Читать книгу "Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом - Артем Драбкин"

В начале ноября 1943 года я, младший лейтенант Черкашин, прибыл в 672-й штурмовой авиаполк 306-й штурмовой авиадивизии 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта, который базировался на аэродроме Синельниково. Командовал полком Герой Советского Союза майор Ерашов.

Вводили нас в бой не сразу. Несколько раз слетали на ознакомление ведомыми у опытных летчиков, а их много в полку было – Дьяконов, например. Комэск, капитан, Герой… Перед первым вылетом было страшно. И любопытно. Страшно любопытно, можно и так сказать. Мне ведь еще повезло – когда я на фронт прибыл, затишье было. Обучили нас неплохо – у меня примерно 100 часов уже имелось, но фронт – это не училище и не запасная часть, там все по-другому. Благодаря этому затишью я и смог войти в дело нормально – первые три десятка вылетов пришлись на спокойную обстановку, с минимальным противодействием. Активная работа началась уже к Новому году, но к этому времени страх ушел, оставалось напряжение. Сегодня потеряем одного-двух, вечером в столовой стоит стакан, горбушкой накрытый, и думаешь – не твоя ли очередь завтра?

И. К. Как выглядел обычный день штурмовика? С чего начинался, чем заканчивался?

– Начинался? До рассвета. Просыпались в 4 часа. Первый завтрак – есть еще неохота. Ну, по булочке с маслом проглотим, кофе или какао запьем. На машине едем на аэродром: личный состав, во избежание потерь при налетах, размещался в семи-десяти километрах от аэродрома. Там все идут узнавать обстановку. Самое главное – ЛБС точно знать, линию боевого соприкосновения. Штурмовики ведь по переднему краю часто работают, разглядеть сверху цели можно, а вот различить – наши там или немцы – тяжело. Поэтому все ЛБС тщательно срисовывали на планшеты и изучали. К сожалению, иногда все равно удары приходились по своим, особенно во время маневренных боевых действий. К рассвету получали боевое задание. Оно могло уже с вечера быть, тогда сразу группу отправляли, а могло утром прийти. Иногда «заказа» не было, тогда работали «свободной охотой». К тому времени в воздухе мы уже господствовали и ходили за линию фронта. Искали там по дорогам цели и атаковали. В 10 часов второй завтрак привозили. Обязательно горячий: мясо, каша или картошка к нему. К этому времени обычно уже из первого вылета возвращались штурмовики. Если кто в воздухе был – тех завтрак ждал в особых кастрюлях, чтобы не остыл. Вообще с питанием было строго – обязательно четыре раза в день, горячее и сытное. Даже в самые тяжелые годы давали все положенное. Если работа была напряженная – по нескольку вылетов в день, то ели прямо у машин между вылетами, и еще ходили доктора и выдавали шоколад особенный, в шариках. Назывался «Шока-Кола». Днем – вторые вылеты. В два-три часа – обед. По окончании дня – ужин, к нему «наркомовские» сто грамм, конечно. Порядок этот нарушался, если приходилось в течение дня площадки менять. Когда наши войска вперед далеко уходили, дальности уже не хватало, и искали площадки подскока. Топливо и боезапас туда привозили транспортники – СБ или Ли-2. Штурмовики с полной нагрузкой там сядут, дозаправятся – и на вылет. И работают с такой площадки два-три дня, пока полк не перебазируется. Тут уже жили за счет «местных ресурсов». Дикими барашками питались, дикими курами.

И. К. Были ли у вас приметы?

– Приметы были у каждого свои. Я вот никогда никому не рассказывал в досужих разговорах, сколько у меня вылетов, да как летал, да как атаковал – избегал хвалиться, всегда считал, что отозваться может. Коля Прибылов – летчик от бога – круглый год летал в одном и том же зимнем комбинезоне. Даже летом! Ему говорят: «Смени ты его, упаришься ведь!» – «Нет! Комбинезон счастливый, в нем меня не собьют». Другой парень был – тот, как линию фронта пересекаем, всегда крестился. Еще один в кармане зашитую иконку носил, мать зашила, когда провожала.

