Читать книгу "Один момент, одно утро - Сара Райнер"

Но нет.

Вместо этого похороны.

Должно быть отпевание, они с Филлис согласились в этом.

Никогда не говорив с Саймоном на эту тему, они могли лишь полагаться на инстинктивное понимание того, чего бы он хотел.

Принятие решений вызывает в них нерешительность. Кого известить? Что будет для него лучше? Как они могут принимать решения, когда им до сих пор кажется, что Саймон жив?

И все же как-то сообща они делают все необходимое.

Вскрытие показало, что смерть наступила в результате «тотальной непроходимости левой коронарной артерии, что повлекло за собой инфаркт и разрыв левого желудочка». Другими словами, это был сердечный приступ, просто и ясно.

– Но на самом деле это не ответ на наши вопросы, – говорит Филлис.

И она права: на самом деле они хотели узнать, почему жизнь так несправедлива – почему их Саймон? Никакая гора медицинских бумаг не может ответить им на этот вопрос.

Что касается похорон, Карен намекнула на не совсем традиционный ритуал – в конце концов, это Брайтон, – но быть похороненным в деревянном ящике или разлагающейся под действием микроорганизмов корзине – это казалось слишком не-почеловечески, как-то по-язычески, слишком эксцентрично для Саймона. Не то чтобы он участвовал в движении зеленых или что-то в этом роде. Да, он помогал утилизировать бутылки, бумагу, жестянки, хотя это было не так трудно, поскольку они накапливались в доме, и покупал «экологически чистые» овощи – но это, собственно, и все его заслуги. На самом деле эти вещи больше волнуют Карен, чем волновали бы его, а она не хочет хоронить его в плетеной корзине, так почему бы этого захотел он?

Они бы могли кремировать тело Саймона, он, вероятно, не возражал бы – Саймон любил костры и барбекю и построил в их доме камин. Но Карен и Филлис и это почему-то казалось неправильным; мысль о том, что такой большой мужчина превратится в горстку праха казалась абсурдной и была сразу отметена. Ради бога, Саймон весил более шестнадцати стоунов[20].

На том они и сошлись. Никаких споров, никаких разногласий: его похоронят под подходящим надгробием на Брайтонском кладбище.

Это будет солидно, людей хоронят там веками, в том числе там похоронен и отец Саймона. Но главное, и Карен, и Филлис хотят, чтобы могила была солидной. Насколько Карен может рассудить в данный момент, она потом сможет сфотографировать могилу с детьми, и ей кажется такое решение предпочтительнее всех других. Кроме того, ее тревожит, что Молли и Люк не запомнят, как рассеивали прах. Они слишком маленькие, а ей хочется, чтобы им было куда пойти и вспомнить отца.

При мысли о будущем опять пробуждается жгучая боль. Силой воли Карен отодвигает ее. Потом берет ручку и начинает составлять список продуктов, которые нужно купить. После похорон людям нужно будет поесть, не так ли?

15 ч. 04 мин.

Как только Карен глушит двигатель, слышатся крики:

ХОЧУ ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ! ХОЧУ ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ!

У нее под ложечкой все сжимается. У дочки несколько месяцев не было таких припадков – они с Саймоном с облегчением заметили это улучшение лишь в прошлые выходные и очень гордились этим, но тут же она понимает, чтó именно Молли кричит с такой яростью. Часто она так вопила, прося обняться с мамой, а теперь хочет папу. Такая простая просьба. Как бы Карен хотелось ее выполнить! Она хотела бы этого больше всего.

Крики Молли становятся громче.

ХОЧУ ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ!

«Господи, – думает Карен, направляясь по садовой дорожке, – бедная Трейси! Если Молли так слышно отсюда, в доме это должно быть оглушительно». Она звонит в дверь.

Трейси открывает сразу же.

– Извините, – говорить Карен. – Давно это продолжается?

Трейси возводит глаза к небу и признается:

– С обеда.

– Ой. Трейси! Вы должны были позвонить.

Трейси обычно кормит детей в полпервого.

– Я не хотела вас отвлекать. – Она проводит рукой по волосам.

– Понимаю, и спасибо – я переделала кучу дел, но все же вы святая, терпя такое столько часов.

ХОЧУ ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ! ХОЧУ ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ!

Молли вопит так громко, что не слышит, что приехала Карен.

– Обычно я могу это прекратить, – говорит Трейси, повышая голос, чтобы ее было слышно. – Или же не обращаю внимания, пока, в конце концов, как вы знаете, из нее ней не выйдет пар.

ХОЧУ ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ! ХОЧУ ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ!

Карен кивает.

– Обычно это лучший способ.

Трейси скорее ведет Карен в комнату, чтобы девочка поскорее успокоилась.

– Но сегодня она и не думает останавливаться.

Карен тяжело вздыхает и закусывает губу.

– Где она?

– На кухне, под столом.

В другое время Карен бы ожесточилась от ее криков, она почти научилась пропускать их мимо ушей. Но сейчас слышать малышкину боль просто невыносимо.

…ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ!.. ОБНЯТЬСЯ С ПАПОЙ!

Карен ей очень сочувствует, ей самой страшно хочется обняться с папой.

– Боюсь, у нее к тому же случилось авария.

– О, нет.

Молли с прошлой осени довольно успешно научилась пользоваться туалетом, и у нее не было неудач с Рождества.

– Надеюсь, описалась?

– И то, и другое.

Карен содрогается.

– Это ничего, – улыбается Трейси, но Карен видит, что она измучилась.

– Я даже не дала ей смену белья, – клянет себя она. Этого давно не случалось, и потому утром она даже не подумала о такой возможности.

– Я одела ее в старые одежки Лолы, – говорит Трейси. Лола – ее дочь, которой уже семь лет. – Я держала старые вещи детей на случай какой-нибудь непредвиденной ситуации.

– Благослови вас Бог.

– Ничего, не волнуйтесь. Хотя они великоваты.

Карен спешит на кухню. Молли под деревянным столом, расстроенная, сжалась в комок ярости.

– Пришла твоя мама, – громко говорит Трейси.

Карен приседает на корточки:

– Привет, милая, – и заползает под стол.

Но Молли подобна грузовичку, мчащемуся под дождем по автостраде, она так разошлась, что ее не остановить.

Малышка продолжает бушевать, несмотря на присутствие Карен.