Читать книгу "Индира - Бонкимчондро Чоттопаддхай"

Очень досадно, верно? Бхомра смогла поколотить Кхироду, а Рохини пальцем не тронула! Если бы на месте Бхомры оказались наши читательницы, то они наверняка собственными руками расправились бы с негодницей. Разумеется, нам известно, что нельзя поднимать руку на женщину. Но это правило не распространяется на дьяволиц и ведьм. И все же думается мне, что я могу объяснить, почему Бхомра не тронула Рохини. Кхироду Бхомра любила и потому поколотила ее сгоряча. Рохини же она ненавидела и поэтому не прикоснулась к ней. Ведь когда дети дерутся между собой, мать всегда накажет своего сына, но никогда не тронет чужого.

Глава двадцать третья

Рассвет едва забрезжил, когда Бхомра принялась за письмо мужу. Гобиндолал учил ее писать, но больших успехов в этом деле Бхомра не достигла. Цветы, игрушки, птицы, муж занимали Бхомру гораздо больше, чем грамота или хозяйство. Садясь писать, она то перечеркивала, то рвала написанное и в конце концов бралась за что-нибудь другое. Бывало, проходило два-три дня, прежде чем ей удавалось закончить письмо. Однако на этот раз Бхомра не замечала ни кривых букв, ни ошибок. «М» у нее выходило похожим на «ш», а «д» на «ф»; вместо «а» получалось «и», некоторые буквы вовсе пропадали, но сегодня Бхомра не придавала этому никакого значения. Сегодня за час было написано длинное и очень пространное письмо. Разумеется, дело не обошлось без помарок. Начиналось послание примерно так: «Слуга твоя, Сри Бхомра (потом «Бхомра» было зачеркнуто, и написано «Бхромра»), шлет свое почтение». (Сначала получилось «точтение», потом исправлено на «почтение».) Ниже мы приводим содержание письма, лишь слегка подправив его стиль и орфографию. «Ты мне не сказал тогда, почему задержался в саду. Обещал рассказать через два года, но вышло так, что я услышала об этом гораздо раньше. И не только услышала, но даже увидела своими глазами. Рохини сама показала мне украшения и сари, которые ты ей подарил. Ты, наверное, думаешь, что моя любовь к тебе незыблема и доверие безгранично. Раньше я тоже так считала. Но теперь поняла, что это не так: я любила тебя, пока ты был достоин любви; я верила тебе, пока ты заслуживал доверия. Теперь мне неприятно тебя видеть. Очень прошу, сообщи о своем приезде заранее. Как ни тяжело мне будет, я уеду к себе домой».

Это письмо поразило Гобиндолала, как гром среди ясного неба. Он не поверил бы, что это писала Бхомра, если бы не знал так хорошо ее почерк. И все же он сомневался — настолько трудно было представить, что все это писала Бхомра.

С той же почтой пришло еще несколько писем. Письмо Бхомры Гобиндолал распечатал первым. На несколько минут он словно окаменел. Потом стал рассеянно просматривать остальные письма. Среди них одно было от Брохманондо Гхоша. Любитель изящной словесности писал:

«О брат мой! Раджи дерутся — трава к земле клонится. Твоя супруга вольна ссориться с тобой, сколько хочет. Но зачем она срывает свой гнев на нас, несчастных? Она распустила слух, будто бы ты подарил Рохини украшений на семь тысяч рупий. Больше того, она говорит о Рохини такие позорные вещи, что и повторить стыдно. Поэтому я решил пожаловаться тебе. Ты сам должен рассеять эти грязные подозрения, иначе мы будем вынуждены уехать из деревни».

Второй раз за этот день пришлось Гобиндолалу испытать изумление. «Бхомра распустила слух?! Невероятно!» Он чувствовал, что не в состоянии разобраться во всем происшедшем. Тогда он объявил, что на него плохо действует местный климат, и приказал готовить лодку.

На следующий день Гобиндолал с тревогой в сердце двинулся в обратный путь.

Глава двадцать четвертая

Никогда не разлучайся с тем, кого любишь. Даже если узы любви прочны, пусть они будут как можно короче. Не спускай глаз с любимой. Разлука ни к чему хорошему не приводит. Расстаешься с кем-нибудь — слезы льешь, думаешь — и дня прожить не сможешь без этого человека. А пройдет год-другой, встретишься с ним и равнодушно спросишь: «Ну, как поживаешь?» А может, и не спросишь — почувствуешь, что вы стали совсем чужими. И нарочно отвернешься. Стоит лишь расстаться — и уже не повторится то, что было. Ушедшего не воротишь. Сломанного не сколотишь. Никто еще никогда не видел, чтобы притоки реки соединялись между собой.

