономика важнее всего остального, а за то, чтобы система функционировала, должны платить люди. Супер, ты меня успокоил.

– Я только хотел сказать, что это не Ле Пен.

– Спасибо, я знаю. И не Гитлер тоже. Все, что я о нем говорю, – это только потому, что я желаю добра Габриэль.

– Тогда оставь ее в покое, – воскликнул Блестер, гася сигарету. – Она уже большая, сама разберется.

Фред решил, что пора протестировать методику Блестера по пресечению конфликтов. Из чистого любопытства он захотел проверить, настолько ли легко, как ему показалось, отвлечь внимание Эмы, и невинным голосом задал вопрос:

– Так что будем делать с клубом? Теперь, когда нам известно, где состоится собрание, как мы поступим?

У нее тут же возбужденно заблестели глаза. Самое невероятное заключалось в том, что она явно уже успела все обдумать. Им понадобятся служебные удостоверения. С настоящими фамилиями, но вымышленными местами работы, которые объяснят их присутствие на собрании. Она предложила сделать Фреда аналитиком рисков в инвестиционном фонде, а сама решила стать специалистом по территориальному планированию. Что до изготовления поддельных документов, тут она полностью доверяла Блестеру. Он рассказывал ей, что во время учебы в Институте изящных искусств развлекался подделкой контрамарок на концерты. А разве это, по большому счету, не то же самое? Блестер согласился, что задача решаема.

Несколько дней, оставшихся до собрания в “Клубе Леонардо”, Фред был очень занят. Во-первых, состоялся семейный воскресный обед, на котором Антуан показался ему странно заботливым. Обычно бывало так: если брат расспрашивал его о жизни, то лишь для того, чтобы подчеркнуть, насколько убоги все ее составляющие. Но в это воскресенье Фредовы ответы, казалось, по-настоящему интересовали Антуана. За кофе Фред рассказывал матери, как начальник похвалил его, и повернулся к брату в ожидании привычной насмешки над своей карьерой. Но Антуан не только не съязвил, как всегда, но в какой-то момент Фред даже поймал обеспокоенность в обращенном к нему взгляде. Он пришел в замешательство и заподозрил, что это беспокойство может быть связано с его недоверием к Эме. Возможно, Антуан как старший брат-защитник искренне опасался влияния, которое она могла оказать на младшего. А потом Фред перестал анализировать поведение Антуана.

Часть послеобеденного времени он обычно посвящал Водяной Лилии. Все уладилось, и она вроде бы больше не обижалась на него за неблагодарность. Их переписка возобновилась, хотя ему казалось, что он улавливает едва заметную сдержанность с ее стороны. Как будто она хотела удержать его на расстоянии. Эта перемена подталкивала Фреда к размышлениям о том, чего он на самом деле ждет от этих виртуальных отношений. Они никогда не обсуждали возможность встречи, однако, когда прошло возбуждение первых дней и электронных писем уже не хватало, чтобы наполнить его жизнь, все это стало терять для Фреда смысл. Что за эпистолярный роман? Они собираются всю жизнь играть в Бальзака и мадам Ганскую? В любом случае пока она не оставляла ему никакой лазейки, чтобы он пригласил ее на кофе. Пусть даже в их переписке и была некая интимная составляющая, у него складывалось впечатление, что она накрепко запирает все двери.

Это возвращало Фреда к волнующему вопросу, который он не решался сформулировать, хотя вопрос изрядно терзал его. Почему Водяная Лилия так стремится сохранить анонимность? Почему прячет свое лицо? Напрашивалось два возможных ответа: либо она изуродована, либо это суперизвестная звезда экрана, которая ищет на Майспейсе кусочек нормальной жизни. Фред, естественно, предпочел бы второй вариант. Он не обманывался насчет своего интереса к внутренней красоте. Он четко знал, что для него решающей является красота внешняя. Впрочем, наверное, поэтому все его любовные истории оканчивались неудачей. Он выбирал девушек по неправильным критериям. Достаточно было пары пухлых ягодиц – и хоп, он уже влюбился, хотя и понимал, что это никак не является надежным фундаментом прочного романа. Он раздумывал, какой будет его реакция, если он узнает, что она безобразна. Совершенно очевидно, что он не вынесет несоответствия Водяной Лилии тому образу очаровательной молодой женщины, который он уже создал. С другой стороны, в письмах Водяной Лилии проскальзывала интонация, характерная для красивых девушек. В том, как она к нему обращалась, имелись все признаки женщины, уверенной в своей соблазнительности. Такие вещи чувствуются. У нее нет комплексов по поводу внешности, он был в этом уверен. Значит, она кинозвезда, и никак иначе. Может, даже Виржини Ледуайен. Или Ева Грин.

Она твердо отказалась исключить его из списка друзей, и Фреду приходилось каждый день отклонять десяток-другой предложений дружбы. Он полагал, что постепенно поток ослабеет, но, к своему глубокому изумлению, заметил, что со временем обитатели интернета становятся все настойчивее. Кто-то апеллировал к его эмоциям, кто-то осыпал угрозами, но сам факт, что на его странице всего один друг, по всей видимости, возбуждал любопытство. Временами он подозревал, что разыгрывается странное соревнование: кто первым заставит его сдаться. Мировой заговор, цель которого – вернуть Фреда на путь истинный. Никто не имеет права быть в интернете и отказываться от общения. Это святотатство.