Читать книгу "Эхо возмездия - Валерия Вербинина"

– Я бы хотел, – сказал генерал Багратионов, – обсудить с вами одного из наших агентов. Принимая во внимание ваш опыт, Сергей Васильевич, а также тот факт, что данный агент неплохо вам известен…

По правде говоря, тут Ломов насторожился, и очень сильно насторожился. В голове у него быстрее молнии промелькнул десяток вариантов, один хуже другого – к примеру, генерал подозревает кого-то из своих людей в измене, и Ломову поручат проверить, так это или нет, причем в случае утвердительного ответа ему же и придется предателя ликвидировать. Сергей Васильевич считал свою службу военной, а на войне нет ничего особенного в том, что вы убиваете врага; но в том, что вы убиваете своего, оказавшегося врагом, все же нет ничего хорошего.

– Могу ли я узнать, о ком именно идет речь? – с неудовольствием спросил он.

– Это дама, – ответил генерал, – и она один из самых ценных наших агентов. Проще говоря, это баронесса Корф.

Тут, признаться, Ломов прикипел к месту. Он не слишком жаловал женщин, подвизающихся в особой службе, но к Амалии Корф все же относился лучше, чем к прочим, и то, что ее в чем-то подозревали, произвело на него самое удручающее впечатление. А генерал меж тем продолжал:

– Все дело в том, что я собираюсь поручить баронессе одну весьма, гм, щекотливую миссию… которая требует, так сказать, известной доли патриотизма… Как, по-вашему, баронесса Корф – патриотка?

С точки зрения Ломова, проверять патриотизм человека имело смысл только до того, как его принимали на особую службу, потому что после этого задаваться вопросом о том, является ли твой агент патриотом, было верхом нелепости. Но, понимая, что от него ждут другой реакции, Сергей Васильевич собрался с духом и промычал нечто, что можно было истолковать как утвердительный ответ.

– То есть, по-вашему, она наш, русский человек, – подытожил генерал, – несмотря на польскую родню с немецкими корнями.

– Ну конечно же, Амалия Константиновна – русский человек! – обиделся Ломов. – Слопает с костями и даже не поморщится…

Как видим, не только Павел Антонович Снегирев размышлял об особенностях русского характера, хотя мысли агента Ломова по тому же предмету носили исключительно прикладной характер и вряд ли претендовали на то, чтобы быть изложенными в печатном виде.

– Пожалуй, поскольку мы с вами давно знаем друг друга, я могу открыть вам причины своего затруднения, – промолвил генерал, вперяя в собеседника пронизывающий взор. – Хотя баронесса Корф – одна из самых красивых женщин, каких я знаю, наша служба почти никогда не использовала ее внешние данные в интересах дела. Ну, вы понимаете, Сергей Васильевич… Когда требуется произвести на кого-то благоприятное впечатление… на мужчину, занимающего высокий пост, например…

Тут, честно говоря, Ломов порядком удивился. Он-то считал, что дело обстояло с точностью до наоборот и что Амалия без зазрения совести использовала свою красоту и обаяние, просто умело это скрывала. А Багратионов меж тем продолжал:

– Но так как сейчас наступил момент, когда мы не можем обойтись без… Словом, без женского влияния, мне придется дать баронессе поручение. И у меня есть основания думать, что оно ей не понравится.

– Ну, – пробасил Ломов, – тогда вы сможете ее уволить.

Он с интересом стал ждать, что ему ответят.

– Это исключено, – промолвил Багратионов стальным голосом. – Я согласен, у Амалии Константиновны есть свои причуды и с ней не всегда легко иметь дело, но как агент она совершенно незаменима. Я расспрашивал вас о том, считаете ли вы ее патриоткой, чтобы понять, можно ли воздействовать на нее в этом направлении, если она… гм… захочет отказаться.

«А она наверняка захочет, – мелькнуло в голове у Ломова. – Ой, до чего же скверно! Там, где сомнения начинаются еще до дела, обычно все заканчивается только одним: провалом…»

– Ваше превосходительство, – промолвил он вслух, – я правильно понимаю, на самом деле вы вызвали меня не для того, чтобы посоветоваться со мной, а для того, чтобы я в случае чего повлиял на баронессу Корф?

– Полагаю, – задумчиво ответил генерал, – это может оказаться нелишним.

– В таком случае, – заметил Ломов, – я хотел бы уяснить себе суть дела. Кого именно баронессе предстоит охмурить: короля, посла, министра?

Услышав слово «охмурить», Багратионов насупился, но у Ломова был такой безмятежный вид, что генерал решил не заострять внимания на неуместном простонародном выражении.

– К сожалению, все гораздо сложнее, – ответил Багратионов на вопрос Сергея Васильевича. – Если все сложится так, как мы думаем, и этот господин приедет осенью в Россию… Он всего лишь историк и исследователь. И он собирается написать книгу о нашей стране.

Тут, признаться, Сергей Васильевич попытался представить себе лицо баронессы, когда она узнает, что ей достался не принц и не король, а всего лишь обычный историк, но тут его воображение с позором капитулировало, и он успел лишь смутно подумать, что последствия могут быть… ну да, непредсказуемыми.

– И Амалия Константиновна… – решил он все же расставить точки над «ё».

– Баронесса Корф должна будет повлиять на него таким образом, чтобы он сподобился написать о нашей стране если не хвалебную, то, по крайней мере, приличную по тону книжку. К мнению этого олуха за границей весьма и весьма прислушиваются… и положительный отзыв, исходящий от данного лица, нам вовсе не повредит.

– Теперь я понимаю, почему вы упомянули о патриотизме, – вздохнул Сергей Васильевич. – Без любви к отечеству браться за такое дело будет сложновато.

Но генерал Багратионов умел распознавать иронию, даже если она скрывалась за самой невинной интонацией, и свирепо сверкнул на подчиненного глазами.

– Можете быть уверены, Сергей Васильевич, я и сам не в восторге оттого, что так получилось, – сухо промолвил генерал. – Однако книги мистера Бэрли читают в Букингемском дворце, и поэтому с ним вынуждены считаться и в Зимнем. Нас бы вполне устроило, если бы он ничего не писал о России, но так как он не собирается отказываться от своего намерения, пусть хотя бы он напишет о нашей стране то, что нам не стыдно будет прочесть.

– Ну, я, к примеру, все равно не читаю то, что пишут о России люди, которые тут никогда не бывали, – проворчал Ломов. – Одной книжкой больше, одной книжкой меньше – какая разница? И потом, как бы ни обстояли дела, все равно о нас ничего хорошего не напишут. – Он поморщился. – Почему бы просто не заплатить Бэрли денег вместо того, чтобы утруждать баронессу Корф?

– Он не возьмет, – покачал головой Багратионов. – Пару лет назад он выпустил книгу о Румынском королевстве, и тогда ему предлагали деньги, чтобы он смягчил кое-какие выражения, а когда он отказался, даже пригрозили его убить. Но ни деньги, ни угрозы действия на него не оказали. Значит, надо пойти другим путем. Если баронесса Корф сумеет на него повлиять, то… Вы же сами понимаете, влюбленный человек с легкостью принимает на веру то, что ему говорит любимая женщина…