Читать книгу "Шанс для неудачников. Том 2 - Сергей Мусаниф"

— То есть вы уже обрели новую цель?

— Да, — сказал Холден. — В наши жизни вернулось немного смысла. Мы в любой момент могли завладеть телами скаари, вытеснив их разум и заменив его своим собственным, и мы попробовали это сделать. Скаари оказались не слишком подходящими для нас носителями. У них сильные, выносливые, долгоживущие тела, но их мозг был слишком примитивен, и слияние с ним не давало нам того, что нам было нужно. Мы обретали новое видение, но оно было подобно узкой щели в стене. Мы жаждали новых окон, но получили что-то вроде бойницы.

— На вас не угодишь, — заметил я.

— Время не имело для нас решающего значения, и мы решили подождать, пока скаари разовьются во что-нибудь более пристойное. Большую часть времени мы просто наблюдали, но иногда нам приходилось входить в них и подталкивать их развитие в нужном направлении. Обзаведясь телами, мы хотели бы жить в комфорте, обеспечить себе определенный уровень технологий, а не изобретать заново порох, колесо и ватерклозеты.

— То есть они должны были построить для вас цивилизацию, а вы бы явились на все готовенькое и вышвырнули их? Не считаясь с их желаниями? Как будто они неразумны?

— Они и были неразумны для нас, — сказал Холден. — Ты часто считаешься с желаниями муравьев, Алекс?

— У меня нет привычки использовать муравьев в своих целях.

— Потому что ты просто не в состоянии придумать целей, для которых тебе пригодились бы муравьи, — фыркнул Холден. — Ты рассуждаешь в рамках существующей системы ценностей и морали, которая не имеет никакого отношения к нашей расе.

— Ну да, вы же практически полубоги, — сказал я. — Что вам за дело до муравьев.

— Это этический спор, а значит, он не может быть разрешен, — сказал Холден. — Ибо единой этики, приемлемой для наших рас, попросту не существует. Ты хочешь услышать полную версию или предпочтешь препираться по мелочам?

— Я не считаю, что это мелочь, — сказал я. — Но черт с тобой, рассказывай дальше.

— Нас удивила природная агрессивность скаари, — сказал Холден. — Сами мы были относительно мирной расой. Конечно, у нас случались внутренние конфликты на ранних этапах развития, но им был положен конец уже на стадии образования единого планетарного правительства. В космосе внешних врагов у нас не было. Скаари же на протяжении всей истории воевали между собой. Даже когда они вышли в дальний космос и начали колонизировать планеты, они не смогли избавиться от кланового деления и стать единым целым.

— Что ж вы им не помогли? Не подтолкнули в правильном направлении?

— Но зачем? Мы были удивлены, но нас это не беспокоило. К тому же в какой-то степени это даже было нам на руку.

— А именно?

— Я уже сказал, нас было всего несколько миллионов, и нам не требовались миллиарды носителей, — сказал Холден. — Войны были хорошим способом сдерживать рост популяции, а при необходимости — и свести ее к тому уровню, который нам требовался. Нам не нужны были конкуренты после того, как мы снова обретем тела, а сосуществование в одном Секторе с настоящими и весьма агрессивными скаари… ну, ты понимаешь. Это неуютно и довольно утомительно.

— Я не понимаю, — сказал я. — О какой конкуренции может идти речь, если вы такие продвинутые и могучие, а они такие примитивные? Захватили бы одну из колоний или какой-нибудь клан и фокусировались бы в свое удовольствие.

— Когда я занимаю чье-то тело, я опускаюсь приблизительно на уровень его носителя, — сказал Холден. — Я могу сделать это тело немного быстрее, немного сильнее, немного умнее среднестатистического, но это преимущество не критично. Грубо говоря, в схватке один на один я могу дать фору любому человеку, но толпа меня сомнет. Когда я был Фениксом, меня убивали несколько раз, помнишь? Наша колония или наш клан подвергался бы ровно такой же опасности со стороны Гегемонии, как и обычная колония скаари. Это были вовсе не те новые трудности, которые мы хотели обрести.

— Позволь мне уточнить, — сказал я. — Вы поощряли природную агрессивность скаари, потому что собирались вывести их цивилизацию на приемлемый для вас уровень, захватить несколько миллионов тел, а остальных попросту уничтожить, чтобы они не путались под ногами?

— Да, — сказал Холден.

— Это геноцид.

— Ровно в той же степени, что и истребление термитов, которые пожирают твой дом.

В двадцатом веке существовало множество заблуждений. Одно из них гласило, что разум по мере развития становится все более гуманным.

Это слабо коррелировало с количеством пришедшихся на двадцатый век войн, в которых погибли десятки миллионов людей, но почему-то на исходе века люди верили, что высший разум, буде он существует, обязательно должен оказаться терпимым и милосердным и непременно обязан ценить жизнь во всех ее проявлениях.

Как и многие другие вопросы веры, на фактах эта теория не базировалась.

Если верить Холдену, а я Холдену верил, высший разум действительно существовал, и он оказался хладнокровным, расчетливым и жестоким, а на жизнь в любых ее проявлениях, не вписывающихся в его цели, он просто чихать хотел. Со всей высоты своего интеллекта.

И это представлялось мне куда более логичным. Это куда больше походило на разум.

— Ты не заснул? — поинтересовался Холден. — А то без очередного твоего саркастического замечания я не знаю, стоит ли мне продолжать свой рассказ.

— Продолжай. Так и быть, сарказм я приберегу для подведения итогов.

— Скаари не успели выйти на нужный нам уровень развития, когда в галактике появился еще один вид разумной жизни, — послушно продолжил Холден. — Люди. Их появление открывало перед нами новые возможности, и мы попробовали их в качестве носителей. Человеческий мозг открывал нам окно куда шире, чем мозг скаари, и в то же время позволял не утратить фокуса. Единственная проблема заключалась в том, что люди оказались слабы и слишком недолговечны, но эти недостатки могло исправить время. И мы решили дать людям шанс.

Очередное саркастическое замечание относительно этого шанса прямо-таки срывалось с моего языка, но я решил сдержать обещание и промолчал.

— Скаари обнаружили людей позже, чем мы, но значительно раньше того времени, когда человечество могло дать им самостоятельный отпор.

— И тогда появился Разрушитель, — сказал я. — Что это было?

— Автоматизированная боевая станция, — сказал Холден. — Остатки былой роскоши.

— Зачем мирной расе понадобилось строить автоматизированные боевые станции?

— На всякий случай, — сказал Холден. — Космос достаточно велик, и мы предполагали, что можем встретиться и с враждебными формами жизни. Если ты мирный человек, это еще не означает, что у тебя в доме не может быть ружья.

— Предусмотрительно с вашей стороны.

— Мы разнесли флот скаари, нанесли им урон, который они восполняли очень долго, — сказал Холден. — Это задержало их развитие, но предоставило шанс человечеству. Впрочем, с этой частью истории ты уже знаком.