Читать книгу "Перекати-поле - Лейла Мичем"

Команда Хьюстона, по общему мнению, была составлена из группы крутых уличных парней (некоторые даже называли их головорезами, поскольку кое-кто из них уже успел нажить неприятности с полицией) и славилась своими жестокими захватами и блокировками. Каждый из их линейных игроков, лайнменов, превосходил соответствующего игрока Керси в среднем фунтов на пятнадцать; они умело «паковали в мешок» квотербеков соперника и в два счета разделывались с их главными ресиверами. Все понимали, что в этой игре «Тигры» будут в основном охотиться на Трея и Джона.

На протяжении всего сезона Трею практически удалось избежать жестких стычек — по крайней мере, «жестких» по стандартам этой игры — благодаря тренеру Тернеру, который давал четкие указания своей линии нападения и объяснял, что их первая и наиглавнейшая задача состоит в том, чтобы защищать своего квотербека. И лайнмены были готовы выполнять эти требования. Инстинктивный талант, делающий Трея выдающимся лидером команды и настоящим генералом на площадке, позволял ему помогать своим блокирующим, которые полностью выкладывались, чтобы защита и пальцем не трогала его самого и его ресиверов. Трей был скор на похвалу и не торопился с осуждениями, и такое великодушие со стороны Трея почему-то означало больше и имело больший эффект, чем если бы оно исходило от Джона, поскольку для последнего это было совершенно естественным. Команда доверила своему капитану успешно провести их корабль сквозь бури, невзирая на огромное внимание прессы к нему и его ресиверу, и готова была сделать ради него все, что угодно.

Но будет ли этого достаточно?

Каждый вечер на той неделе, когда должна была состояться игра, Кэти, ложась спать, чувствовала, как страх сжимает ей сердце. А что, если Трей или Джон получат травму? Тогда все сорвется. Ну почему мальчики не могли стать теннисистами или гольфистами? По мере того как сезон игр плей-офф близился к концу, в ней все больше росла нелюбовь к футболу как к виду спорта, а также отвращение ко всему городу, который оказывал такое давление на игроков. Между тем, несмотря на все неприятности, связанные со спортом, Кэти не могла не признать, что именно ему она обязана еще большему сближению с Треем. Начиная с дней, предшествовавших решающей игре на первенство региона, он, казалось, все свое время проводил только с Кэти и после тренировки тут же торопился к ней домой.

— Ты необходима мне, — сказал он как-то. — Когда я с тобой, все плохое уходит.

Что он имел в виду под «плохим»? Школа и весь город лежали у его ног, еще больше восхищаясь тем, что он не бил себя кулаком в грудь, не становился в напыщенную позу, как некоторые другие игроки, а воспринимал преклонение, как и Джон, — со спокойной сдержанностью, которая только углубилась с той недели, когда прошла региональная игра.

— Мечта каждого тренера — настоящие лидеры команды, — говорил о них тренер Тернер.

Им предлагали бесплатное обслуживание в закусочной «Беннис» и в кафе «У Моники», билеты в кино, новые куртки от магазина спортивных товаров, но ни одно из этих предложений они не приняли.

— Прошу тебя, Господи, — молилась Кэти, — помоги им. Я не прошу тебя, чтобы Керси выиграли эту игру, я хочу только, чтобы ты уберег Трея и Джона от травм, чтобы мы все вместе могли поехать в университет Майами.

В маленький городок, затерянный в прериях, понаехали спортивные журналисты, которые рассаживались в закусочной «Беннис бургерс» и в расположенном через площадь от нее кафе «У Моники», чтобы писать репортажи о том, какое радостное возбуждение охватило все местное население накануне самого значительного футбольного матча в истории местной средней школы. Один из репортеров образно описывал царившую здесь атмосферу: «Обстановка настолько наэлектризована и взрывоопасна, что любая неосторожно зажженная спичка может привести к катастрофе, которая сметет этот городок с карты Техаса». Журналисты выискивали и приставали с расспросами к любому, кто имел хоть какое-то отношение к «Рысям» и кто мог поведать что-то интересное для читателей. Одна из таких историй касалась их главного тренера и была изложена в статье, которая появилась в центральных техасских газетах и на всю жизнь вызвала у Трея ненависть ко всей пишущей братии.

«Нужно жить в Керси, чтобы понять влияние здесь этого человека», — писал репортер, утверждавший далее, что у тренера Рона Тернера весь город ходил по струнке. Он ввел жесткие правила, которым должны были подчиняться все — тренеры, игроки, мальчики на побегушках, помощники из числа учеников, любой, кто был как-то связан с «Рысями Керси». За два дня до игры запрещались разговоры с газетчиками и всякое панибратство с горожанами, включая и членов клуба болельщиков. После тренировок все игроки команды отправлялись прямиком домой, где они должны были в тишине и покое концентрироваться на выполнении ближайшей задачи. Их обязали свести к минимуму просмотр телевизора и телефонные разговоры, а также исключить другие развлечения. Он возложил на матерей своих игроков обязанность следить за тем, чтобы их сыновья правильно питались, вовремя укладывались спать и избегали всяческих стрессов.

«Периода двухдневного затворничества» придерживались все жители города, и, чтобы это понять, нужно его пережить. По средам и четвергам, когда на Керси опускались сумерки, на улицах было слышно, как падают осенние листья. Чтобы не беспокоить отдыхающих «рысей», продавцы и покупатели в магазинах разговаривали приглушенными голосами, обычно шумные посетители заведений вроде закусочной «Беннис бургерс» вели себя тихо, машины на подъезде к окошку выдачи бургеров с собой, вызывая официантку, сигналили коротко и отрывисто, и ни один подросток не смел в это время выехать на главную улицу на машине с громко работающим глушителем.

Рон Тернер определенно был человеком, у которого не забалуешь. После шести успешных сезонов на посту главного тренера команды средней школы Керси (хотя за это время им так ни разу и не удалось выиграть первенство штата) он правил здесь своей железной рукой, опираясь на заслуженное уважение. Он никогда не прислушивался к пустой болтовне отцов своих игроков, этих «квотербеков в домашнем кресле», а также членов клуба болельщиков, даже если это были отцы города или уши школьного совета. Он сам жил по законам, установленным для его игроков, и поэтому не употреблял алкоголь, не курил и не ругался. «Сквернословие, — говорил он своим подопечным, — это язык невежественных и неуверенных в себе людей. А курение и выпивка — опора для слабых».

В статье говорилось, что он был идеальным, словно по заказу подобранным наставником для такого дерзкого и очень умного квотербека, как Трей Дон Холл, который рос без отца.

Когда Трей, которого в этой статье в придачу назвали «непокорным упрямцем», читал о том, как его рано бросили родители и тренер Рон Тернер занял пустовавшее место отца, лицо его раскраснелось от унижения и обиды. Зная, насколько болезненно Трей относится к своему статусу сироты, тренер Тернер извинился за то, под каким углом зрения репортер изложил его интервью, хотя он только сказал, что всегда относился к Трею как к сыну и хотел бы так же относиться к нему и впредь. Трей поверил ему и был взволнован тем, что тренер Тернер так думает о нем, но досада от того, что теперь все вокруг знали, что родители не хотели его, осталась. В этот вечер он обнимал Кэти крепче, чем когда-либо прежде.