И. К. Какие задачи в основном выполняли штурмовики? Как производились вылеты? Что особенно запомнилось?

– Задачи были разные. Часто летали на штурмовку аэродромов и уничтожение авиатехники на земле. Летали группами – по шесть, восемь, двенадцать машин. В начале крупных операций летали сразу всем полком, по нескольку вылетов в день. В феврале 1944 года один день особенно запомнился – по шесть вылетов на каждый экипаж! На Кривой Рог летали. Ходили штурмовики «клином», строем шестерок, как правило. Одна пара слева. Впереди – ведущий, справа, сзади и выше – ведомый. Другая пара правее идет. Ведущая пара посередине, вперед выдвинута. Эскадрилья – 12 машин плюс 13-я – комэска. Полк – 3 эскадрильи и звено управления. Обычно 40–45 машин. Если весь полк летит, то он тоже «клином» строится. Высоты – если чистое небо, то 1000–1500 м. Если облака, то метров 600–700, но эти высоты мы не очень любили, на 600–700 метров были настроены взрыватели снарядов малокалиберной зенитной артиллерии. Когда ходили мелкими группами на ближние цели, вообще старались идти на бреющем. Под конец войны высоты в 1000 метров и выше – а это высоты полета крупных соединений штурмовиков – стали тоже опасны, у немцев появились радары. Над целью строились в круг. Строй хороший, обороняться помогает и цель атаковать непрерывно. Но сильно зависит от опыта летчиков и слетанности в круге. Попадется «зеленый», «запляшет» в строю, его истребитель и снимет. Образуется брешь, и все – нет круга. Прикрытие – обычно «лавочкины» (Ла-5). Ближе к концу войны – Ла-7. «Яки» – реже. Истребительное прикрытие выделялось из расчета 1/1. На четверку штурмовиков звено истребителей, если полк летит – то полк истребительный в прикрытии.

В это время оно уже отлично работало, все же не начало войны. Выделяли отдельно группу расчистки – тех, кто перед нами пройдет, немцев с неба сгонит, над нами группа непосредственного прикрытия, в стороне и выше – еще идут, немцев, выходящих из атаки, ловить.

Немцы уже в чистом небе появлялись редко. Вот если облачность есть – то жди их. Выскочат из облаков парой или четверкой, спикируют, ударят, сбил или нет – не важно, на форсаж, и свечкой обратно в облака. За 240 вылетов, которые я сделал, в воздушный бой приходилось вступать 18 раз. Самая опасная вещь, особенно в конце войны, – зенитная артиллерия. Было ее у немцев очень много, хорошо организована была, хорошие установки, радары… В полку специально готовили группы подавления МЗА, да и вообще – все следили за землей. Как начнет откуда бить – сразу ближайшие на зенитку бросаются и затыкают.

Самое сложное задание? Самое страшное, пожалуй, аэродромы атаковать. Там, как правило, крепкая ПВО, а часто бывает, если радар у немцев есть, что и истребители группу ждут. Вообще тяжело ходить вторым-третьим вылетом на серьезные крупные объекты, встреча будет очень горячая.

Из сложных заданий еще помню: ранняя весна 1944-го, туман, густой как молоко. Прилетает Судец на У-2, построили полк, он говорит: «Нужно обработать передний край. Немцы не дают поднять головы пехоте, подвезти припасы, артиллерией обстреливают ближние тылы. Кто полетит?» Шагнул весь полк. Он: «Нет, десять экипажей, опытных». Отобрали десятку, и я туда вошел тоже – у меня опыт слепых полетов еще в училище был, и пошли. Сделали несколько вылетов. Загрузка – осколочно-фугасные 25-килограммовки, взрыватели замедленного действия. Самое сложное было обратно возвращаться. Там ориентиры были свои – река, затем село, а в селе огромная церковь, вокруг которой надо было обойти, в нее не врезавшись, и над дорогой идти к аэродрому.