Читать книгу "Когда бабочке обрывают крылья… - Светлана Мерцалова"

– Там мусор в багажнике. Оставим его здесь. Поможешь? – спросила я.

Открыв багажник, я показала ему на большой пакет.

– Пожалуйста, помоги его дотащить до оврага. Там и скинем.

– Что в нем? – спросил он. – Тяжелый какой.

– Труп, – хохотнула я.

Он вздрогнул и уронил пакет на землю, раздался звук бьющегося стекла.

– Слышал? Там стекло и пластик. Ну, парень, тебя и запугали.

Он поднял пакет и двинулся за мной.

Миновав пустошь, мы зашли в кусты, которые скрыли нас со стороны дороги. Слева был небольшой овраг, заросший травой и камышом. В свинцовом свете луны все выглядело зловеще.

– Кидай! – сказала я. После того, как он кинул пакет в овраг, я взяла его за руку:

– Здесь мы и поговорим. Его охватил страх. На пустыре было безлюдно и темно.

– Не вздумай кричать – бесполезно. Тебя все равно никто не услышит. Он оглянулся.

– Хочешь сбежать? Не пытайся – пуля догонит, – предупредила я.

– Какого черта? Ты что задумала? – дрожа от ярости, крикнул он.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и он все понял. На его лице отразился беспомощный ужас.

– Кончай трепаться и слушай меня! Тебя заказали! – резко сказала я, доставая пистолет. – Ты сам говорил, что будь у тебя оружие, пустил бы себе пулю в лоб. Твоя мечта сейчас станет явью, единственное, пистолет будет в моей руке. Это даже и лучше. Я профессионал и сделаю это идеально, а ты мог бы все испортить.

– Сука! – брезгливо сказал он.

– Сейчас буду стрелять, ты только не дергайся. Целюсь в лоб – смерть моментальная. Ты же не хочешь мучиться? – спросила я, снимая пистолет с предохранителя.

– Я обречен или у меня есть какой-то шанс выпутаться? – спросил он с надеждой.

– Ты обречен.

Лунный свет освещал его отрешенное лицо, взгляд был совершенно безучастным. Он понял, что проиграл окончательно.

– Я не должна портить лицо! Тебя могут не опознать.

– Можно последнюю сигарету? – спросил он.

Я кивнула в знак согласия, поставила пистолет на предохранитель и прикурила две сигареты.

– Такого финала, если честно, я не ожидал, – затянувшись, сказал он.

– Думал… ну… машина собьет или еще нечто из разряда трагических случайностей. На крайняк, привяжут к ногам каменюку и на дно. И буду я там потихоньку гнить среди консервных банок. Но чтобы меня замочила баба… да еще такая страшная… У тебя хоть мужик был?

– Погань! За такие слова я бы знаешь, что с тобой сделала?

– Могу представить, – ответил он. – Вы страшилки, что вечно нетраханные, суки злющие.

Я замахнулась на него пистолетом, так он меня разозлил.

– Была бы моя воля, то заставила бы тебя умирать медленно… намучившись. Но у меня заказ, – опустив пистолет, сказала я.

– Не нужно быть гением, чтобы догадаться: случайное ли это совпадение или же встреча подстроена? У меня мелькнула еще в кафе такая мысль, но я от нее отмахнулся, – сказал он и засмеялся. – Вот я лох…

В ночной тишине его смех звучал настолько жутко, что меня пробрала дрожь.

– Что с тобой? Истерика? – растерявшись, спросила я.

Такое со мной впервые. Люди в этой ситуации или скулят, прося о помощи, или мочатся в штаны, или изрыгают проклятья.

– В кафешке я рассказал тебе свою историю, но не до конца. Конец скоро – осталось немного. Какая теперь разница – моя жизнь не значит ни хрена без Дины. В этой истории я хочу умереть красиво, как герой, не навалив в штаны. Что стоишь, сука, выполняй заказ!

Я затушила сигарету и спросила:

– Знаешь, в средние века палачи всегда просили прощения у своих жертв… такой был ритуал. Ты простишь меня?

– Зачем тебе? Если веришь в Бога, то как ты можешь убивать? Если же не веришь в него, то за каким тебе это прощение?

– Иначе… на душе тяжело, – ответила я.

– Какое лицемерие! Уверена в том, что человека следует убить – убей. Уверена, что исполняешь свою работу – делай. Зачем просить прощения? Терпеть не могу все эти сопли! – и он зло сплюнул под ноги. – Давай… выполняй заказ, а то мы как в голливудском боевике. Там тоже главный герой перед тем, как замочить свою жертву, начинает выяснять отношения или нести душещипательную чушь… Меня это всегда бесило!

– Я встала на этот мерзкий путь, как ты выражаешься, из-за тебя, Денис.

– Денис? Я – не Денис. Ты меня с кем-то перепутала, – с надеждой в голосе произнес он.

– Нет. Я никогда ничего не путаю, – успокоила я. – Для меня ты – Денис.

Он с непониманием уставился на меня.

– Вы все – Денисы, и любите красивых похотливых сучек. Летите, как мотыльки на свет. Красота вас манит, и вы сгораете. За это и будешь убит!

– Из-за какого-то Дениса ты мстишь мне?

– Можешь считать и так, – кивнула я. – Но не забывай, что ты заказан.

– Он тебя кинул?

– Да. Я имела полное право его убить, но не успела, а поскольку меня лишили этого, то…

– Не говори красивых слов, и так все ясно. Ты решила стать киллером. Уверен, считаешь в душе, что у тебя миссия или типа того. Что ты очищаешь мир от таких подонков, как я, и прочая хрень. Ты убиваешь только мужчин?

– Да. Пока, но не погнушалась бы и красивой телкой. Терпеть не могу красивых!

– Тебе тоже хочется выговориться?

– Наверное. Всем нам иногда стоит это сделать, ведь как и ты, я чувствую себя одинокой. Все живущие не по закону социума становятся изгоями. Скажу твоими словами: все, что говорю, может обернуться против меня же. Потому мои тайны должны быть похоронены. Я могу лишь говорить с тем, кто вскоре замолчит навеки.

– Странно. Я знал, что в один день умру, и даже были мысли о самоубийстве. Знаю, что смерть неизбежна, ее не предотвратить. Так почему так страшно? Хорошо тем, кто не знает час, когда умрет.

– Ты прав, никто не знает, когда умрет, но насчет себя – не сомневайся.

– Догнал и осознал, и все равно хреново.

– Жажда жизни?

– Можно сказать и так, – согласился он, оглянувшись. – Не самый плохой день для смерти.

Пара хлопков тишине показались оглушительными.

Парень упал, а я стояла и смотрела на него. Он лежал на земле, с открытыми глазами, в которых читалось удивление. Умер, не мучаясь. Его вина лишь в том, что полюбил не ту.

Я даже не спросила, как его зовут. Присев на колени, закрыла ему глаза – никто, кроме меня этого не сделает. Закопают, как собаку…

Вспомнила его последние минуты: он знал, что умрет, но всё ещё цеплялся за остатки жизни…