Читать книгу "Женская гениальность. История болезни - Александр Владимирович Шувалов"

Династия Романовых оказалась довольно бедной на выдающихся государственных деятелей, начавшись и закончившись личностями вполне заурядными. Но даже на этом фоне Екатерина I отличается редкой безталанностью. На основании приведенных материалов можно уверенно говорить о том, что российская императрица страдала синдромом алкогольной зависимости. Ее роль в управлении государством, если об этом вообще корректно говорить, была минимальной.

Елизавета Петровна (1709–1762) – дочь Петра I и Екатерины I, российская императрица с 1741 г.; в руководстве государством участия практически не принимала; заняла престол в результате дворцового переворота.

Следует сказать о психопатологически отягощенной наследственности Елизаветы Петровны: признаки дегенерации в семье (случай слабоумия и смерть в детском возрасте других пятерых детей Петра I), наличие психических расстройств у самого Петра I, а также алкоголизм матери, о которой писали: «Она вечно пьяна, вечно покачивается, вечно в бессознательном положении».

Рождение Елизаветы до брака подало повод считать ее «незаконной» и на этом основании отказывать в праве на русский престол. Это обстоятельство привело к тому, что Елизавета в течение очень продолжительного времени оставалась в тени, почти без надежды когда-либо выйти из своего скромного положения цесаревны сомнительного происхождения. Естественным ее уделом явилась исключительно личная жизнь. В период до восшествия на престол и сформировался окончательно характер Елизаветы. Жизнь общества, в котором она вращалась, проявлялась в поголовном пьянстве не только мужской, но и женской его части. Оргии и любовные утехи в пору ее проживания в Александровской Слободе чередовались с посещениями церковной службы.

В последние годы безумный страх смерти сломил силы императрицы. Частые истерические припадки, не заживающие трофические раны на ногах и кровотечения, с которыми становилось все труднее бороться, говорили о неизбежном и близком конце. На многие дни замыкалась она в одиночестве, предаваясь ничегонеделанию и печали. Каждая попытка выйти из этого состояния изнуряла ее.

Незадолго до смерти Елизавета Петровна стала испытывать страх одиночества. Она боялась остаться одна в комнате, ей чудились призраки замученных ею людей. Ей казалось, что ее должны убить, и каждую ночь она ночевала в разных комнатах дворца, чтобы убийцы не могли ее найти.

По воспоминаниям Екатерины II, «здоровье императрицы становилось все хуже и хуже; тогда почти у всех начало появляться убеждение, что у нее бывают очень сильные конвульсии, регулярно каждый месяц, что эти конвульсии заметно ослабляют ее организм, что после каждой конвульсии она находится в течение двух, трех и четырех дней в состоянии такой слабости и такого истощения всех способностей, какие походят на летаргию, что в это время нельзя ни говорить с ней, ни о чем бы то ни было беседовать».

Природный разум императрицы в значительной мере парализовался ее колоссальной ленью, болезненным безразличием к делам, вследствие чего «не токмо внутренние дела государственные многие иногда лета без подписания ею лежали, но даже и внешние государственные дела, яко трактаты, по нескольку месяцев, за леностью ее подписать имя, у нее лежали». Праздный и ненормальный образ жизни в течение многих лет, частое обращение к «горячительным напиткам» усиливали эту апатическую лень до крайних размеров. К началу Семилетней войны у императрицы все чаще случались припадки «алкогольной эпилепсии».

Из воспоминаний аккредитованного при петербургском дворе дипломата Гельбига: «Она двадцать лет правила самым незначительным образом, была постоянно до бесчестия пьяна, проводила дни и ночи, отдаваясь самым скотским страстям, и сослала за это время до 80 000 человек в Сибирь». О ее смерти тот же историк сообщает: «Главной болезнью Елизаветы констатирован скорбут, последствие ненормальной жизни… Болезнь принимала все большие и большие размеры и, разумеется, к ней присоединилось еще немало всевозможных болезней, добытых Елизаветой все из того же источника – необузданного пьянства и чрезмерных половых удовольствий. Даже в последнее время болезни она не переставала пить… Из всех качеств, облагораживающих женщину, за Елизаветой не числилось ни одного, но зато она блистала пороками не только одного женского, но и мужского рода».

Утверждения различных биографов, доказывающие наличие алкогольной зависимости императрицы («до бесчестия пьяна» и «необузданное пьянство»), а также снижение памяти, гиповитаминоз, «истерические» припадки, позволяют с уверенностью говорить о полном развертывании у Елизаветы Петровны алкоголизма как заболевания, достигшего конечной (третьей) стадии, которая обычно сопровождается судорожными приступами «алкогольной эпилепсии», а также различными соматическими расстройствами. Описания последних припадков позволяют предположить и возможность нарушения мозгового кровообращения.

Элизабет Барретт Браунинг (1806–1861) – английская поэтесса.

Зная, что в его роду были темнокожие, отец всячески препятствовал вступлению в брак своих детей. Слабую здоровьем Элизабет он держал взаперти, не позволяя ей встречаться ни с кем.

Благодаря рано проявившимся способностям Элизабет с детства читала философские труды, овладела древнегреческим, французским и латынью. В десять лет сочиняла стихи к семейным праздникам, в тринадцать написала эпическую поэму «Марафонская битва», в восемнадцать – философскую поэму «Опыт о разуме».

В 15-летнем возрасте Элизабет перенесла серьезную травму позвоночника и с тех пор постоянно болела, до конца жизни принимая опиум как обезболивающее средство. Перед смертью она находилась в полной зависимости от наркотика и, скорее всего, писала под его воздействием. По мнению биографов, лучшие свои стихи Элизабет Барретт Браунинг создала с помощью лауданума, который представляет собой опиумную настойку на спирту.

А мне предвиденье мое печальную шлет весть —

Грядущей жизни тишина мучительней, чем смерть.

(«Тот день»)

В течение последних лет жизни Браунинг настолько увлеклась спиритизмом и оккультизмом, что это приняло характер навязчивой идеи, встревожив ее близких.

Первый медицинский препарат, изготовленный из опиума, прописал больному еще в XVI в. знаменитый Парацельс. Новый способ получения опиума открыл один из основоположников клинической медицины Томас Сиденгам (1624–1689), который был в свое время самым популярным врачом в Лондоне. Учитывая, что зависимость от опиума, помимо Элизабет Браунинг, испытали такие великие английские писатели, как Томас де Куинси и Колридж, можно высказать предположение о большом влиянии, какое имело это наркотическое средство на творческих людей Великобритании в XIX в. Последнее обстоятельство не очень удивляет, если учесть, что еще в XVIII в. шотландский врач Джон Браун предложил «англосаксонский вариант» лечения «всех болезней»: мясо, холод, алкоголь и опиум. Его метод терапии получил широкое распространение.