Читать книгу "Девушка в поезде - Пола Хокинс"

Я прождала новостей весь день, надеясь, что сообщат об обвинении в похищении, нападении или в чем-то похуже. Я ждала, что расскажут, где она, где он ее держал. Показали фотографии Бленхайм-роуд, железнодорожной станции, двери дома Скотта. Комментаторы рассуждали о вероятных причинах того, почему ни телефоном Меган, ни ее банковскими картами никто не пользовался уже больше недели.

Несколько раз звонил Том, но я не отвечала. Я знаю, зачем он звонит. Он хочет узнать, что я делала в доме Хипвеллов вчера вечером. Пусть помучается. К нему это не имеет никакого отношения. Не вся моя жизнь замыкается на нем. К тому же я не сомневаюсь, что он звонит по ее указке. А ей я не обязана ничего объяснять.

Я продолжала ждать, но обвинение не выдвигалось. Вместо этого сообщались все новые подробности о Камале, о том, что он профессионально занимался психотерапией, что Меган посвятила его во все свои тайны и беды, что он завоевал ее доверие и злоупотребил им, соблазнив ее, а потом – кто знает, что было потом?

Я узнала, что он мусульманин, босниец, бежал от конфликта на Балканах и в пятнадцать лет оказался в Англии в качестве беженца. Он знает об утратах не понаслышке, потому что потерял в Сребренице отца и двух старших братьев. Имеет судимость за домашнее насилие. Чем больше я узнавала о Камале, тем больше убеждалась в правильности своего решения рассказать все полиции и поговорить со Скоттом.

Я поднимаюсь, накидываю халат, спускаюсь вниз и включаю телевизор. Я никуда сегодня не собираюсь. Если неожиданно вернется Кэти, я сошлюсь на недомогание. Потом наливаю себе чашку кофе, сажусь перед телевизором и жду.

Вечер

К трем часам мне все надоело. Надоело слушать о пособиях и телевизионных педофилах семидесятых годов. Меня злило, что ничего не говорят о Меган и молчат о Камале, поэтому я отправилась в винный магазин и купила две бутылки белого вина.

Я заканчиваю первую бутылку, когда что-то меняется. Теперь к старым новостям добавляются новые. Картинка прыгает на экране – сюжет отснят из какого-то недостроенного (или полуразрушенного) здания, вдалеке слышны разрывы. Сирия, Египет, а может, Судан? Я убираю звук, поскольку это меня не сильно интересует. Потом по бегущей строке на экране узнаю, что правительство сталкивается с противодействием сокращению ассигнований на правовую помощь, что Фернандо Торрес не сможет выйти на поле около четырех недель из-за растяжения подколенного сухожилия и что подозреваемый в исчезновении Меган Хипвелл освобожден из-под стражи без предъявления обвинения.

Я ставлю бокал, беру пульт управления и несколько раз жму на кнопку громкости. Этого не может быть! Репортаж о военных действиях продолжается и никак не закончится – я чувствую, что у меня поднимается давление, – но в конце концов на экране снова возникает студия. И диктор сообщает:

– Камаль Абдик, арестованный вчера в связи с исчезновением Меган Хипвелл, освобожден без предъявления обвинения. Абдика, который являлся психотерапевтом миссис Хипвелл, задержали вчера, но освободили сегодня утром: по словам полиции, для выдвижения обвинения нет достаточных доказательств.

Я не слышу, что диктор говорит потом. Я сижу, и перед глазами у меня все расплывается, в ушах стоит шум, и в голове только одна мысль: он у них был, и они его отпустили.

Позже, наверху, слишком много выпив, я плохо вижу экран компьютера, в глазах двоится и даже троится. Я могу читать, только если закрою один глаз рукой. От этого болит голова. Кэти дома, она звала меня, но я сказала, что лежу, поскольку неважно себя чувствую. Она знает, что я пью.

Мой желудок заполнен алкоголем. Меня тошнит. Я плохо соображаю. Не надо было начинать пить так рано. Вообще не надо было начинать пить. Я набрала номер Скотта час назад и еще раз совсем недавно. Этого тоже не следовало делать. Я просто хочу знать: что им наврал Камаль? Чего такого он им наговорил, что сумел их одурачить? Полиция все испортила. Идиоты! Это все Райли, это из-за нее. Я уверена в этом.

От газет тоже никакого толку. Теперь они утверждают, что никакой судимости за домашнее насилие не было. Прежняя информация была ошибочной. Теперь они делают из него чуть ли не жертву.

Я больше не хочу пить. Я знаю, что надо вылить остатки вина в раковину, потому что когда я встану утром, то первым делом выпью, а потом точно захочу продолжить. Мне надо все вылить, но я знаю, что ничего выливать не буду. Потому что утром будет ради чего просыпаться.

Кругом темно, и я слышу, как кто-то зовет ее по имени. Голос звучит сначала тихо, потом громче. В нем слышится злость и отчаяние, и он зовет Меган. Это Скотт – он с ней несчастлив. Он зовет ее снова и снова. Наверное, мне это снится. Я стараюсь удержать этот сон, но чем больше стараюсь, тем быстрее он тает, а потом и вовсе исчезает.

Среда 24 июля 2013 года

Утро

Меня будит осторожный стук в дверь. В окна барабанят капли дождя; уже девятый час, но кажется, что на улице по-прежнему темно. Кэти тихо приоткрывает дверь и заглядывает в комнату.

– Рейчел? С тобой все в порядке? – Она замечает бутылку возле кровати и по-настоящему расстраивается. – Господи, Рейчел!

Она подходит и поднимает бутылку. Мне слишком стыдно, чтобы сказать что-нибудь в ответ.

– Ты не собираешься на работу? – спрашивает она. – Ты вчера работала?

Она не ждет ответа и, поворачиваясь, чтобы уйти, произносит:

– Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, тебя просто уволят.

Сейчас очень удобный случай ей все рассказать, раз уж она на меня и так злится. Мне надо пойти за ней и сообщить, что меня уволили несколько месяцев назад, когда я вернулась после обеда с клиентом, растянувшегося на три часа, в стельку пьяная, а с клиентом вела себя настолько непрофессионально и грубо, что он отказался от услуг нашей фирмы. Я закрываю глаза и вспоминаю конец того обеда – с каким выражением официантка подавала мне жакет, как я шла, качаясь, по офису и сотрудники оборачивались мне вслед. Как Мартин Майлз отвел меня в сторону и сказал, что мне лучше пойти домой.

Сверкает молния, и слышится раскат грома. Я вздрагиваю и резким движением сажусь. О чем же я думала вчера вечером, перед тем как отключиться? Я листаю свой маленький черный блокнотик, но последние записи сделаны еще в обед: заметки о Камале – возраст, этническая принадлежность, судимость за домашнее насилие. Я беру ручку и вычеркиваю последний пункт.

Внизу я наливаю себе кофе и включаю телевизор. Вчера вечером полиция устроила пресс-конференцию, и ее показывали по каналу «Скай-ньюс». Там был инспектор уголовной полиции Гаскилл – бледный, изможденный и подавленный. Негодяй! Он так и не назвал имя Камаля, а просто сообщил, что подозреваемый был задержан и допрошен, но освобожден без предъявления обвинения, и расследование продолжается. Потом на экране появляется Скотт, который понуро стоит под прицелом камер и часто моргает – на его лице написана му́ка. Мое сердце сжимается. Он говорит тихо, опустив глаза. Он говорит, что не теряет надежды и, что бы ни утверждали полицейские, по-прежнему верит, что Меган вернется домой.