Читать книгу "Красота - Кэти Пайпер"

— Спасибо вам всем, спасибо огромное! — провожая гостей, воскликнула я. Мне хотелось, чтобы они остались со мной навсегда, но было уже довольно поздно, и они одевались, торопясь на обратный поезд в Лондон.

— Береги себя! Скоро увидимся! — Друзья расцеловали меня на прощание. Когда мама закрывала за ними дверь, я едва сдерживала слезы.

— Что случилось? — озабоченно повернулся ко мне папа.

— Просто… не хотелось, чтобы они уходили.

Ребята возвращались в Лондон, к своей обычной жизни. Как бы мне хотелось поехать с ними! Хотелось снова бежать за пиццей, а потом сидеть со всеми прямо на ковре, болтать, развлекаться. Но эти дни не вернешь. Теперь у моих друзей новая квартира — их жизнь продолжается. А я застряла здесь, влача жалкое существование, в котором нет места ничему, кроме поездок в больницу и на судебные заседания, кроме слез и страданий. Конечно, и в теперешней моей жизни случались яркие моменты. Как, например, сегодня, когда я чувствовала себя спокойной и счастливой, радуясь, что по-прежнему жива. Но такое случалось нечасто. Никому не пожелаешь такой жизни, и уж тем более она не подходит двадцатипятилетней девушке.

Родители не знали, что сказать, чем утешить меня. Я постаралась взять себя в руки ради них. Но душа моя просто рвалась на части.

На следующее утро у меня не было времени спокойно посидеть и привести чувства в порядок. Нам нужно было возвращаться в суд — ждать приговора, от которого зависело все наше будущее.

Глава 15
Выжившая

Мы просидели в той тесной комнатке целый день — все ждали и ждали. Каждый раз, когда открывалась дверь, мы дергались от нетерпения, но напрасно. Почему они так долго заседают?

— Это плохой знак, — хмуро заметила я, вышагивая взад-вперед по комнате. — Если бы они мне поверили, то уже признали бы его виновным.

— Не обязательно. Принятие таких решений требует времени. Это значит, что они серьезно подошли к делу, — возразила мама.

Я взяла в руки какой-то журнал, потом разочарованно бросила его на место. Ну какое мне дело до того, кто из знаменитостей расстался или какая модель туфель на платформе опять входит в моду? Раньше подобные вопросы интересовали меня, однако теперь все это казалось поверхностным и неважным.

Я представляла себе, как Дэнни сидит в своей камере. Нервничает ли он? Боится? Надеюсь! — с горечью размышляла я. Но на самом деле так не думала. Он такой самоуверенный и высокомерный — наверное, полагает, что выйдет сухим из воды. И уже планирует, что будет делать, когда его отпустят. Сытный обед, приготовленный мамой, а потом — несколько стаканчиков в ближайшем баре, где дружки, поздравляя, будут хлопать его по спине. Молодчина! — Я будто вижу, как они смеются. — Эта сука не смогла победить тебя. Ты ей показал, Дэнни!

А что потом? Он запросто может поиздеваться над еще какой-то девушкой так же, как надо мной. А в следующий раз — даже пойти на убийство. Он будет считать себя безнаказанным, находящимся выше закона. Я содрогнулась.

Мы ждали долгих восемь часов. Потом, в пять вечера, к нам заглянул служащий суда.

— Есть новости? — спросила я, вскакивая. Он покачал головой и сказал, что присяжные перенесли заседание. Они все еще не вынесли приговор, поэтому нам придется вернуться завтра.

— О Боже! — простонала я и разрыдалась. Мама обняла меня.

Ночью я не сомкнула глаз. А на следующий день было еще хуже. Взвинченная до предела, я ни секунды не могла усидеть на месте. Я металась туда-сюда по маленькой комнатке, замирая каждый раз, когда слышала шаги за дверью. Сегодня должны вынести приговор. В любую секунду могли войти Уоррен или папа — и с радостной улыбкой объявить, что Дэнни признали виновным. Но минуты тянулись за минутами, а никто так и не приходил. Я постукивала ногой. Сжимала липкие ладони. Он точно уйдет от наказания, я знала это. Мне нужно немедленно уезжать — прямо сейчас мчаться домой, бросать вещи в чемодан, садиться на самолет, летящий в какую-нибудь далекую страну, где он меня никогда не найдет. И тем не менее весь остаток жизни придется в страхе оглядываться через плечо, с ужасом ожидая, что вот-вот появится Дэнни.

— Почему так долго? — спрашивала я через каждые три минуты. Но ответа ни у кого не было. С приближением пяти часов я испытала дежавю. Служащий с извиняющейся улыбкой сообщил, что присяжные разошлись. Нам нужно было вернуться на следующий день.

— Пойдем поедим чего-нибудь. — Мама взяла меня за руку и повела к машине. Но есть я не могла. Я едва находила в себе силы дышать. Почему присяжные не могут прийти к согласию? Неужели кто-то из них думает, что я лгу? Как можно смотреть на мое лицо и не верить в то, что Дэнни виновен? Неужели они не понимают, как это для меня важно?

На следующее утро мы снова сидели в комнате свидетелей. Она стала моей тюремной камерой, и я все гадала, сколько это будет продолжаться. Мой телефон постоянно звонил. Все интересовались, есть ли новости, хотели знать, как я себя чувствую.

— Стараюсь держаться, — лгала я в ответ, на самом деле пребывая на грани нервного срыва.

Когда папа с Уорреном наконец вошли, я могла лишь молча смотреть на них. Они улыбались. Значит ли это, что все хорошо?

— Итак, — начал Уоррен. Мне хотелось кинуться к нему, потрясти за плечи и крикнуть: Скорее! Просто скажи мне!

— Они не смогли договориться по поводу обвинения в изнасиловании. Присяжные не пришли к единому мнению, — произнес он. Я рухнула на стул, словно в меня выстрелили. Нет! Только не это! Пожалуйста!

— Но его признали виновным в преднамеренном нанесении тяжких телесных повреждений, — продолжал Уоррен, довольно улыбаясь. Я уронила голову на ладони, не чувствуя никакого облегчения — только сокрушительное разочарование и печаль. Присяжные решили, что я лгала, они не поверили мне.

— Но он же изнасиловал меня! Он изнасиловал меня! — рыдала я.

— Мы знаем, дорогая, — прошептала мама, глаза ее наполнились слезами.

— Я боролась за жизнь там, в номере отеля. Мне нужно было уговорить Дэнни не убивать меня. Приходилось подыскивать слова, чтобы предотвратить убийство. И ради чего? У меня такое ощущение, что меня снова изнасиловали! — гневно выпалила я, глядя на их озабоченные лица.

— Хорошо уже то, что его обвинили в нанесении тяжких телесных повреждений, — пытался успокоить меня папа. — Полиция хорошо поработала, им удалось установить связь между ним и Стефаном. Это было очень нелегко, и мы должны быть благодарны за это.

Я была «благодарна». Хотелось ворваться в зал суда, схватить присяжных за грудки и кричать: Вы хотите, чтобы такое случилось с кем-нибудь еще? Вы хотите, чтобы такое случилось с вашей дочерью?! Как вы могли ему поверить? Как вы могли усомниться в том, что он сотворил со мной в гостинице?

Меня охватило отчаяние. То изнасилование просто уничтожило меня. Оно было моей постыдной тайной. Было так мучительно сидеть перед всеми этими присяжными и описывать его отвратительные, унизительные подробности! Я пошла на это, а они не поверили. Сейчас мне хотелось просто исчезнуть. Хотелось умереть.