Читать книгу "Ведьма с зелеными глазами - Анна Данилова"

– Представляешь, какую скучную жизнь они ведут! Давай будем устраивать им праздники, творческие вечера, приглашать известных артистов, но не только молодых, а и принадлежащих их поколению… Помимо организации этих вечеров, я беру на себя праздничные столы, пусть вспомнят вкус икры, хорошей колбасы, рыбы, коньяка…

Сколько раз я спрашивала себя, почему Эмма ни разу, размышляя о благотворительности, не вспомнила о детях-сиротах, о том, чтобы оказывать реальную помощь детским домам, интернатам. И только однажды Эмма призналась мне, что не может спокойно видеть брошенных детей, больных детей, что она готова взять под свое крыло какой-нибудь детский дом и оказывать им помощь, но через людей, которым доверяет, а не просто переводить деньги на счет этого учреждения.

– У меня сердце разорвется, если я буду каждый день видеть этих детей, я потеряю покой, сон… Считай меня малодушным человеком, трусихой, не знаю, как сказать… Я могла бы находить людей, готовых помочь детям деньгами, свести их с организаторами благотворительных фондов, оказывающих помощь детям с онкологией, к примеру, ты понимаешь, да? Но не навещать этих детей в онкоцентрах, в больницах… Я даже видеть репортажи на эту тему не могу, потом хожу как больная…

Конечно, я не могла осуждать Эмму за подобное отношение к этой проблеме. Я знала ее как очень доброго и порядочного человека, но все люди разные, и каждый имеет право быть таким, какой он есть. Тем более что Эмма, при всех своих странностях и недостатках, занималась самой настоящей благотворительностью в самом высоком смысле этого слова.

Кроме того, что она проявила себя как успешный, хоть и начинающий ресторатор, Эмма была еще и тонко чувствующим творческим человеком. Имея диплом журфака университета и вынужденная на время оставить свои литературные амбиции, работая в кафе, она продолжала заниматься журналистикой и даже была внештатным корреспондентом нескольких московских изданий. Об этом мало кто знал, поскольку ее статьи выходили под разными псевдонимами. Думаю, что только мне она и показывала газеты и журналы с ее напечатанными статьями, не считая нужным афишировать эту сторону своей жизни подчиненным, исключая, конечно, преданную ей Василису.

Василиса Прекрасная – энергичная, всегда подтянутая и знающая свое дело. Румяная, грубоватая, сельского типа девушка с горящими глазами и большими руками, она была невероятно предана Эмме и вела себя по отношению к ней как готовая на все служанка. Совершенно не амбициозная, увлеченная работой, она круглые сутки проводила на своем рабочем месте. Под ее контролем были кухня, склад, финансы; она следила за работой поваров, официантов, барменов, уборщиц, бухгалтера, договаривалась с поставщиками продуктов и цветов, текстиля и моющих средств и держала в ящике своего рабочего стола книги записи и учета. Эмме оставалось только проверять ее записи, разрабатывать новое меню и заниматься рекламой. Они всегда хорошо ладили, и Эмма, может, была бы и не против как-то сблизиться с Василисой, подружиться, однако Василиса знала свое место и при этом всегда находилась рядом с хозяйкой. Эмма вызывала у Василисы искреннее восхищение. Я бы назвала это любовью. Василиса любила Эмму так же, как и я любила ее.

Мои мысли стремительно летели все дальше и дальше от Луговского и всего того, что стало для меня уже неинтересным и даже бессмысленным, как и сама поездка. Мне хотелось поскорее добраться до Москвы, до кафе, встретиться с Василисой и обсудить наши с ней дела, ведь теперь мне во многом придется замещать Эмму. Смогу ли я? Справлюсь? Сложатся ли у меня отношения с Василисой? И как отнесется коллектив к тому, что я стала практически единственной наследницей Эммы (не считая Валентины).

В какой-то миг мне вдруг стало даже нехорошо физически, когда я подумала о том, что все мои знакомые отвернутся от меня, отравленные подозрением о моей причастности к убийству Эммы.

Вот и тогда за столом в саду мне почудилось, что все смотрят на меня с подозрением, следя за каждым моим движением, сказанным словом. Возможно, всему виной мои расшатанные нервы?

Даже Азаров, как мне показалось, смотрел на меня странно, даже не смотрел, а словно разглядывал. Потом как-то смущенно улыбнулся, пожал плечами. Я, помнится, не выдержала и спросила сидящую рядом со мной Нору:

– У меня что, губы в сметане?

Но поймав взгляд Норы, подумала, что и она тоже смотрит на меня подозрительно и очень уж пристально.

– Катя, у вас в России что, мода такая – носить по одной сережке? – И она легонько так провела указательным пальцем по мочке моего левого уха. Я поймала взгляд Азарова, наблюдавшего теперь за нами обеими.

Я услышала вопрос Норы, но не восприняла его, ее слова пролетели мимо моего сознания. Однако машинально я коснулась пальцами мочки уха, и вдруг до меня дошло, что там нет сережки. Пощупала мочку другого уха – сережка на месте.

– Кажется, я потеряла сережку, – прошептала я Норе, продолжая смотреть на Азарова.

– Ничего, найдется, – улыбнулась она одними губами.

Мы уже позавтракали, и Людмила унесла в дом грязные тарелки, а когда вернулась, лицо ее было растерянно.

– Кажется, на этот раз я совершила преступление… – сказала она, краснея прямо на глазах. Все повернули голову в ее сторону. Видно было, что она держит что-то на ладони.

– Люся, что случилось? – Евсеев подошел к ней. – Что это?

– Катя, Аня, Нора, Марина, я наступила на чью-то сережку… И прошу меня извинить… Я ее сломала… Она хрустнула у меня под ногами, когда я складывала постель в комнате… Вот.

Она подошла к нам, и я увидела мою сережку, золотую, с лепестками с розовой эмалью, один лепесток оказался отломан, его не было.

– Это моя сережка, но ничего страшного! – сказала я, забирая ее из рук Людмилы.

– Искала этот отломанный лепесток, но не нашла, – продолжала переживать Людмила.

– Говорю же, забудьте! Если найдете, хорошо, а нет – невелика потеря! – В голове моей вихрем пронеслась очень уж нехорошая, просто сумасшедшая мысль, что я теперь, из-за смерти Эммы, стала невероятно богата и что при желании могу купить себе брильянты, дома и вообще отправиться жить куда-нибудь в Италию или Францию. От этой теплой, даже обжигающей мысли меня бросило в пот. – Людмила!.. Думаю, что я выражу мнение всех… Вы – прекрасная хозяйка, и мы очень благодарны вам за гостеприимство… Если что не так – просим нас извинить…

После моих слов все как-то задвигались, засобирались. Азаров пожал руку Михаилу Евгеньевичу, поцеловал ручку Людмиле и они с Мариной пошли к его машине. Мы втроем – я, Аня и Нора – последовали к воротам.

– Катя! – внезапно услышала я голос Азарова. – Вы не могли бы поехать с нами?

Я остолбенела. Это еще зачем?

– Мне надо в кафе, поговорить с Василисой, – объяснил Дмитрий. – Но перед этим я хочу задать и вам несколько вопросов…

– Ну хорошо… Только у Норы нет доверенности на мою машину. Вдруг остановят?