Бхомре очень не хотелось отпускать Гобиндолала. И действительно, останься Гобиндолал дома, подозрения не омрачили бы надолго их отношений. Они объяснились бы, Бхомра поняла бы свою ошибку. А значит, не произошло бы никакого несчастья.

В то утро, когда Гобиндолал собрался домой, управляющий отправил Кришноканто письмо, в котором извещал его о скором возвращении племянника. Это письмо пришло дня за четыре до приезда Гобиндолала. Узнав о возвращении мужа, Бхомра отправила матери письмо. Сначала она исписала пять страниц, потом все порвала, и через несколько часов составила следующее послание: «Я в большой беде. Если вы согласны меня принять, то я приеду к вам, чтобы хоть немного успокоиться. Не медлите с ответом, если так будет продолжаться, я уже никогда не смогу утешиться. Если можно, завтра же пришлите за мной слуг. О моем горе никому не говорите». Тайком, через Кхири, это письмо было переслано с надежным человеком в родительский дом Бхомры.

Если бы письмо Бхомры прочла не мать, а кто-нибудь посторонний, он сразу бы уловил в нем не совсем искренние нотки. Но мать поняла лишь одно: ее девочка страдает и совсем потеряла голову. Град упреков обрушила она на свекровь Бхомры, немало их пришлось и на долю Гобиндолала. Выплакавшись, она решила на следующий же день отправить паланкин за Бхомрой. Что же до отца Бхомры, то он отослал Кришноканто письмо, в котором сообщал, что жена его больна, и просил разрешить Бхомре навестить свою мать. Слугам строго приказали говорить то же самое.

Кришноканто был в нерешительности. Конечно, не время сейчас отпускать Бхомру домой, ведь Гобиндолал должен вот-вот приехать; но как не отпустить дочь к больной матери? После долгих колебаний Кришноканто все же разрешил Бхомре отлучиться на четыре дня. Когда Гобиндолал вернулся, четвертый день был уже на исходе. Ему сообщили, что Бхомра гостит у отца и что за ней сегодня отправляют паланкин. Гобиндолал сразу догадался об истинной причине отъезда Бхомры и почувствовал себя оскорбленным. «Она могла так легко заподозрить меня! — думал он. — Уехала, не разобравшись, ни о чем не расспросив! Что ж, попробуем обойтись без нее!» И, ничего не объясняя, Гобиндолал запретил матери посылать за Бхомрой. Видя, что племянник не сердится на него, не заговаривал о Бхомре и Кришноканто.

Глава двадцать пятая

Прошло несколько дней. За Бхомрой никто не посылал, и она не возвращалась. «Слишком дерзка стала, надо ее проучить», — решил Гобиндолал. Но часто, при виде опустевшего дома, на глаза его невольно навертывались слезы; горько было думать, что Бхомра больше не верит ему; тяжело сознавать, что они в ссоре. Гобиндолал сердился на себя за такие мысли и дал себе слово забыть Бхомру. Однако забыть не так-то легко. Счастье проходит, но воспоминание не вычеркнешь из сердца; рана заживает, но остается шрам; человек умирает, но имя его продолжает жить.

В конце концов несчастный Гобиндолал пришел к мысли, что лучшее средство забыть Бхомру — это думать о Рохини. Очарование ее необычайной красотой все еще не прошло. Гобиндолал старался избавиться от этого наваждения, но образ Бхомры не оставлял его. В одном романе я как-то читал о привидении, которое поселилось в доме и пугало всех до тех пор, пока заклинатель не выгнал его оттуда. Гобиндолал тоже пытался изгнать Бхомру из своего сердца. И он почти добился этого. В сердце его осталась жить лишь тень этой женщины, подобно тому, как в воде мы видим не солнце и луну, а всего лишь их отражение. Теперь, чтобы излечиться от слишком сильной, по его мнению, привязанности к Бхомре, Гобиндолал решился оживить образ Рохини. Некоторые горе-лекари склонны от пустяковой болезни лечить сильнодействующими ядами. Точно так поступил и Гобиндолал. Он сам направил себя по неверному пути.